В небольшом поселке, расположенном в богом забытом месте, их встретил Элин клиент.

— Здравствуйте, Олег Александрович, — сразу же поздоровался мужчина и тут же повернулся к Насте, — вы должно быть Анастасия Игоревна, Эля говорила, что вместо нее будет коллега. Прошу проходите, скоро должны приехать геодезисты. Приставы уже на месте.

Вся процедура замеров и размежевания растянулась почти на весь день. Все было бы ничего, если бы на улице не стоял конец марта — снег еще не сошел с земли, теплая погода все еще никак не устанавливалась, к тому же сегодня был сильный морозный ветер, который, казалось, пробирает прямо до костей. Настя поняла, что несмотря на то, что сегодня она оделась достаточно тепло — теплый свитер, джинсы с колготами в сто ден, теплые ботинки на меху, — все равно очень замерзла. Озябшие руки уже еле держали ручку, а нос стал хлюпать. "Вот только простыть мне еще не хватало," — с унынием подумала она. Олег все время хлопотал рядом, то подходя к приставам и что-то с ними обсуждая, то снова подходя к ней и геодезистам.

— Замерзла? — спросил он участливо?

— Ну есть немного, — шмыгнув носом, ответила Настя.

Олег рассмеялся.

— У тебя нос уже совсем красный. Ты бы хоть шапку носила бы. А то выпендриваешься все…

— У меня капюшон меховой, он намного теплее шапки, да и ветром не продувается.

— А где твои перчатки? — продолжил расспрос Олег.

— Намокли от снега. — Настя тут же поспешила отмахнуться от навязчивых приступов заботы Русецкого. — Олег, отстань. Ты прям как моя мама…

— Мне бы не хотелось, чтобы еще и ты заболела. Что я тогда один буду делать?

Насте хотелось съязвить, но она благоразумно решила промолчать. Своими действиями Олег как будто нарочно дразнит ее: то приголубит, как кошку, а потом резко отгонит. Сначала проявляет совершенно не свойственную начальнику заботу, то вдруг резко все сводит к работе, давая понять, что она обманывает себя сама, ища скрытый смысл там, где его нет и быть не может. Русецкий специально подчеркивает своими словами и действиями, что ничего, кроме работы, их связывать не может. Настя устала от всего этого. Она твердо для себя решила, что как только Эля выйдет на работу, уйдет из фирмы — подальше от Олега.

Когда, наконец, все закончилось, Олег с Настей сели в машину. Русецкий сразу же включил печку на полную мощь и, взяв руки девушки, положил их на вентиляционные сопла.

— Грейся, — коротко пояснил он. — Сейчас по пути заедем в какое-нибудь кафе перекусить.

— У меня с собой есть термос с чаем и еще немного бутербродов перекусить. Угощайся, — Настя полезла в свою большую сумку и вытащила оттуда небольшой термос, а затем и контейнер с едой. Передав термос Олегу, она принялась распаковывать еду. Олег, откручивая крышку, не удержался и вдохнул ароматный запах чая.

— Вкусно пахнет. Что это? — спросил он, наливая ароматный напиток в крышку.

— Обычный черный чай с чабрецом. У меня мама всегда такой делала, когда мы ездили на выходные за город зимой. Он восстанавливает силы, обладает противопростудными свойствами. Как-то так. — Она достала большой аппетитно пахнущий кусок мяса и, положив его на кусок хлеба, протянула Олегу. — Держи.

— Да ладно, скоро перекусим где-нибудь… — запротестовал было он, но был тут же остановлен Настей.

— Лично я ужасно проголодалась и замерзла. А есть одной мне не позволяет совесть. Так что держи, или из-за тебя я умру с голоду.

Лег подчинился и взял протянутый бутерброд.

— Мммм, — протянул он, прожевывая первый кусок, — обалденно вкусно. Как в моем детстве. У меня когда-то так бабушка мясо готовила.

— Это называется запеченная буженина в специях, если тебе интересно, — Настя протянула Олегу еще один бутерброд. — Моя мама так всегда делает. Ну и я, естественно.

— Так это ты сама делала? — удивился Русецкий. — А я думал, что это покупное…

Настя предпочла ничего не отвечать, а просто взяла чай из его руки. А Олег с удивлением подумал, что вот чего-чего, а такой практичности от этой девушки он не ожидал: она наготовила с собой еды и чай, заранее предусмотрев, что это может понадобиться. Весьма практичная черта характера. И от этой мысли мужчина даже улыбнулся.

Обратная дорога домой, как правильно замечено в народной мудрости, была намного короче. Настя, уставшая и замерзшая за весь день, но уже успевшая согреться в машине, сняла с себя куртку и, просто накинув ее на плечи, сидела рядом с Олегом. Ни у кого не было сил, чтобы вести беседу. Олег включил музыку, которая разбавила гнетущее молчание. На улице стало темнеть.

Спустя некоторое время, когда Русецкий бросил взгляд на свою пассажирку, он заметил, что та уже спит. Настя скрестила руки на груди и одной рукой сжимала край куртки, видимо желая придержать, чтобы одежда не соскользнула с плеча. Голова девушки была откинута на подголовник и слегка наклонена в его сторону. Периодически бросая в сторону Насти взгляды, Олег невольно задерживался на тонких пальчиках, придерживающих края куртки. Почему-то, глядя на них, сразу вспоминалась та единственная ночь, проведенная вместе, ее ласки, поглаживания, легкие прикосновения к его коже этими самыми пальчиками.

Олег тряхнул головой и направил в свою сторону холодный воздух из кондиционера, убедившись, что в сторону Насти все так же дует теплый. Эта ночь стала для него каким-то наваждением, мысли об этом постоянно его преследовали. После развода в его жизни периодически появлялись женщины — он же в конце-концов нормальный мужчина, с естественными потребностями. Но эти связи не носили какого-то постоянного характера и ограничивались лишь обоюдным получением наслаждения и дальнейшим расставанием. С Настей же все оказалось иначе — ему оказалось мало. И вся проблема была не в том, что мало было в физическом плане — нет, возникла какая-то духовная потребность, хотелось, чтобы она всегда была рядом. Даже с бывшей женой у него никогда не возникало таких эмоций. Их брак был основан, как оказалось, на банальном сексуальном влечении. Поначалу ему казалось, что он любил жену, но время все расставило на свои места, показав, чего стоила та любовь, которую и любовью-то нельзя назвать. Олег помнил, как до последнего пытался сохранить семью. Может потому, что в его понимании семья должна быть нерушимой, крепкой. Как же он ошибался… Столько лет проработав в юридической среде, Олег достаточно насмотрелся на «идеальные семьи», которые при первой же трудности или богатстве начинали рушиться, как карточный домик. Олег просто потерял веру в то светлое, что дарило понятие «семья», «родной дом».

Москва, как обычно, встретила их своими пробками, которые начинались еще задолго до кольцевой дороги. Встав в одну из таких пробок, Олег перевел взгляд на Настю. Та все еще мирно спала, скрестив руки на груди. Олег невольно остановил свой взгляд на обтянутой теплым свитером женской груди, поднимающейся и опускающейся в такт ровному дыханию, — в памяти снова ожили воспоминания о том, как он ласкал ее, как гладил это стройное тело руками и покрывал его поцелуями… И снова желание напомнило о себе, дав знать ноющей болью в ставших тесными джинсах. «Вот ведь черт», — выругался про себя Олег и тут же отвел взгляд.

Настя зашевелилась и повела затекшими плечами. Она медленно открыла глаза и огляделась вокруг. Стало темно, но они уже почти подъехали к Москве — об этом свидетельствовало большое количество машин вокруг и яркое освещение дороги. Настя взглянула на освещенное светом от приборной панели лицо Русецкого — тот выглядел напряженным и уставшим.

— Уже проснулась? — Олег бросил на девушку мимолетный взгляд. — Я смотрю, у тебя удивительная привычка засыпать в машине. Сколько раз подвозил тебя и частенько ты засыпала…

— А может это ты так усыпляюще на меня воздействуешь, — все-таки не удержалась от сарказма девушка. И тут же покраснела, вспомнив, как она засыпала и в его объятиях после бурных ласк. Хорошо, что в темноте не было этого видно.

— Да неужели? — Олег повернулся к ней. — Даже и не знаю, как на это отреагировать: огорчиться или посчитать комплиментом.