Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Пока он говорил, лицо Ризабека исказилось, и пена выступила на губах. Он хотел вытащить револьвер из кобуры, револьвер запутался в ремнях, и Ризабек рвал ремни и скрипел зубами. Джигит бросился прочь. Тогда Ризабек повалился на кошмы и закрыл лицо руками. Гость подошел и тронул Ризабека за плечо.

— Успокойтесь, — сказал гость. — Успокойтесь. Слышите вы? Мне нужно уйти за границу. Поняли? Поняли или нет?

Ризабек вскочил.

— Понял или нет ты, пес, что мы окружены? Понял ты или нет, что путь к границе отрезан? Все пошло к дьяволу. Все кончено…

— Я сказал — успокойтесь. Вы не знаете даже, как велики силы пограничников.

Ризабек секунду стоял неподвижно. Резко повернувшись, он прошел в тот угол юрты, где лежала его одежда, и стал быстро одеваться. Когда он обернулся, гость был уже одет. Он стоял в черном своем халате и в меховой шапке, опираясь на винтовку Ризабека.

Ризабек молча вырвал винтовку из его рук и выбежал из юрты.

Через полчаса человек двести басмачей поскакали по ущелью. Ризабек на сером жеребце несся впереди. На Ризабеке был яркий дунганский халат, распахнутый на груди, и лисья шапка. Он безжалостно гнал жеребца, и джигиты едва поспевали за ним. Сзади ехал гость Ризабека, окруженный своими караванщиками.

Ризабек решил попытаться задержать пограничников, пока оставшиеся в становище соберут юрты и скот. Если же задержать пограничников не удастся, Ризабек решил бросить все, постараться пробиться и уйти за границу.

9

Ущелье Трех овец прорезало горный хребет. Стены ущелья были почти отвесные, и только в нескольких местах можно было спуститься сверху на дно или подняться из ущелья наверх. Чем ближе подходило ущелье к границе, тем круче становились его стены. Внизу было прохладно и сыро. Горы отбрасывали тени на дно ущелья. Узкий ручей вился между камнями. Кое-где одинокие ели возвышались над грудами серых скал. Наверху, на горах, лежал снег. Внизу снега не было. Густая трава росла в расщелинах между камнями.

С Большого перевала был спуск прямо в ущелье. Спуск был крутой.

Отряд Коршунова спускался, гремя камнями, скользя на снежных склонах и скатываясь по каменистым осыпям. На головокружительной высоте люди шли не разбирая дороги, падая, подымаясь и снова кидаясь вниз. Все время впереди пограничники видели развевающуюся бурку командира и его вороного Басмача. Коршунов часто оборачивался. Пограничники не отставали. В облаках пыли, катя впереди себя осколки камней, отряд низвергался в ущелье Трех овец.

Коршунов первым достиг дна. Не останавливаясь, он перебежал ущелье и внимательно осмотрел землю. Следов не было видно. Ризабек еще не проходил по ущелью. Пограничники собирались вокруг Коршунова. Времени терять было нельзя. Ризабек мог появиться в любую минуту.

На склонах ущелья были большие каменные выступы. В этих выступах, как в гнездах, спрятались пулеметчики, по одному с каждой стороны. Остальные бойцы залегли цепью за камнями поперек ущелья. Сам Коршунов выбрал себе такое место посредине, откуда он был виден всем бойцам. Лошадей отвели под прикрытие группы скал.

Когда все было готово, Коршунов приподнялся и еще раз осмотрел своих людей. Спереди, с той стороны, откуда должен был появиться Ризабек, не было заметно ничего подозрительного. Коршунов сказал так громко, что все слышали:

— Все в порядке, товарищи. Повторяю еще раз: стрелять только после моей команды.

Коршунов лег, и все стихло.

Журчал ручей. В траве громко затрещал кузнечик. Какая-то маленькая птичка села на камень близко от Коршунова. Птичка была серая. Она дергала коротким хвостиком и, наклонив голову набок, внимательно смотрела на Коршунова. У птички был хохолок на голове.

«Жаворонок», — подумал Коршунов.

Кузнечик смолк. Теперь только ручей нарушал тишину. Коршунову захотелось спать. На секунду он закрыл глаза и сразу открыл их и прислушался. Впереди по ущелью ехали на лошадях. Шум усиливался. Уже слышны были голоса, звон металла, фырканье лошадей.

Коршунов лег удобнее и приложил к плечу приклад маузера. Пограничники насторожились и часто оглядывались на командира. Коршунов не шевелился.

Из-за поворота ущелья показались всадники. Впереди на сером коне ехал высокий человек в распахнутом халате. За ним толпой двигались басмачи. Лошадям трудно было идти по каменистому дну ущелья, и басмачи ехали не быстро. Из-за поворота выезжали все новые и новые всадники. Оружие они держали наготове.

Передний, очевидно вожак, остановился, и за ним остановились остальные. Задние напирали, и банда заполнила все ущелье. Вожак обернулся назад и что-то сказал. Расталкивая толпу всадников, к нему подъехал человек в черном халате на пегой лошади. Вожак дулом револьвера показал на сверкающую снежную глыбу Большого перевала и засмеялся. Человек в черном халате кивнул головой и отъехал назад. Вожак тронул лошадь. Басмачи двинулись.

Коршунов не шевелился.

Пограничники неподвижно лежали за камнями.

Басмачи приближались. Вожак отдал какое-то приказание, и группа всадников человек в пятьдесят выехала вперед.

Коршунов не шевелился.

Авангард басмачей был совсем близко. Коршунов нацелился в толстого бородатого джигита с клычом в руке.

Джигит погонял лошадь камчой. Жирное лицо джигита было покрыто потом.

Коршунов нацелился в грудь джигита и следил мушкой маузера за его движениями. Когда джигит был на расстоянии метров сорока, Коршунов громко крикнул.

— Эскадрон, огонь!

Ударил залп, и дымом заволокло ущелье.

Опрокидывая друг друга, басмачи бросились назад.

С двух сторон, наискось, по ним начали бить пулеметы, и они повернули и снова поскакали к засаде. Коршунов махнул рукой, и второй залп заглушил частую дробь пулеметов. Крики людей, ржанье лошадей, треск выстрелов подхватило эхо. Горы ответили громом. Эхо визжало и ухало.

Не больше десятка басмачей вырвалось и доскакало до основного отряда. Вся банда отхлынула за поворот ущелья.

На земле остались раненые и убитые. Лошадь толстого джигита носилась по ущелью. Ее мертвый хозяин лежал на ее шее.

Эхо замерло. Снова стало тихо в ущелье.

Пограничники возбужденно переговаривались. Скрываться больше было не нужно.

Иванов лежал недалеко от Коршунова.

— Получили они, товарищ командир! — крикнул он. — Теперь не сунутся!

Коршунов, сняв бурку, расстилал ее на камнях.

— Погоди, — ответил он. — Посмотрим, что дальше будет. — И, помолчав, позвал: — Иванов, пойди-ка сюда.

Иванов перебежал за камнями, подошел к Коршунову и лег рядом с ним.

— Вот что, Иванов. Если меня убьют сегодня…

— Товарищ командир!..

— Да слушай ты! Если убьют меня, говорю, ты останешься командиром. Держаться до конца. Понял? Я не очень верю, что успеют наши подойти сюда вовремя, но, может, и успеют. Понял?

— Да.

— Много у него джигитов, у Ризабека. Это еще не всех мы видели. Не меньше половины осталось в стойбище юрты снимать и собирать скот. А тут человек полтораста было. Не меньше.

— Я думаю, человек двести.

— Видишь. И вот еще что, Иванов: если совсем плохо будет, не давайтесь Ризабеку. Помнишь Котова и Петренко?

Иванов вспомнил обезображенные тела замученных басмачами красноармейцев и поежился.

— Вот и все, кажется. В сумке у меня записка. Я еще ночью написал. Если убьют, отправишь отцу. Адрес там есть.

— Бросьте, товарищ командир. Что это с вами такое? Убьют да убьют. Нельзя так!

— Черт его знает, что. Предчувствие. Нет, ты не смейся. Верно, предчувствие. Ну, прощай. Теперь по местам. Товарищи! По местам и не высовываться! Внимание. Начинается.

Басмачи пошли в атаку.

10

Три раза Ризабек водил своих людей в атаку, и три раза пограничники отбрасывали их назад. Басмачи потеряли несколько десятков человек, и джигиты роптали. Ризабек спе́шил часть банды, и, разделившись на две группы, басмачи подошли близко к засаде пограничников и начали перестрелку. Пулеметчики нащупали басмачей, и треть стрелков не вернулась назад.

42
{"b":"652870","o":1}