— Слушаюсь.
— Можете идти. Всего хорошего.
Окраины города промелькнули перед окнами. Поезд шел по полю. На краю поля еще виднелись фабричные трубы и серое облако дыма и пыли над городом. Сбоку железнодорожного пути шло шоссе. Поезд обгоняли легковые автомобили. Грузовики ехали медленнее. Грузовики отставали от поезда.
На столбах стояли рекламные плакаты.
«А я ем повидло и джем», — прочел Борис.
«А я ем повидло и джем… А я ем повидло и джем…» Стишок назойливо и скучно звенел в голове Бориса. «А я ем повидло и джем…»
Стучали колеса вагонов, громко пыхтел паровоз. Длинная тень от дыма бежала рядом с поездом. Шоссе свернуло вправо и скрылось из виду. Поезд шел по полю.
Прощай, Маша! Прощай, Маша!
Все вдруг прервалось, все кончилось.
Борис так и не повидался с Машей. Уехал, не повидавшись с ней. Он позвонил ей по телефону. Телефон долго трещал. Потом недовольный голос домашней работницы сказал: «Кого надо?» — и Борис попросил Машу, и голос сказал: «Нету дома…» — и Борис повесил трубку.
Андрея Борис тоже не застал дома. Очевидно, Андрей был еще на заводе.
Перед самым поездом Борис заехал на стадион. Петр Петрович выслушал Бориса и долго молчал.
— Очевидно, так нужно, — сказал он. Борис испугался, таким старым показался ему Петр Петрович. — Очевидно, так устроена жизнь, Борис, что часто нужно прощаться. Слишком часто нужно прощаться… Мне очень жаль. Вы знаете… Но так нужно. Я уверен в вас. Я уверен, что вы не сдрейфите в тяжелый момент. Вот и все. Может быть, вы еще вернетесь ко мне. Вот и все.
Старик крепко пожал Борису руку и пошел по аллее. Он шел, как всегда, сутуля спину, руки глубоко засунув в карманы.
— Прощайте, Петр Петрович!
Поезд несся по полю. Паровоз гудел, гремели колеса на стыках рельсов.
Серое облако над городом все еще виднелось на краю поля.
Ворона летела рядом с поездом. Она долго летела рядом с поездом. Еще две вороны поднялись с проводов и полетели за первой вороной. Небо было синее-синее. Только с краю, там, где был город, стояло серое облако, Потом облака не стало видно.
«А я ем повидло и джем… А я ем повидло и джем…»
Снова и снова Борис вспоминал все события сегодняшнего дня. Как сразу все кончилось! Сразу все кончилось, все оборвалось. Будет совсем другая жизнь. Какая будет теперь жизнь? Какое усталое было лицо у полкового комиссара в Военкомате… Хорошо, что толстый молодой человек — поэт он, что ли, — хорошо, что он не узнал Бориса, а то было бы стыдно… Очень стыдно было бы… Он Машин знакомый, этот молодой человек… Очень было бы стыдно…
Прощай, Маша!..
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Борис привязал лошадь к коновязи возле крыльца комендатуры. Черные бока лошади лоснились. Борис ослабил подпругу. Лошадь тяжело вздохнула, повернула голову и мягкими теплыми губами слегка ткнулась в плечо Бориса.
— Ночка! — сказал Борис и улыбнулся.
Утро было морозное.
Столбы дыма прямо стояли над трубами. В холодном тумане всходило солнце. Снег на крышах розовел.
— Устала, Ночка? — сказал Борис.
Ночка вздохнула еще раз. Над ее спиной подымалось облачко пара. Шерсть на ее ногах заиндевела.
Борис пошел к крыльцу. На ходу он разминал затекшие ноги. Он еще раз оглянулся на лошадь. Ночка, подняв голову и прямо поставив уши, внимательно смотрела вслед Борису. Повод не давал ей повернуть голову. Она негромко заржала.
Борис вошел в коридор и расстегнул ремни. Ему было жарко. Гимнастерка сбилась на спине. Он распахнул шинель и поправил гимнастерку. От рук и штанов сильно пахло теплым запахом конского пота.
Проходя по коридору, Борис в окно увидел свою Ночку. Лошадь рыла копытом снег и, выгибая шею, грызла обитое железом бревно коновязи. Борис немного задержался у окна. Он очень гордился своей лошадью.
В комнате дежурного тускло горело электричество.
Дежурный, с землистым от бессонницы лицом, кричал что-то в трубку полевого телефона.
Не отрываясь от телефона, он пожал руку Борису.
Борис повернул выключатель. Электричество погасло. В комнате стало приятней, когда исчез тусклый свет лампочек. За окном розовел, искрился снег. Ночка хрипло заржала. Дежурный положил трубку и устало дернул ручку телефона.
— Уже утро, — сказал Борис. Ему все время хотелось улыбаться.
— Ты быстро прискакал, — сказал дежурный.
— Ночка — молодчина, — сказал Борис.
С дивана в глубине комнаты встал человек в шинели и подошел к столу. Раньше Борис не заметил этого человека. Он обернулся к нему и отступил на шаг.
— Здравствуй, Борис, — сказал человек.
— Андрей! — крикнул Борис.
У них был такой взволнованный вид, что дежурный растерянно вытаращил глаза.
— Андрей, — повторил Борис. — Андрей, дорогой, здравствуй! Как же это?..
Андрей протянул руку, но Борис бросился к нему на шею. Они крепко обнялись.
— Так вы знаете друг друга? — сказал дежурный.
— Знаем, — сказал Борис. — Чуть-чуть знаем…
Андрей тихо смеялся.
— Это здорово, — сказал дежурный, — он же к тебе на заставу едет!
— Врешь! — крикнул Борис. — Черт возьми! Андрей, как же это все получилось?
— Что у вас получилось?
Борис круто обернулся. В раскрытых дверях стоял полковник. Борис вытянулся.
— Товарищ начальник отряда, лейтенант Горбов явился по приказанию коменданта.
Андрей искоса поглядывал на Бориса. Борис держался и говорил с непринужденной, слегка щеголеватой выправкой. Он был подтянут, весь собран, но вместе с тем в нем не было никакой напряженности.
«Быстро ты снова стал настоящим военным», — подумал Андрей.
— Хорошо, — сказал полковник, улыбаясь. — Но о чем же вы так оживленно говорили? Что получилось у вас тут?
— Я встретил лучшего своего друга, товарищ полковник, — без улыбки сказал Борис.
— Это вы, лейтенант? — полковник повернулся к Андрею.
— Да. Мы старые друзья, товарищ полковник, — сказал Андрей.
Андрей тоже стоял «смирно». Его шинель и снаряжение совсем новенькие. Борис сразу заметил это. Слишком новенькие. Андрей был похож на человека, только что переодетого в военную форму.
«Ничего. Ты скоро привыкнешь», — подумал Борис.
— Это хорошо, — сказал полковник. — Хорошо, что вы друзья. Вам, лейтенант Горбов, придется временно быть начальником заставы. Лейтенант Иванов ложится в больницу. Дело несерьезное. Аппендицит. Пустяковая операция. Вам придется командовать, пока Иванов встанет на ноги. Понятно?
— Да, товарищ полковник, понятно.
— Вашего друга возьмете с собой. Помощником. Введите поскорей во все дело. Учтите, что застава должна работать не хуже, чем при лейтенанте Иванове. Правильно?
— Да, товарищ полковник.
— Вы довольны? — полковник снова улыбнулся.
— Да, я доволен, товарищ полковник, — очень серьезно сказал Борис.
В комнату вошел комендант.
— Когда лейтенант сможет ехать, капитан? — спросил полковник у коменданта.
— Лошадь готова, товарищ полковник, — сказал комендант.
— Поедете сейчас же, товарищи, — сказал полковник.
Он протянул руку Андрею, и Андрей пожал руку ему и коменданту.
— Будь здоров, Горбов, — сказал полковник, прощаясь с Борисом. — Командуй.
Борис и Андрей проехали мимо окон комендатуры. Полковник смотрел в окно. Ночка приплясывала, мелко перебирая тонкими ногами. Борис сидел в седле прямо и спокойно. Полковнику, старому кавалеристу, понравилась свободная, почти небрежная посадка Бориса. Борис говорил что-то Андрею, поворачивая голову и смеясь. Под Андреем был белый жеребец. Андрей тоже смеялся. Полковник видел, как Борис посмотрел на часы и подобрал поводья. Ночка взяла в карьер. Комья снега полетели из-под копыт. Борис низко нагнулся. Андрей дал шпоры своему коню и поскакал вдогонку. Снег сверкал на солнце.
— Хороших лейтенантов запаса нам прислали, капитан, — сказал полковник и отошел от окна.
— Конечно, хороших, — сказал комендант.
