Не успела она опомниться, как Мармагон резко шагнул к ней, откинул стул и заключил в объятия. Пытаясь освободиться от сильных, цепких рук, девушка с ужасом слушала горячий, срывающийся шепот:

— Я люблю тебя. Никогда в жизни я не любил, а теперь только этим и полнится моя пустая душа. Ты для меня как огонек, который внесли в сухой лес. Я сгораю и ничего не могу с этим сделать. Если бы ты знала, какие муки я испытываю! Если бы только знала, как я хочу быть рядом и не могу себе этого позволить! Я хочу видеть и слышать тебя постоянно, всегда! Но это такая мука! Любовь — это пытка…

Вырвавшись из омерзительных объятий, Дия оттолкнула от себя мага. Гнев и злость придали ей сил.

— Неправда! Любовь — это самое прекрасное чувство! Это великий дар небес. Но Вам этого никогда не понять!

— Так помоги мне понять! Я не умею любить, это так. Я всю жизнь прожил один на один со своей злобой. Расскажи мне — что такое любовь?

Дия в изумлении смотрела на Мармагона. Впервые этот ужасный человек просил ее о чем-то с таким пылом. Он сейчас вообще мало походил на себя. Обычно сдержанный и высокомерный, он стоял перед ней с умоляющими глазами и глубоко несчастным видом.

— Пожалуйста. — проговорил он. — Помоги мне понять, что такое любовь.

— Любовь — это радость. — медленно начала девушка, сама толком не понимая зачем пустилась в объяснения. — Радость, которую люди хотят подарить друг другу. Это тепло, которым два любящим сердца хотят согреть друг друга. Это забота, нежность, внимание. А еще любовь — это свобода.

Маг напряженно вслушивался в каждое слово девушки. Он сосредоточено хмурился, как будто Дия говорила на незнакомом языке.

— И я хочу подарить тебе радость, хочу, чтобы ты улыбалась. Но ты холодна… Почему?

— Потому что я не люблю Вас.

Последние краски схлынули с лица мага и он стал похож на собственную восковую статую.

Вот и ответ. Вот почему ему так больно любить. Просто жар, что сжигает его сердце не находит отклика в душе Дии. Все его порывы разбиваются о каменное равнодушие той, которая держит его сердце в своих нежных и жестоких руках.

— Что я могу сделать, чтобы ты полюбила меня? — мертвым голосом спросил он.

— Ничего. Любить нельзя заставить.

Это приговор.

Никогда в жизни Мармагон не задумывался, что испытывали его жертвы, когда понимали, что их ждет скорая смерть. Наверное, вот это. Ты как будто падаешь вниз, в глубокое темное ущелье и разбиваешься об острые камни. Все тело пронзает горячая, резкая боль.

Но эта боль ничто по сравнению с предсмертной агонией сердца. Хочется кричать и вопить от непереносимой муки, но голос отказывает тебе. Ты можешь только стоять, не двигаясь и слушать шорох приближающейся смерти.

Мармагон не помнил, как отпустил Дию в ее покои. Как остался один, в опустевшей зале. Наступившая ночь окутала замок чародея темным, холодным покровом. Только бездушная полная луна могла наблюдать за терзаниями двух отчаявшихся, одиноких сердец.

Мармагон сидел за тяжелым, большим столом в своих покоях. Навязчивые мысли никак не желали покидать его голову. Опершись рукой о стол, он тер тонкими пальцами лоб, как будто хотел стереть всплывающие видения.

Всем своим видом он напоминал что-то сломанное. Его длинная, изящная фигура за последние несколько дней похудела еще больше. Он был теперь болезненно худощав, а высокий рост лишь подчеркивал это. Сидя на стуле, вытянув длинные ноги он походил на спиленное пополам дерево. От былой грации почти ничего не осталось. Он двигался как-то лихорадочно, то слишком резко, то застывая без видимой причины на месте.

Его некогда красивое, а теперь пугающе-бледное вытянувшееся лицо то и дело сводило судорогой. Гримасы боли проскальзывали каждое мгновение. Мармагон вспоминал слова Дии, и они жалили его как укусы.

«Вы чудовище!»

«Я для Вас лишь забава, игрушка, бесчувственная вещь»

«Вы любите только себя!»

«Тот, кто действительно любит думает о другом!»

Неужели это так? Неужели он действительно обращался с Дией как с собственностью? Он попытался вспомнить все, что делал как ему казалось для Дии и выходило, что старался он действительно для себя.

«Я перевез ее из подземного логова в замок. — думал Мармагон. — Это я сделал для нее, несомненно. Ведь спертый, затхлый воздух мог причинить ей вред»

Но совесть (оказывается она у него есть!) подсказывала, что забота о здоровье девушки тесно переплелась с самолюбивым побуждением собственника. Так скупой хозяин бережет свои сокровища, чтобы они подольше ему служили.

«Я дал ей красивые платья, драгоценности, слуг». Ну да, ну да, согласилась совесть. Вот только нарядил он ее для себя. Чтобы любоваться своим приобретением. Чтобы получать удовольствие от созерцания ее женственной прелести.

«Я берегу ее как зеницу ока. Не выпускаю из замка, чтобы с ней не случилась беда» — уговаривал себя Мармагон. Но неумолимый голос опять вставил свое: ты не выпускаешь ее, потому что хочешь, чтобы она принадлежала только тебе.

Маг со злостью поднялся, оттолкнув от себя стол. Запустив руки в длинные волосы, он сцепил пальцы на затылке и уставился в потолок. Как хочется избавиться от жалящих мыслей! Но они не дают покоя, кружат над ним как стая стервятников, терзают его душу и сердце.

Выходит, Дия права? Он и правда все делал для себя… Его забота о девушке на самом деле скрытое желание доставить удовольствие и радость себе самому. Мармагону вдруг вспомнилось как он лишил Дию бабушки. Прямо в день свадьбы. Приказал увести травницу вместе с горными воинами. Как плакала тогда его новоиспеченная жена! А он, хоть и жаль было видеть ее слезы, только порадовался тому, что никто кроме него не будет претендовать на внимание Дии. Да уж, действительно чудовище…

Он снова подошел к столу и уперся в него руками. Два духа бились в нем в эти мгновения. Старый — злой и жестокий Черный маг, и новый — влюбленный Мармагон. Первому хотелось подчинить себе Дию. Сломать ее волю, жестокостью заставить ее быть с ним ласковой и нежной. Второй жаждал ответного чувства, преданного и ласкового взгляда, который возник бы сам.

Прежний маг насладился бы присутствием Дии силой. Так варвары срывают цветок, чтобы до конца испить его аромат, а затем стирают его в своих руках и выкидывают жалкий клочок. Но новый Мармагон, не хотел губить свой драгоценный цветочек. Он желал ухаживать за ним, дарить тепло и любовь, и видеть, как распускаются его лепестки, как наливаются цветом и силой его тоненькие листочки.

Выбрать путь Черного мага — значит однажды сорвать с желанных губ поцелуй. Пусть силой и без разрешения, но насладиться вкусом девушки. Терпеть до последнего, когда уже никаких сил не останется, чтобы сдерживать себя. Дотронутся до розовых уст Дии, а затем умереть. И Мармагон готов был выбрать именно этот путь. Но…

Но новый, недавно зародившийся в нем человек, отчаянно противился жестокости. Он, в отличие от первого, хотел защитить свою любимую. Защитить от всего мира, от всех, и в первую очередь от себя самого.

Что же делать? Поцеловать Дию и умереть. Или отпустить ее и умереть. Конец у него один — смерть, ведь без Дии его жизнь закончится. Вопрос в том, как он придет к своей гибели. Как жестокий Черный маг, Несущий смерть или как Мармагон? Как чудовище или как человек? Что ему выбрать — сладкую ненависть или горькую любовь?

Вдруг тишину его уединения нарушил стук.

— Войди!

Каменный воин прошел к своему хозяину и гулко доложил:

— Мы обнаружили двух людей у леса, господин. Что прикажете с ними делать?

— Людей? Что они там делают?

— Ничего. Сидят в засаде. Недалеко от того места, куда ходят Ваши рабы.

Неужели король Драгот снова отправил тайных охотников на разведку? Да нет, не может быть. Что двое людей смогут узнать? Свой замок он уже не скрывает. А больше им ничего разузнать не удастся. Нет, они пришли за чем-то другим. Или за кем-то.