Речи были скучными, как и тосты. Она едва прикоснулась к еде и выпила ровно столько, чтобы смочить губы. Взгляд её был устремлён вдаль, время от времени она украдкой оглядывалась по сторонам. Муж едва смотрел на неё, но свекровь постоянно улыбалась, как бы поддерживая её.

Торжество наконец было завершено, и настало время покинуть дом родителей. Служанки уже направились в Галату ко дворцу Хоуков, чтобы ждать там прибытия госпожи.

Барбара поднялась наверх, чтобы в последний раз исповедоваться.

— Храни веру, дитя моё, храни веру, даже если тебя бросят в пылающий очаг, — говорил священник.

— Будь мужественной, — молила Беатриче, в последний раз обнимая дочь.

— Я постараюсь, мама, — обещала Барбара.

«Меня ждёт счастье, — говорила она себе. — И преданность вере может чуть-чуть подождать».

Вся конгрегация собралась во дворце, и если свадебная церемония была романско-католической, то теперь Хоук-паша должен был везти свою жену домой по турецкому обычаю, как того требовали его положение и султан.

Конь был богато убран, и Барбаре, совершенно покорной, это понравилось. Под аплодисменты наблюдавших Энтони взял Барбару за талию и с лёгкостью посадил её во второе седло; её правую ногу он вставил в стремя, потом то же самое сделал с левой. Впервые она сидела на коне в платье, а не в костюме для верховой езды, впервые она была в туфлях, а не в сапожках, и ощущала она себя очень странно.

Но когда впервые муж коснулся её тела, а не просто руки, это ощущение было ещё более необычным.

Приветствия стали ещё громче, когда Энтони повёл коня со двора. Барбара испугалась, увидев, что. улица заполнена людьми, которые хотят поприветствовать молодожёнов и сказать им слова напутствия. И хотя в её доме говорили по-итальянски, Барбара немного знала турецкий и поняла, что в основном ей давали не самые пристойные советы.

И вновь возблагодарила небеса за свою вуаль...

Путь к переправе показался Барбаре самым длинным в жизни, муж ни разу не обернулся, чтобы посмотреть на неё. Двое его слуг с трудом удерживали людей, которые пытались дотронуться до Барбары и оторвать кусочек её платья на память.

Потом, во время переправы, Барбара наконец смогла немного расслабиться, но вновь напряглась, увидев огни дворца Хоуков, который возвышался на одном из холмов.

В Галате улицы были шире, чем в старом Константинополе, к тому же зевак на них оказалось меньше. Теперь Барбара могла подумать о приближающихся минутах... и часах... о приближающемся начале жизни.

Энтони Хоквуд повёл невесту вверх по холму к своему дворцу. Во дворе их встречали слуги. Он повернулся к ней впервые с тех пор, как они покинули дворец Корнаро, и снял её с коня. Но вместо того чтобы поставить девушку на землю, он взял её на руки и понёс по широкой лестнице на галерею. Люди приветствовали их.

Барбара обняла его за шею и взглянула ему в лицо. Он посмотрел на неё, и она улыбнулась, не найдя ответа в выражении его лица.

«Он нервничает даже больше, чем я», — сделала она неожиданный вывод.

Поднявшись по ступеням, они оказались в просторных светлых покоях. В дальнем конце комнаты был раздвинут занавес, за которым оказалась ещё одна комната, находящаяся на две ступеньки выше. Там стоял диван, широкий и длинный, заваленный яркими подушками.

Три служанки низко поклонились хозяйке.

— Можете идти, — сказал им Энтони.

Они выпрямились и с удивлением посмотрели на Барбару.

— Кто поможет мне, господин? — тихо спросила она. Впервые Барбара напрямую обращалась к Энтони.

— Мы справимся сами, — ответил он.

— Ступайте, — приказала Барбара девушкам.

Они поспешили выйти, перешёптываясь между собой.

Энтони подождал, когда закроется дверь, затем понёс Барбару к дивану и бережно положил её.

Затем он выпрямился и посмотрел на неё.

— Я ничего не знаю о том, чему училась венецианская госпожа, — сказал он.

— Уверяю, господин, я знаю всё, с чем могу столкнуться в жизни, — скромно откликнулась Барбара. Она надеялась, что это правда.

— Что ты знаешь обо мне? — спросил Энтони, отстёгивая саблю. Барбара не знала, нужно ли и ей раздеваться, но решила полежать на мягких подушках, посмотреть на него и немного успокоиться.

Он положил саблю на стул, вернулся к дивану, опять посмотрел на неё. Она приподнялась.

— Научили ли тебя тому, как обнимать варвара? — спросил он.

— Я не думаю так о тебе, господин.

— И всё же, как ты считаешь: это твоя судьба?

— Да, это моя судьба, господин, и я готова ко всему. — Она облизнула губы.

Они не отрываясь смотрели друг на друга, затем он внезапно наклонился и поцеловал Барбару, взяв её лицо в ладони.

Это был грубый поцелуй варвара. Губы её раздвинулась, их языки встретились, и она почувствовала его руки на своём теле. Не зная, что делать дальше, Барбара откинулась назад... Энтони лёг на неё, потом рядом с ней, продолжая целовать. Он гладил её грудь, затем его рука скользнула вниз по животу к промежности.

Инстинктивно ноги её поднялись и были схвачены. Его пальцы скользили по материи, пытаясь найти тело. Барбара вздохнула, и он оторвал свой рот, смотря вниз и одновременно обнажая её ноги, а затем бёдра. Барбара порывисто дышала от страха и возбуждения.

Это было более грубо, чем она ожидала. А также более страстно. И всё же необыкновенно нежно.

Она инстинктивно потянулась к юбке, но Энтони задержал её руку.

— Я хочу смотреть на тебя, — сказал он.

Она глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Энтони встал и разделся. У Барбары не было братьев, и она никогда не видела мужского мускулистого тела. Мать её рассказывала обо всём сопутствующем браку, но порекомендовала обращать как можно меньше внимания на мужские половые органы и, если возможно, даже закрывать глаза.

Но как она могла удержаться и не посмотреть на столь прекрасное тело или такой большой фаллос!

Барбара села, чувствуя, что больше не может лежать.

— Я испугал тебя? — спросил Энтони, возвращаясь к дивану.

— Да, — прошептала она.

— Я буду нежен. Разденься, пожалуйста.

У неё снова перехватило дыхание. Она стала развязывать платье. Энтони снял чепец и освободил её волосы. Они свободно рассыпались по плечам.

Затем он взял её за плечи, потянул вперёд платье. Оно соскользнуло к бёдрам, затем на пол. Барбара неотрывно смотрела на него, снимая нижние юбки, одну за другой до последней. Энтони залюбовался её грудью, торчащие соски которой проступали сквозь тонкую материю.

Он потянулся к ней снова, собрал с бёдер рубашку, потянул её вверх, снял и сбросил на пол.

С закрытыми глазами она стояла перед ним, обнажённая и дрожащая всем телом от плечей до мысков, и это было самым прекрасным из того, что он когда-либо видел.

Какое-то мгновение он боялся дотронуться до неё... Наконец её глаза открылись и она взглянула на него.

— Я нравлюсь тебе, мой господин? — прошептала Барбара.

— Нравишься ли ты мне? — спросил он. — Нравишься ли ты мне?

Он медленно протянул руку, дотронулся до её сосков, затем погладил каждую грудку. Потом ладонь его нежно скользнула по её плечу, спине, и она оказалась в его объятиях, он крепко прижал её, ища губы.

Барбара ощутила, как руки его скользнули вниз по спине к ягодицам, и почувствовала его своей промежностью. Незнакомые ощущения наполнили её сознание, накатываясь одно за другим; чувственное осознание беспомощности, возбуждающее желание как-то участвовать, перехватывающая дыхание неизвестность, набухающий ком желания, грозящий взорваться внутри неё, — всё вместе лишило её способности мыслить, оставив только возможность чувствовать.

Барбара почувствовала, что оторвана от пола и вновь лежит на постели. Она посмотрела на мужчину над собой, лицо его было серьёзным, но наполненным страстью. Она скорее почувствовала, чем увидела, как он раздвинул её ноги, осторожно дыша и водя пальцами, но всё это проделывая исключительно нежно.