— Дело сделано? — спокойным и негромким голосом поинтересовался Харон.

— Сделано, если ты про других. А этого я увезу с собой.

— Договорились, ты упоминал добычу.

С этими словами он подошёл к стене, снял картину и легко открыл дверцу сейфа.

— Казна, — прокомментировал он свои действия.

В сейфе стояли огромные стеклянные вазы, наполненные жемчугом, красным и чёрным. Количество было таким, что, по меркам старого мира, владелец этого должен быть Рокфеллером.

— Возьми, сколько нужно, — Харон указал на вазы, — остальное — наше, на тебя спишем, помни это.

— Так ты не планируешь меня убивать? — ехидно поинтересовался я.

— Нет. Но это могут сделать другие. Более того, часть наиболее беспокойных граждан я намеренно направлю по твоему следу. Мне они не нужны.

— А пойдут?

— Естественно! — он усмехнулся, — одно дело мстить за нескольких никчёмных, вроде как, правителей. И совсем другое, — искать человека, похитившего гору жемчуга. Так что, лучше возьми, чтобы не зря.

Я подошёл к сейфу и демонстративно отсчитал двадцать четыре красных шарика. Свои действия прокомментировал так:

— Знахарь завещал по одной в месяц, это мне на два года. Дальше я не загадываю.

— Дело твоё, — они переглянулись, — время дорого, забирай эту тушу и проваливай, ещё только одна просьба к тебе, выполни по возможности.

— Говори.

— На выезде из города две башни, на каждой по два человека. Их нужно убить. Они откроют двери, услышав твоё имя, я им приказал, но нужно, чтобы о моём приказе не узнал никто.

— Без шума не получится, а на шум откроют огонь остальные.

— Если без фар ехать будешь, не попадут, только без фар ехать по дороге, где справа и слева мины — удовольствие сомнительное, но я уверен, что ты справишься.

— А прожекторы? Кроме того, из пулемёта можно и вслепую нащупать.

— Пулемёты только на этих башнях, а ЗУшки поворачиваются от электропривода, а сегодня как раз авария городской энергосети и, как на зло, аварийный дизель неисправен. Езжай, времени мало.

Разговор был окончен, я взвалил на плечо тушу Грека и потопал к машине. Когда впихнул его в багажник, пришлось ударить разок в челюсть. Кричать ему помешает кляп, но может выдать меня стуком ног в стену.

Именно тогда, когда машина упёрлась в ворота, а я назвал своё имя часовым, ворота разошлись в стороны. Тут, как по заказу, погасли прожекторы, и створки уже не могли закрыться. Надо действовать, Харон своё слово держит. Словно кошка я вскарабкался по стене из бетонных блоков и, перепрыгнув перила, оказался на вышке. В темноте часовые увидели разве что тень, но поднять тревогу не успели. Уже через две секунды первый зажимал руками перерезанное от уха до уха горло, а второй просто затих со сломанной шеей. Тот же трюк можно было провернуть и со второй вышкой, но там услышали подозрительные звуки и подняли панику.

Затрещала рация на убитом:

— Первый второму. Что у вас? Как понял?

Увы, тихо здесь не получится, — сделал я вывод, поднимая револьвер. Я уже стрелял из него на стрельбище, результат меня приятно удивил, но в деле первый раз. В темноте было неплохо видно, как на соседней вышке пытаются развернуть пулемёт, я прицелился. Отдача от выстрела была ощутимой, но всё же не такой, как можно было бы ожидать. И результат впечатлил. Думаю, не надо описывать, что происходит с головой, в которую прилетает подарок калибром двенадцать и семь. Вот именно, а пока напарник убитого пытался очистить глаза от мозгов и крови товарища, пуля прилетела и ему. В грудь, а бронежилет от такого не спасёт.

Более меня ничто не задерживало, я спрыгнул вниз и снова уселся за руль. В темноте дорогу было видно плохо даже мне, пришлось предельно сосредоточиться, чтобы не выехать случайно на минное поле. На окрестных вышках подняли тревогу, в отсутствие электричества в небо взлетели первые осветительные ракеты, послышались выстрелы из чего-то большого, вроде пушки. А когда я уже покидал опасную зону, раздался вой и метрах в ста позади меня сверкнули разрывы мин. Готово, оторвался.

Не отпуская педаль газа, я продолжал увеличивать расстояние между собой и возможной погоней.

С начала допроса прошло примерно пятнадцать минут. Привязанный к дереву Грек орал так, что, казалось, слышно его было даже в родном стабе.

— Я всё скажуууу… — завывал он, захлёбываясь слезами, — что тебе нужно… Жемчуг? Сто жемчужин, только отпусти, я тебя в тайник отведуууу…

Я щёлкнул секатором и ещё один, уже третий, палец покинул его руку и был брошен бегуну, которого я привязал к дереву напротив. Тот ловко поймал палец на лету и с отвратительным чавканьем начал его пережёвывать.

— А ты не думал, — спросил я, глядя в полные ужаса глаза, — что мне просто нравится процесс и я ничего не намерен у тебя спрашивать?

— Но, как? — он растерялся и даже перестал орать, — ведь всем нужно одно, жемчуг… это же богатство и власть, возьми, только отпусти.

— У тебя были и власть, и богатство, что с того? Как ты ими распорядился?

Он замычал от отчаяния.

— Именно, и зачем это нужно? в ближайшем будущем, алкоголь и наркотики превратили бы тебя в овощ, который ширинку застегнуть не способен. Через пару лет тебя бы и убивать никто не стал бы. Просто посадили бы на тележку и увезли на помойку. Причём, заметь, сделали бы это те люди, которые сейчас тебе подчиняются и смотрят на тебя снизу вверх. Так что радуйся, я избавил тебя от гораздо более позорной участи.

У него на плече я увидел татуировку в виде осьминога, диаметром примерно в десять сантиметров. Достав нож, я обвёл её острием по периметру, чем вызвал новую порцию криков перешедших в хрип, потом, подцепив ногтем край, резким движением оторвал кожу от тела, где появился круг голого кровоточащего мяса. Он на пару секунд потерял сознание, а когда очнулся, я продемонстрировал ему осьминога.

— Сувенир сделаю, ты не против? Не против. Я так и думал.

Надо было переходить к делу. В глазах клиента уже начинал светиться огонёк безумия, ещё немного и он окончательно свихнётся, и ничего я от него не получу.

— Знаешь, Грек, — спросил я, пытаясь поймать в его глазах осмысленное выражение, — есть кое-что, что меня интересует. Ты готов мне помочь?

Он старательно закивал.

— Не слышу громогласного согласия! — воскликнул я, взмахнув ножом. Через секунду привязанный бегун уже с аппетитом жевал отрезанное ухо. Долго продержавшийся сфинктер, наконец, расслабился и по голым ляжкам потекла дурно пахнущая жижа.

— Да! Дааааа!!! Всё, что хочешь!

— Уже лучше. Напряги-ка свою убитую память и припомни человечка по имени Костыль. Помнишь такого?

— Да… помню. Могу найти, если надо.

— Не надо. Содержимое мертвячьих желудков мне не очень интересно. Вспомни лучше, не давал ли ты ему какого-то задания? Было такое?

Он задумался, а поскольку процесс этот затянулся более трёх секунд, я решил его ускорить, воткнув кончик стилета ему в лучезапястный сустав. В ответ получил не только порцию воя, но и информацию:

— Даааа! Неделю, нет, две, назад. Было, да, отправлял его. Машину захватить. Он пропал…

— Таак, — обрадовано протянул я, — продолжаем. Ты отправил их бомбануть машину, что за машина?

— Институтские. Это их машина, они везли посылку. Информацию для своих. Флешка, там флешка была. Надо было забрать.

— Так ты у нас академик? Или хоть профессор, на худой конец?

— Нееет, — проскулил он, когда я начал поворачивать стилет в ране.

— Тогда зачем тебе инфа от институтских? Диссертацию писать собрался?

— Там… опыты их. С людьми опыты, я хотел…

— Я видел эти опыты, твоя лаборатория точно не осилит. Помимо неё там ещё завод нужен и не один. Так зачем?

— Я бы договорился, они бы мне дали всё, что хочу, ты не представляешь, там золотое дно, там власть…

— Опять ты про власть, тебе сейчас впору кричать "О, Солон, как ты был прав!" Знаешь, кто так кричал.[9]