— Бабушка… Моя бабушка… — Дия не узнавала свой голос, он звучал слишком громко и болью отдавался в голове.

— Успокойся Дия, тебе нельзя говорить. — старейшина их деревни, Броденвар погладил ее по голове.

— Где моя бабушка? — громче спросила Дия и попыталась встать.

— Пожалуйста Дия, полежи. Я все расскажу тебе. — старейшина мягко, но настойчиво уложил ее обратно:

— Целительницу Дариллу забрали воины.

— Зачем?

— Они искали ее, я хотел вас предупредить, посылал к вам. Но вы были у Рованга, а я не мог выйти из дома, эти воины все время сторожили меня.

— Зачем они ее забрали?? — слезы катились по щекам Дии.

— Я не знаю девочка. Они сказали, что ищут книжников и прорицателей, целителей. Я говорил им что у нас нет травников, они живут в лесу. Хотел обмануть их, но тут они увидели вас…

— Что с ней теперь будет? — Дия молча глотала слезы не в силах больше подняться.

— Не знаю девочка… Но я думаю ничего плохого не будет. — Старейшина с робкой надеждой смотрел на Дию. — Ведь если бы они хотели ее убить, то сделали бы это сразу, верно? Но они ее просто забрали. Может им нужно кого-то вылечить, и потом они отпустят ее.

Дия молчала. Нет, не похожи эти воины на добрых и справедливых людей. Вряд ли они отпустят ее бабушку. Если она станет им не нужна, они просто отнимут ее жизнь. Но зачем? Зачем кому-то понадобилась их мирная земля, ее добрая старая бабушка? Кто послал сюда этих разбойников? Кто???

Пустынна и страшна обитель Черного Мага. Среди гор и ущелий спряталось убежище чародея. Там под землей, живет и властвует Мармагон. Никто из живущих еще не вышел оттуда. Только мертвые каменные воины свободно пересекают границы мрачного замка, да сам хозяин время от времени покидает свое логово. Если и попадают люди в замок, то для того чтобы стать рабами и испустить в затхлых темных пещерах свой последний вздох.

Мармагон вышагивал по темному каменному подземелью от одного пленного к другому. Его каменные воины отыскали всех прорицателей, книжников, и даже целителей Веории. Всех тех, кто когда-либо мог изучать древние свитки и предания. Всех, кто мог знать о пророчестве.

— Отвечайте сейчас или замолчите навеки! — маг насылал волны ужаса на связанных пленников. — Пророчества судьбы передаются из уст в уста, из поколения в поколение. Кто-то из вас должен был слышать о нем!

Пленники, связанные и грязные, изнуренные долгой тяжелой дорогой, молчали.

— Ну хорошо. Вы сами вынуждаете меня.

Мармагон протянул руку к одному из пленных — ветхому старику, и тот судорожно вздрогнув испустил смертный вопль.

— Кто следующий? — мертвый старик лежал теперь у ног мага.

Пленные заголосили наперебой.

— Пощади чужие жизни маг!

— Есть много пророчеств — какое из них твое?

— Что ты хочешь услышать Черный маг?

Одна старушка, по виду травница сказала:

— Я слышала об одном пророчестве…

Мармагон взглянул на старуху. Платье обвешано какими-то пучками, сухими листьями, бутыльками.

Маг встал рядом с травницей и сдержанно-спокойно проговорил:

— Я слушаю.

- Давным-давно в нашей деревне жил прорицатель. Много лет он был просто книжником, но знал и науку, знал и магию… — старушка посмотрела в глаза Мармагону. — Однажды он ушел в леса, да так и не вернулся.

- Еще одно слово о книжнике, и я убью всех пленников. — голос мага был спокоен, но в глазах бушевала гроза.

- Он поведал мне об одном древнем пророчестве. — торопливо продолжила старушка. — Его передавали как сказку, потому что в те времена никто и слыхом не слыхивал о Черном маге.

— Дальше.

— В нем говорилось о темной магии, о великом чародее, который придет в наши земли и покорит государства. Его власть будет долгой, а сила, дарованная ему от рождения будет ужасающей. И никто не сможет противостоять ему. Никто и ничто не остановит его, кроме…

— Кроме? — Мармагон желал услышать это из уст старухи. Он прекрасно знал пророчество о своей гибели, но хотел убедиться, что старуха говорит именно о нем.

— Прикосновение уст.

Мармагон вздохнул. Это оно. Старуха знала его. Надо только…

— И что это означает? В чем моя гибель? — вкрадчиво спросил он.

Старуха посмотрела на него долгим, ясным взглядом. И спокойно ответила:

— Первый поцелуй любви убьет тебя Черный маг.

Мармагон готов был рассмеяться.

Он легко повернулся и приказал воинам:

— В ущелье их всех. Кто может работать оставить в живых, остальных убить.

Пленники побрели вслед за каменными воинами. Их предводитель подошел к магу.

— Будут ли еще приказы повелитель?

— Вы отыскали всех книжников и прорицателей Веории?

— Да, повелитель. Все книжники, что жили в деревнях были схвачены.

— Свободен.

Каменный воин почтительно склонился и прогромыхал к выходу.

Мармагон посмотрел в тоннель, куда увели пленников. Улыбнувшись, он довольно вздохнул. Если даже эти старики вспоминают его пророчество как сказку, то что говорить об остальных. Наверняка никто больше не знает о предсказанной ему гибели.

Поцелуй любви! Это же надо придумать такую глупость! Неудивительно, что почти никто не помнит ее, а если и вспоминает, то как небылицу. Если ему, великому магу, суждено умереть от какого-то там, поцелуя любви, то участь Горного королевства и Веории предрешена.

Мармагон прошел вдоль по каменным коридорам, в просторные пещеры. Там были его покои. Здесь не так затхло и сыро, но и до уюта было далеко. Голые каменные стены, факелы. Выдолбленные прямо в стене ниши для вещей, книг, свитков, кристаллов и шаров. Каменное ложе, покрытое шкурами, заменяло Мармагону кровать. Он привык жить здесь. Жить один. Ему никто не был нужен. С тех пор как король Горных Кряжей схватил и убил его мать, никто не бывал в его покоях.

Маг сел у камина и глядя в тлеющие угли улыбнулся своим мыслям. Поцелуй любви. Он знал, что такое поцелуй, видел как-то. Люди прикасаются устами друг к другу, почему-то воображая, что это приятно. Но что такое любовь… Мармагон выгнул бровь. Он никогда никого не любил, и не представлял себе — как это. Мать глядя на него испытывала только гордость. И еще тщеславие. Но люди говорят, что любовь — это самое прекрасное, светлое и радостное чувство. Если это так, то Мармагону ничего не угрожает. Никто никогда его не любил и не полюбит. Он внушает людям страх и ужас, но никак не любовь. А значит смерть от поцелуя любви ему не грозит.

Трое суток Дия провела в доме старейшины Броденвара. Голова почти не болела, ушиб на лице сошел. Тело ее было в порядке. Но вот душа…

Мыслями Дия все время была с бабушкой. Где она? Что с ней? Как ее вернуть?

Брондевар, его жена, друзья, знакомые — все приходили к Дие и выражали свое сочувствие. Жалели, утешали, но помочь не мог никто. Да и как простые огородники и пахари могли помочь ей? Жители Веории родились и выросли на теплой, мирной земле. Они не созданы для войн, приключений и опасностей. И сама Дия, выросшая среди добра, ласки, светлой душевной простоты каждый раз содрогалась, стоило ей вспомнить страшных воинов в каменных доспехах.

«Смирись» — говорили ей деревенские жители. «Может быть твоя бабушка еще вернется».

Возможно со временем Дия так бы и сделала. Выплакала свое горе и стала бы новой целительницей деревни. Жила бы одна в своем домике, лелея в душе призрачную пустую надежду, что когда-нибудь бабушка вернется. Возможно так бы и было, будь Дия обычной веорийской девушкой. Но вместе с нежной внешностью ее матери, Дия унаследовала горячую кровь и карие глаза своего отца, охотника с Горных Кряжей.

Эти глаза, в минуты спокойствия могли быть и теплыми, золотисто-коричневыми, как кора деревьев, нагретая щедрыми солнечными лучами Веории. А могли потемнеть от грусти или гнева, превратившись в глубокие мрачные колодцы. И тогда в душе Дии не оставалось ничего от простых и безмятежных жителей Веории.