Словно угадав мои мысли, Стас как-то странно усмехнулся и ледяным тоном проговорил:
— Думаешь, куда бы сейчас убежать?
Его слова ударили по больному. Значит он тоже меня тогда узнал в ледовом дворце и видел, как я убежала. Неужели он тоже хотел со мной увидеться и поговорить? Неужели его так ранил мой побег? Лично я себе до сих пор не могу простить этой трусости.
— Я никуда не убегу, — наконец ответила я ему. Старалась, чтобы голос не выдал, насколько же эта встреча меня взволновала.
— Вот и правильно, потому что нам с тобой о многом нужно поговорить. И пока я не получу ответы на свои вопросы, ты от меня не укроешься.
Я старалась не показывать, насколько тревожно мне стало от его слов. Но в душе все перевернулось. Я поняла, что мне не стоит ждать банальных "Как же я соскучился", а нужно готовиться к очень серьезному разговору. Хотя и понимала, что наконец-то получу ответы на свои вопросы, так долго мучившие меня.
Стас сделал шаг в мою сторону и, взяв меня крепко за локоть, повел к выходу. Я от неожиданности и не думала сопротивляться. Оставшись каким-то неведомым образом незамеченными для гостей, мы вышли на улицу и Стас тут же подвел меня к большой синей машине.
— Куда ты меня хочешь увезти? — пришла, наконец, в себя я и стала пытаться освободить свою руку. Мне стало как-то не по себе от этого нового Стаса. Я поняла, что он вызывает во мне страх — страх от неизвестности, потому как прежнего Стаса я в нем уже не находила. Это был совершенно чужой мужчина.
— Поговорим без свидетелей, — коротко ответил он и усадил меня в машину.
Первой мыслью было бежать, но мы же взрослые люди, и нам нужно серьезно поговорить, а не бегать друг от друга. Пора бы уже пролить свет на прошедшие события.
В молчании мы ехали по улицам Москвы и вскоре оказались возле какого-то дома. Стас помог мне выбраться из машины и так же, держа за локоть, повел в один из подъездов.
— Куда ты меня ведешь? — испугалась я. Мне казалось, что мы поедем в какой-нибудь ресторан или кафе… Там хотя бы вокруг были люди… Я совсем не хотела разговаривать в совершенно уединенной обстановке. Особенно сейчас, когда его черные глаза холодно блеснули, оглядев меня.
— Это моя квартира. Здесь нам никто не помешает. — Ответ был не менее холодным, чем взгляд.
Страх постепенно пробирался в душу, тревожное напряжение стало давить на нервы.
Когда мы вошли в небольшую квартиры, Стас прикрыл за нами дверь и, повернувшись ко мне лицом, долго изучающе смотрел на меня. Наверно искал во мне следы прошлой Эли, как это совсем недавно делала я по отношению к нему. По его лицу я не могла прочитать ни одной мысли, ни одной эмоции — сейчас Стас был совершенно закрыт для меня.
— И долго ты собиралась это все от меня скрывать? — наконец произнес он, и от его холодного тона я вся сжалась — никогда прежде мне не доводилось видеть этого мужчину даже в небольшом гневе, поэтому чего мне ожидать от него сейчас, я совершенно не знала.
— О чем ты? — может я все еще пребывала в состоянии шока от того, что наш разговор начался вот так холодно. Но я действительно не могла понять, что он имел в виду: то, что он знает об Анечке или же то, что я общалась с Настей, а он был не в курсе этого.
— О чем? — Его глаза остро впились в меня, а на губах появилась и тут же исчезла язвительная улыбка. — Хорошо, я поясню о чем. Сегодня я должен был лететь на деловую встречу в Ганновер. И стоя в аэропорту, я неожиданно встретил Свету Тихонову — она с мужем прилетела на отдых. Света ненароком мне выдала, что оказывается ты была беременна от меня.
— Прости, — я виновато потупила глаза. — Я знаю, что должна была тебе рассказать… — Я с трудом набрала воздух в легкие и сбивчиво продолжила. — Но когда я сама узнала о беременности… Я не смогла тебя найти — ты уехал в Германию. Ты мне даже ничего не сказал. Ничего, понимаешь? Просто исчез…
— Подожди-ка, — зло перебил меня Стас, — а не ты ли сначала исчезла на три недели? Безо всяких там объяснений. Я тебя искал как проклятый: пытался до тебя дозвониться, возле дома постоянно караулил. А от тебя ни одной весточки не получал. Что я мог тогда подумать? Только, что ты меня бросила…
— Все было совсем не так… — попыталась я отчаянно оправдаться, но он снова не дал мне договорить.
— А как? Расскажи мне? А то за пять лет я успел много чего насочинять себе.
Он отошел к двери, ведущей в какую-то комнату, и облокотившись о дверной косяк и скрестив руки, стал ждать моего ответа. А я все мялась в коридоре, не зная, с чего же начать.
— Тогда, когда я так внезапно исчезла… Мой отец увез всю семью за город. Он сказал, что у него проблемы в бизнесе и нам всем угрожают, поэтому будет лучше, если мы неожиданно скроемся на некоторое время, пока он все не решит. Он не разрешил никому рассказывать, сказал, что нас могут вычислить… Мне пришлось подчиниться. А когда мы вернулись, то я уже не нашла тебя — ты уехал. Спустя пару дней я обнаружила, что беременна. Я пыталась тебя разыскать через Макса, но даже он не смог помочь…
— А хочешь, теперь я тебе расскажу, как все было? — Стас все так же стоял возле двери, но его глаза посылали искры ярости, отчего мне сделалось совершенно не по себе и я непроизвольно вздрогнула. — Что случилось, когда ты исчезла?
— Я знаю, — прошептала я.
— Знаешь? — Он отошел от двери и стал подходить ко мне. — Знаешь, что нанятые твоим отцом люди сначала следили за мной, посылали угрозы? Подожгли мою машину? Знаешь, что они же потом устроили несколько покушений на меня с отцом?
— Знаю, — тихо всхлипнула я. Мне было до сих пор больно от того, что ему пришлось пережить. — И то, что ты уехал в Германию для лечения. Что твой отец решил, что так будет безопаснее для тебя…
— А знаешь, что до того, как на меня напали в последний раз, ко мне пришли из прокуратуры по твоему заявлению?
Я непонимающе уставилась на него, не в силах понять, про какое заявление из прокуратуры он говорит.
— О чем ты? Какое заявление?
Стас подошел ко мне вплотную и теперь я не только могла видеть его холодные, колючие глаза, но и смогла ощутить исходящую от него ярость.
— Твое заявление об изнасиловании. Оно было написано через пару дней после твоего исчезновения. А потом твой отец стал шантажировать моего отца: он требовал, чтобы не чинили препятствий его бизнесу и тогда вы заберете заявление из прокуратуры.
Я в ужасе закрыла лицо руками и ожесточенно замотала головой. Не может этого быть. Не может!!! Господи боже мой, если бы я знала все это, то смогла бы простить отца сейчас? От шока я даже не могла говорить. Мне хотелось сказать, что я ничего не знала об этом, но язык словно онемел.
— Твой отец был непоколебим. — Продолжал Стас, а его голос становился все громче и яростнее. — Ну а после нападений моему отцу пришлось пойти на попятную и согласовать все проекты. После чего мы узнали, что заявление из прокуратуры забрали и подозрения сняты. Вот только оставаться здесь я больше мог — за мной не прекращалась слежка и я был вынужден вернуться в Германию.
Не знаю, как Стас истолковал мое молчание, но он внезапно схватил меня за руку и буквально потащил за собой в комнату.
— После того, как я немного оклемался после ранения, я приехал в Москву и пытался тебя найти, — Стас все еще крепко держал меня за руку, а его пристальный взгляд не давал возможности отвернуться. — И снова получил намек на то, что заявление может быть возвращено в прокуратуру, если не оставлю тебя в покое.
Стас неожиданно резко прижал меня к стене, расставил руки над моей головой и снова впился яростным взглядом в мои глаза. Мне стало страшно и жутко. Я не знала, чего мне ожидать от этого неизвестного мне Стаса — сейчас он внушал один лишь ужас. И я зажмурила глаза, чтобы скрыть свой страх.
— Знаешь, каково это чувствовать, что тот, кого ты любишь, предал тебя? — услышала я угрожающий шепот возле самого уха. — Как сходишь с ума, не находя себе места, думая, что же с тобой могло случиться, почему ты так внезапно исчезла? А потом получить такой удар? И не получить ответы на свои вопросы: за что? За то, что любил?
