Вверх идти еще трудней. Скорее… скорее… скорее…
Борис сказал: «Прощай! Прощай, Андрей! Прощай, дорогой Андрей. Иди как можно скорее. Прощай…»
Проклятый мешок! В ушах так сильно шумит, что выстрелы почти не слышны. Там идет бой. Там идет бой… Может быть, уже конец… Вот вершина.
«Круто», — сказал Борис.
Вершина, спуск, мост. Вот мост. Внизу мост. Черная вода в реке. Лед у берегов и черная вода посредине.
«Течение, — сказал Борис. — Река не замерзает. Спуск крутой и там деревья, и будь осторожен…»
Будь осторожен, Андрей!..
Андрей шагнул и понесся вниз. Он пригнулся, и мешок вдруг перестал оттягивать плечи. Снег взлетел из-под лыж. Воздух стал упругим. Воздух стал очень твердым и упругим, и все исчезло. Все исчезло, кроме скорости. Черные стволы сосен разлетались в стороны, и один раз палка кольцом ударилась о ствол сосны, и от удара сильно тряхнуло руку. Будь осторожен, Андрей!..
Андрей повернул плечи. Он чуть-чуть повернул плечи, его ноги напряглись, он повернул вправо и пронесся так близко от сосны, что ему пришлось съежиться, чтобы не удариться плечом.
Скорость стала меньше. Он снова повернул. Теперь он повернул налево, под прямым углом налево, и опять понесся вниз.
Будь осторожен, Андрей!..
Внизу был бугор. Лыжи взлетели на бугор. Андрей пригнулся совсем низко и прыгнул. Мешок перевесил. Проклятый мешок перевесил, потянул влево. Андрей почувствовал, что падает. Он рванул плечами. Он резко рванул вправо плечами и всем телом. Он напряг все силы, чтобы не упасть.
Он не упал. Он удержался и не упал, и у самого моста он круто повернул, касаясь снега рукой.
Ольгин был убит. Сидорчук был убит. Лившиц был убит. Замполитрука Торощин был тяжело ранен в живот. Старшина Серебряков был тяжело ранен в грудь. Еще трое бойцов были серьезно ранены, и четверо были ранены легко. Борис был ранен в левое бедро и в кисть левой руки.
После того как пограничники отбили вторую атаку, ушел Андрей. Потом еще два раза цепи противника подходили к узкому входу в долину, и пограничники два раза отбрасывали их назад, к границе.
Пулеметы противника били не переставая. У них было четыре пулемета.
Два пулемета пограничников отвечали короткими очередями.
За одним из пулеметов лежал Борис. Он потерял много крови. Из раны в бедре все время текла кровь. Снег возле Бориса был розовый. Левая рука сильно болела. Борис почти не мог шевелиться. Он пересиливал боль и стрелял, тщательно целясь. Из левой руки тоже шла кровь, и пулемет был испачкан кровью. Временами плотный серый туман застилал глаза Бориса, и в висках начинали глухо бить тяжелые мягкие молотки, и все тело становилось тяжелым, и руки не слушались, и боль в левой руке исчезла. Борис напрягал последние силы, чтобы не потерять сознания. Он не знал, как долго это продолжалось… Может быть, минуту… или несколько секунд… Туман перед глазами рассеивался… стихали удары в висках…
Ни за что не потерять сознания!..
Левая рука опять остро болит. Нужно сильнее сжать пальцы. Тогда сильнее болит. Пусть болит. Только не потерять сознания…
Впереди движутся черные фигурки с ружьями наперевес. Нужно стрелять.
— Товарищ лейтенант…
Это повар. Заставский повар Кумешко. Почему он здесь? Он оставался на заставе…
— Почему вы здесь, Кумешко?
— Я пришел сюда, товарищ лейтенант… Разве я могу? Разве я мог не прийти?
— Ах, да. Правильно. Правильно, Кумешко. Это хорошо. Хорошо, что вы пришли.
Борис совершенно спокоен. Хорошее, боевое спокойствие.
— Здесь тоже жарко, Кумешко. Пожалуй, жарче, чем у вашей плиты.
Ребята засмеялись. Это хорошо, что ребята смеются. Даже Серебряков попытался улыбнуться. Бедняга Серебряков.
— Товарищ лейтенант… — Серебряков приподнялся и снова лег на спину. Изо рта у него пошла кровь.
— Лежите спокойно, старшина! Слышите? Вам нельзя шевелиться.
— Товарищ лейтенант! — крикнул Кумешко. — Они бегут сюда…
— Тише, Кумешко! Они уже четыре раза начинали бежать сюда. Мы уже почти привыкли. Кричать не нужно. Нужно лежать тихо и хорошенько целиться.
Пограничники отбили пятую атаку.
Андрей медленно спускался с горы. Он спускался к просеке. Он ставил лыжи боком к склону и боком спускался вниз.
В руках Андрей держал катушку. Провод разматывался и тянулся за Андреем. Провод не давал двигаться быстро. Андрей скрежетал зубами от нетерпения.
Выстрелы слышались непрерывно. Андрей напрягал слух. Иногда ему казалось, будто он слышит крики людей. Там шел бой. Там дрались пограничники и Борис. Они дрались там, они умирали там, а он, Андрей, должен медленно идти по лесу и осторожно разматывать провод!..
Провод ложился на ветки елей. С веток падали комья пушистого снега.
Потом Андрей услыхал, как что-то загрохотало на мосту. Что-то загремело на мосту, и несколько секунд было тихо, и снова повторился тот же звук, и опять тишина, и в третий раз загрохотало на мосту.
Андрей остановился. Он стоял на склоне горы у самой просеки. По просеке от моста шла дорога к границе. Дорога огибала гору. Андрей стоял и прислушивался, и вдруг он понял, в чем дело, швырнул в снег катушку с проводом и понесся вниз. Он низко присел, чтобы скорость была как можно больше. Из-под лыж летел снег.
На другой дороге Андрей повернул. Он так торопился, что не устоял на ногах и упал. Лежа, он отстегнул лыжи. Он вскочил. Он громко смеялся. Он побежал по дороге. Из-за поворота дороги быстро приближался мерный топот. Андрей бежал, и топот становился все громче и громче.
Потом из-за поворота дороги выскочили всадники. Андрей едва успел отбежать в сторону. Всадники неслись галопом. Галоп был просто сумасшедший. Впереди на гнедом жеребце скакал полковник. Снег летел из-под копыт. Всадники скакали ряд за рядом. Ряды мелькали перед Андреем. Лиц людей он не успевал разглядеть.
Потом из-за поворота дороги выскочила артиллерийская упряжка, и ездовые погоняли серых мохнатых коней, и кони храпели, и летели комья снега. Первая пушка пронеслась, и за ней вторая пушка на таких же серых конях, и третья пушка с серыми конями в упряжке.
Все это с грохотом, в облаке снега промелькнуло мимо Андрея.
Андрей стоял по колено в снегу и громко смеялся.
Борис был на грани обморока. Все время слегка тошнило, и серый туман упрямо застилал глаза. Левая рука нестерпимо болела, и Борис с трудом сдерживался, чтобы не стонать.
Были убиты повар Кумешко и еще трое бойцов.
Пограничники лежали молча.
Только Серебряков все время говорил. Он все время говорил и звал лейтенанта, и спрашивал — слышит ли его лейтенант.
— Да, Серебряков, да, я слышу тебя.
— Слышите, товарищ лейтенант? Мне очень нужно, чтобы вы слышали… Я хотел написать стихи… Я хотел написать про Кубань, и про войну, и про многое еще… Я хотел научиться писать хорошие стихи и тогда показать ребятам… Я боялся говорить, что я поэт… Вы слышите меня, товарищ лейтенант?
— Да, да, Серебряков. Я слышу тебя.
Только бы не потерять сознания!.. Опять серое облако лезет на глаза… Бедняга Серебряков… Спокойствие! Нужно много спокойствия. Хорошее, боевое спокойствие. Успеет ли Андрей? Сколько времени прошло с тех пор, как он ушел? Еще одной атаки нам не выдержать. Вот и все. Они собираются в атаку. Нам больше не выдержать, Андрей!.. Андрей — молодец. Он сделает все, что нужно. Опять серое закрывает глаза. Только бы не потерять сознания до конца. Выдержать все до конца. В бою нужно обязательно выдержать все до конца и еще хорошее, боевое спокойствие.
— Я слышу тебя, Серебряков. Ты еще напишешь хорошие стихи. Я не знаю, как пишут хорошие стихи, но ты напишешь. Я слышу все, что ты говоришь…
Что-то неслышно пронеслось в воздухе. Что-то пронеслось над головами… Потом удар… снег полетел вверх, и очень громкий удар…
Только не потерять сознания!..
Еще один удар. Еще один удар…
