Эля побледнела, а губы ее задрожали, повторяя безмолвно одно слово: «искал».

— Но я… — попыталась произнести осевшим голосом она, потом немного помолчав, все же произнесла. — Нашей семье пришлось тогда уехать: у отца были проблемы в бизнесе и он переживал за семью.

Зарипов ближе подошел к Эле и заглянул ей в глаза.

— Не было у него таких серьезных проблем тогда. К сожалению, вы со Стасом стали заложниками наших разбирательств.

Эля недоверчиво подняла свои карие глаза на этого мужчину, пытаясь понять, правду ли тот говорит.

— Я думаю, нам все же придется обо всем поговорить, — продолжил Зарипов, кивком головы указывая на дверь.

Неуверенными шагами девушка подошла к шкафу, достала свое пальто и сумку и последовала за мужчиной.

***

Игорь Михайлович привел Элю в тихий ресторан, где они заняли дальний столик, чтобы им никто не мог помешать. Эля сидела напротив этого высокого статного мужчины, но никак не могла заставить себя посмотреть на него и лишь потупила глаза в чашку с чаем.

— У нас с твоим отцом одинаковый бизнес — у меня тоже большая строительная компания, поэтому нам часто приходится быть конкурентами и биться за один проект. Когда я стал депутатом, у меня, конечно же, появись преимущества при получении ряда контрактов. Но в тот период наши с ним отношения обострились из-за одного рискованного проекта, который хотел воплотить Виктор. Понимаешь, там в проектной документации были существенные ошибки, которые могли привести к гибели людей. Я как депутат и специалист, разбирающийся в этом вопросе, конечно же воспрепятствовал делу.

Эле вдруг вспомнился разговор, который она когда-то невольно услышала возле кабинета отца. Точно, вот кто этот Зарипов. Это он когда-то заваливал все проекты отцу, отчего его фирма терпела крупные убытки. Отец тогда был в ужасном гневе.

— В общем, наши отношения накалились до предела, — продолжал мужчина. — К слову сказать, мы с твоим отцом и раньше были знакомы не с лучшей стороны: оба по молодости были связаны с криминальными кругами и часто приходилось сталкиваться, что называется, по разные стороны баррикад. То есть, ты понимаешь, что ни о каких примирительных беседах речи и быть не могло.

— Господи, средние века какие-то, — Эля устало закрыла глаза. — Монтекки и Капулетти, прямо.

— Понимаешь, был один момент: у твоего отца в конторе работал один человечек — он-то и добывал мне нужную информацию.

— Но ведь это нечестно, — возмутилась Эля.

— Я знаю, но законы крупного бизнеса очень суровы, девочка, и твой отец прекрасно об этом знает. Но тогда Виктор думал, что это мой Стас специально начал с тобой встречаться, чтобы добывать нужную информацию.

— А Стас…? — Эля побоялась закончить свой вопрос, не желая услышать подтверждение мыслей своего отца относительно Стаса.

— Поверь мне, он сам долгое время не знал, кто твои родители. Просто один раз мы с ним где-то по телевизору увидели интервью Виктора и Стас мне рассказал, что познакомился с его дочерью. Поверь мне, Стас никогда ничего подобного не совершал, в чем его обвинил твой отец — он был с тобой именно потому, что ты ему нравилась. А Виктор был в бешенстве, когда узнал, что вы встречаетесь, он даже приезжал ко мне в офис с требованием, чтобы Стас оставил тебя в покое.

Эля задумалась, перестав слушать Игоря Михайловича. Так вот почему отец вывез всю семью за город — он просто хотел оградить ее от общения со Стасом, обставив это все таким образом, будто у него проблемы на работе.

— Вы знаете, отец увез всю семью за город, сказав, что нам угрожают из-за проблем на работе, — печально сказала Эля.

— Ничего вам тогда не угрожало, — вздохнул Зарипов и закурил новую сигарету, — просто таким образом он хотел оградить тебя от Стаса. Когда вы уехали, Стас долго тебя искал — ты ведь ему ничего не сообщила, просто исчезла и все. Он даже стал к вам домой приезжать. А потом разъяренный Виктор потребовал, чтобы Стас оставил тебя в покое, или потом он будет действовать иначе.

На несколько секунд воцарилось молчание, и потом Зарипов нервно затянулся сигаретой и продолжил:

— Стас получал много угроз, потом ему сожгли машину — от него требовали, чтобы он прекратил тебя искать. А потом на меня и на него было совершено несколько покушений. Стасу тогда досталось больше: сначала его просто избили, а во второй раз уже избили сильнее и сильно порезали. Я решил, что безопаснее всего для него будет вернуться в Германию к дяде, потому как угрозы все не прекращались.

Эля закрыла лицо руками и, качая головой, все повторяла: «Нет… Не может этого быть… Нет… Только не это…» Она почувствовала, как по щекам потекли слезы.

Боже, папа, что же ты наделал? Как ты мог так с нами поступить?

— Я ничего не знала… — прошептала Эля, поднимая полные от слез глаза на Зарипова. — Ничего не знала… Я думала, что он просто бросил меня и уехал в Германию. А потом… Потом я узнала, что беременна… Хотела все рассказать ему, но так и не смогла найти.

Эля не смогла продолжить из-за судорожных всхлипываний, рвавшихся из горла. Ей стало трудно дышать. Господи, что же ЕМУ пришлось пережить из-за нее. Неудивительно, что он предпочел оборвать все контакты — лишь бы больше не вспоминать о том кошмаре, через который пришлось пройти.

Игорь Михайлович протянул ей носовой платок и Эля с благодарностью его взяла.

— Почему ты ушла из семьи? — поинтересовался Зарипов. — Я пытался тебя найти, чтобы переговорить, все выяснить, но ты исчезла.

— Моя мать хотела насильно заставить меня сделать аборт, — все еще продолжая всхлипывать, ответила Эля. — Она даже пыталась один раз насильно с охранниками меня в клинику увезти, но мне удалось сбежать из дома. И чтобы такого больше не повторилось, мне пришлось сменить фамилию, уйти из семьи.

— Ты вышла замуж для смены фамилии?

— Нет, мне помогла соседка бабушки — у той родственница в ЗАГСе работала.

— Теперь все ясно.

Они оба замолчали, избегая смотреть друг на друга. Эля сделала глоток уже остывшего чая, а Зарипов снова потянулся за сигаретой.

— А когда Настя узнала, что вы со Стасом… Ну, что он отец твоей дочери?

— Пару месяцев назад: я впервые приехала к ней домой и увидела фотографию, где они изображены вместе — тогда она мне и сказала, что Стас ее брат. А через пару дней я заболела сильным гриппом и Настя приехала меня навестить. Ну и увидела Аню. Она сама все поняла.

— Вот ведь засранка, ничего даже не рассказала… — шутливо выругался мужчина.

— Это я ее просила.

— Хорошо, а по поводу ребенка — ты Стасу вообще планировала когда-нибудь о дочери рассказать?

— А каким образом? — Эля вытирала платком слезы со щек. — Я не могла его никак найти.

— Ну а теперь, когда ты знаешь, что Настя его сестра… Теперь ведь есть возможность с ним встретиться. — Зарипов улавливал каждое проявление эмоций на лице Эли, внимательно вглядываясь в ее лицо и глаза.

— Я конечно же все ему расскажу, он обязательно должен знать, что у него есть дочь… — И потом неуверенно добавила. — А уж как он потом решит: признавать ее или нет — это его дело, я неволить никого не буду… Но и Аню я ему не дам отобрать у меня.

Зарипов сидел и смотрел на эту девочку: несмотря на вою хрупкость, она была очень сильной внутри. Он смотрел и удивлялся — как у такого жесткого, порой беспринципного человека, как Виктор Колчин, могла родиться такая вот мягкая, ранимая девочка. От Насти он много слышал о том, каково пришлось ее подруге, чтобы закончить обучение в институте, при этом воспитывать одной дочь и еще умудряться зарабатывать им обоим хоть какие-то деньги для проживания. И при этом не обращаясь за помощью к своим богатым родителям. Все-таки от Виктора ей достался тот сильный характер, что позволяет бороться. И Зарипов, откровенно говоря, восхищался этой девочкой.

— Извините, — Эля указала на время, — мне пора уже ехать. Нужно еще Анюту из детского садика забрать.

Игорь Михайлович посмотрел на Элю и неуверенно произнес: