Отец выглядел раздосадованным, а дед был откровенно зол.
Я могла себе представить, в какой ярости сейчас Кассиль Яр, навязчивая красная плесень, однако радости не испытывала. И даже откровенно ликующее лицо Флоризель меня совершенно не волновало.
— Он тебя тронул? — осторожно спросил отец. Я смущённо опустила взгляд и покачала головой.
— Тогда почему отпустил?
— Я не знаю. Просто отпустил и всё.
— Сначала при всех объявил своей женой, потом забрал, — пробормотал дед, — и вот ты вернулась обратно. Если он хотел посмеяться над нами, то это ему удалось.
— Но чем мы его обидели? — матушка удивлённо качала головой.
— Слишком много должны, — сквозь зубы сказал отец.
Знал бы он, как ошибался. Но я не стала ничего говорить. Пусть лучше думают, что тиран меня прогнал. Возможно, так оно и было на самом деле. Строптивая «игрушка» в очередной раз поступила по-своему. Только теперь она ему, увы, не интересна…
— А что сказали Яры? — поинтересовалась я, чтобы перевести тему.
— Эх, — дед нервно махнул рукой и сплюнул на пол, — спроси лучше, что выкинула твоя сестрица!
— Отец!
Я вдруг заметила, как мама стыдливо отвернулась, а Флоризель опрометью бросилась вон из зала, и мне показалось, что глаза её подозрительно блестят.
— А что я такого сказал, Ирвальд? У тебя две сумасшедшие девки! Срам, да и только. Это ж надо додуматься предложить жениться на ней вместо сестры!
— Было бы совсем неплохо, — заметила я.
— Да, — откуда-то из-под моих юбок донёсся тихий шёпот Миклоша, — только вот пока тиран «сватался» она успела смотаться в свою комнату и притащила какую-то тряпицу. Затем, когда Кассиль сидел, пришибленный и мотал головой, она ему лоб этой тряпицей обтёрла. Он потом гонялся за ней по саду, как молодой петух… жениться не хотел, зато требовал кое-чего другого… В общем, слава Горам, вскоре он упал и забылся мертвецким сном.
— Что на него нашло?
— Жена Авгура учуяла приворотное зелье. И хорошо, что Яры его не распознали…
Вот тебе, и сестрица! Я, конечно, не сильно сведуща в приворотном колдовстве, но судя по тому, что Кассиль уснул, могу предположить, что это было именно то зелье, на маковых цветах, которое мы готовили…
Всё-таки умудрилась подмешать какой-то гадости, плутовка…
Интересно, кому она всё-таки собиралась устроить брачную ночь? Мне или себе?
Как хорошо, что ничего не получилось.
— И как нам теперь быть? — робко спросила матушка, — если они снова захотят стереть ей память?
— А мы им пока об этом не скажем. Пусть думают, что её забрал тиран, — ответил дед, — то-то они испугались, когда он появился. Никто и слова ни сказал…
* * *
Родители с дедом ещё долго обсуждали произошедшее, а я, сославшись на усталость, отправилась в свою комнату. Никого не хотелось видеть, даже Миклоша, робко царапавшегося в дверь. От мелкого проказника у меня обычно не было секретов, но сейчас я совершенно не готова была с ним говорить.
Я забралась с ногами на подоконник и долго смотрела на звёзды, затем глубоко вздохнула, спрыгнула на пол и побрела к кровати, на ходу сбрасывая одежду.
Некогда белоснежное платье легло мерцающим ворохом на пол. Несколько капелек крови на внутренней юбке напомнили о том, о чём я предпочла бы забыть…
Но не могла…
Его руки, его губы, его плоть внутри меня…
Это было не так, как раньше. Намного ярче, острее, а его глаза, когда он проникал в меня, полыхали, как пламя, в котором хотелось снова и снова сгорать.
И мне опять стало жарко, а боль в груди казалась просто невыносимой. Я положила ладонь туда, где было особенно больно, и вдруг почувствовала, как пальцы дотронулись до чего-то холодного, твёрдого, похожего на рукоять?!
Я отняла руку, и в изумлении поднесла к лицу. Пальцы сжимали нож. Короткое узкое лезвие, блестящее, как зеркало. На навершии сверкал голубой камень размером с грецкий орех.
О, Многоликие боги Ярости, что это?
Окно неожиданно распахнулось. Ставни с тихим стуком ударились о каменные стены, а в комнату ворвался ветер. Тёплый, ласковый, нежно взъерошил волосы на макушке и скользнул по щеке.
«Только твоей рукой, — шелестел ветер, — и той, в которую вложишь…»
Сталь постепенно нагревалась в ладони, и я, откровенно, не знала, что делать с этим странным ножом. Как вдруг грудь опять заколола, будто притягивая мою руку. Я невольно дотронулась до того места, откуда появился нож, и он исчез, словно растаял в воздухе.
Может, мне померещилось?
Я убрала ладонь, затем снова прикоснулась к груди. Нож опять появился, готовый скользнуть в мои пальцы…
«Ты…ты…ты… только ты, одна» — шептал ветер.
Я захлопнула ставни, забралась в кровать и натянула одеяло до самого подбородка. Что это? Что происходит со мной? Чей это голос?
Я совершенно ничего не могла понять. Так и уснула, в раздумьях…
* * *
Мне приснился странный сон.
ночь…буйно цветущий сад… девушки, совсем юные, резвящиеся среди кустов…
воин… невероятно красивый и статный, наблюдающий за ними горящими глазами…
из-за облаков робко выглядывает полная луна…
маленький, едва заметный дождь капает с почти ясного неба…и шёпот…
— Эй, ветер, кажется, она стащила один из запрещённых артефактов Красных Гор!
— Она этого не сделает…
мужской уверенный смех…
Луна распадается на две половинки и на траву падает нож с голубым навершием…
Я вскрикнула и проснулась, села на кровати, и перед глазами пронеслось видение: кто-то стоял надо мной. Высокий, светловолосый, голубоглазый, с надменным лицом.
Многоликий…
Он протянул руку к моей груди, затем отдёрнул. Резко, словно обжёгшись. И исчез.
«Только добровольно, любимая…»
О, Горы, во что ты опять вляпалась, Рейна?
Глава 39
Руслан
— Давай убежим. Сегодня же! — робко предложила Милина, — отец грозится сосватать меня купцу. Ты ведь знаешь, он никогда не позволит нам…
— Да, — Руслан скривился, — я всего лишь зодчий. Без роду без племени…
— Неправда, — девушка сгребла его мозолистые натруженные ладони в свои и прижала к щеке — мягкой и шелковистой, как у младенца, — у тебя золотые руки. А какая слава идёт!
— Да, Милина! Слава! Князь обещал вольную и чин первого зодчего княжества тому, кто построит терем краше всех! Такого шанса больше не будет.
— Но ведь Пётр Воеводский тоже славный зодчий. Говорят, ему сам дьявол помогает. Тебе ли тягаться с ним?
— Ты в меня не веришь? — он со злостью убрал ладони.
— Верю, — Милина грустно опустила глаза, — но неспокойно мне… Давай убежим!
— Нет! И не спорь. У нас будет всё, Милина… Всё…
А оказалось, что ничего…
То ли Воеводскому и впрямь помогал сам дьявол, но у Руслана с самого начала не заладилось. Помощник его ногу сломал, а боярин какого-то лешего решил баню строить, и никакие увещевания Руслана слушать не желал. Видно, не хотел терять зодчего…
И рос терем Петра — такой, что любо-дорого поглядеть. Златоверхий, с резными коньками. Люди шли мимо — оглядывались, улыбались. А Руслана злоба брала…
В его тереме только сруб стоял…
Милину к тому времени выдали за купца. Знатный оказался купец. Смазливый, богатый. Тоже Воеводскому терем заказал — для жены своей ненаглядной…
Руслан уже и спать не мог, думал с горя пойти утопиться…
