— Отпустите! Отпустите меня!!! — лицо её побледнело, глаза расширились и потемнели от страха.

— Я бы порекомендовал Вам, Дженнингс, выполнить просьбу этой леди! — раздался внезапно низкий, рокочущий голос.

Артур вздрогнул и обернулся, ослабив хватку, а из груди Мирабели вырвался полустон-полувздох облегчения.

— Граф Трампл! — прошипел Дженнингс злобно. Действительно, в двух метрах позади них стоял граф Нортгемптонширский с угрожающим видом, а рядом с ним переминался с ноги на ногу барон Корф, и выражение лица у него было весьма удручённое.

— Как Вы некстати! — Артур изобразил раздражение, хотя и был испуган. — Мы так мило общались с леди Мейплстон, говорили с ней о том, что касается только нас двоих, и тут явились Вы и разрушили всё очарование нашего уединения!

— Ещё раз повторяю, юноша! Освободите девушку и принесите ей свои извинения. — В нарочито спокойном тоне графа звенела сталь.

— Да Вам-то какое дело до леди Мейплстон?! — возмутился Артур, игнорируя своего дядюшку — барона Корфа.

— Леди Мирабель Мейплстон — моя невеста. — Всё тем же холодным тоном проинформировал Остин. — Сегодня она оказала мне честь, согласившись стать моей женой. Поэтому, если Вы сейчас же не отпустите её, и не принесёте ей извинения — мне придётся ударить Вас и вызвать Вас на дуэль.

Нехотя Дженнингс разжал руки и отстранился. Освобождённая Мирабель, всхлипнув от избытка чувств, бросилась к Трамплу — под его надёжную защиту. Дженнингс развернулся и собрался уходить, но был остановлен требовательным окриком графа:

— Вы забыли принести даме извинения, Дженнингс!

— Извинись, Артур! — вступил молчавший до сих пор Корф. — Погодите, Ваша светлость, позвольте я скажу племяннику пару слов! — взмолился он, оборачиваясь к графу. Подбежав к юноше, он взял его под руку и горячо зашептал ему:

— Артур, не упрямься! Трампл — не тот человек, с которым можно шутить. Он служил во флоте, он прекрасно владеет и шпагой, и пистолетом, так что у тебя нет шансов устоять против него, если дело дойдёт до дуэли.

— Да я пожалуюсь на него в полицию, ведь дуэли запрещены!

— Отказавшись от дуэли и отдав графа властям, ты покроешь позором имя твоего отца, лорда Дженнингса! Как ты думаешь, кого он тогда назовёт своим наследником — тебя или твоего старшего брата, рождённого вне брака, но всё же знатной женщиной?

Последний довод, похоже, оказался весьма действенным, ибо Артур нехотя вернулся к замершему в ожидании графу и Мирабели.

— Прошу извинить меня, леди Мейплстон, выдавил он из себя через силу, склоняясь перед девушкой с таким видом, словно согнуть спину стоило для него величайшего труда.

— Вы удовлетворены, Мирабель? — поинтересовался Остин.

— Да, Ваша светлость, — в голосе девочки звучала лишь бесконечная усталость. — Давайте уйдём отсюда, пожалуйста!

— Хорошо, моя леди, идёмте, я провожу Вас в дамскую комнату — Вам надо привести себя в порядок. — Во взгляде Трампла, обращённом к девушке, светились забота и сострадание.

— Барон Корф, — окликнул Остин своего друга. — Могу я просить Вас сообщить герцогине Суассонской, что внучка дожидается её в дамской комнате?

— Конечно, Ваша светлость, — откликнулся Корф. — Я уже иду!

***

Объявление помолвки

Прижавшись к плечу Остина, еле переставляя онемелые ноги, Мирабель направилась в дамскую комнату.

— Как Вы оказались в этом коридоре, милорд? Как нашли меня? — Вопрошала она слабым голосом.

— Девочка моя, Мирабель, как Вы думаете, как в этом коридоре оказался Артур Дженнингс? Он следил за Вами. Я заметил это, когда Вы ещё танцевали. Мне не понравилось его пристальное внимание к Вам. Как только Вы вышли из зала, не предупредив об этом ни меня, на герцогиню, Артур тут же направился вслед за Вами. Мне ничего не оставалось, как поспешить Вам на выручку, ибо за этим юнцом ведётся дурная слава. Запомните, Мирабель: молодой знатной даме нельзя ни на минуту оставаться одной на улице или в чужом доме. Даже в дамскую комнату лучше заходить со знакомыми дамами, а не в одиночестве. Разве вы не знали об этом?

— Увы, нет, Ваша светлость. Мне кажется просто нелепым, что здесь, в Лондоне, в центре культуры и цивилизации, моя жизнь и моя невинность подвергаются опасности большей, чем в Девоншире, в окрестностях нашей школы, по которым мы с подругами гуляли безо всякой охраны.

— Мне очень жаль, моя прекрасная леди, что вы в первый же свой выход в свет получили столь неприятные впечатления. Вот и дамская комната. Пройдите, а я подожду у дверей, пока к вам не присоединится Ваша бабушка.

Ещё через пару минут пришла леди Дженнифер. Услышав сбивчивый, но от этого не менее страшный рассказ своей внучки, пожилая леди пришла в сильное волнение.

— Господи, это невероятно! — восклицала она, поправляя причёску Мирабели. — И во всём виновата я одна! Ведь это я должна была предупредить тебя об осторожности! Но я забыла, что моя любимая девочка выросла не в знатном доме, где такие правила дети впитывают в себя с молоком кормилицы! Ты, моя дорогая малышка, выросла в приюте, и мне ни на минуту не следует забывать об этом! — в глазах герцогини проступили слёзы, и она на мгновение прижала Мирабель к своей груди. — Прости меня, милая!

— Что Вы, бабушка, не вините себя! Мне следовало спросить у вас дозволения отлучиться — и тогда Вы всё объяснили бы мне. Однако я проявила непростительную самонадеянность. За что и была наказана. Впредь я буду более осторожна!

— Это замечательно, дитя моё. Однако чтобы хоть немного защитить тебя от посягательств и сплетен, я считаю необходимым объявить о Вашей помолвке с графом Трамплом уже сегодня, конечно, если он не будет против.

Граф Нортгемптонширский был совсем не против.

— Мне будет легче защитить Мирабель, если все будут поставлены в известность, что она — моя невеста, — заявил он.

Объявление помолвки между Остином Трамплом, пятым графом Нортгемптонширским, и леди Мирабель Мейплстон стало кульминацией этого званого вечера. Когда новость была объявлена, по рядам присутствующих пронёсся то ли вздох, то ли стон. Впрочем, скорее, и то, и другое. Кто-то сожалел об упущенном женихе — графе Трампле, кто-то — о выгодной невесте — Мирабели.

В ожидании торжества

Итак, помолвка была объявлена, а венчание назначено на первый месяц будущей осени. Казалось, что времени так много, что хватит и на отдых, и на подготовку к свадьбе, и на многочисленные поездки. Мирабель и её престарелая родственница решили, несмотря на неприятное происшествие, провести сезон в Лондоне.

Трамплу, чьи дела в поместье не требовали постоянного присутствия, необходимо было, однако, побывать и у себя в Нортгемптоне, и у дядюшки в Девоне. Заручившись у дам обещанием, что без него они будут весьма осторожны, выбирая, какие им посещать балы и другие светские мероприятия, Остин отправился в дорогу. Правда, отсутствовал он недолго — всего несколько недель.

Побывав в школе, где раньше училась Мирабель, граф привёз девушке письма от её подруг, наставниц, и даже от своего дядюшки — виконта фон Эссекса. Обсуждая с мисс Макнот и с герцогиней свою поездку, Трампл упомянул, что Антуан фон Эссекс последовал совету госпожи Мейплстон и отказал Элеоноре Девернье от места. Дальнейшая судьба этой женщины никого не интересовала.

Светская жизнь не слишком понравилась Мирабели. Это только в первый раз ей было интересно танцевать и знакомиться со знатными господами. Но чем больше она общалась с этой публикой, тем больше разочаровывалась в ней.

— Объясните мне, Остин, — восклицала она, — почему эти люди, у которых столько средств и столько возможностей, чтобы познавать этот мир, чтобы читать и путешествовать, почему они годами сидят в Лондоне, пьют виски или бренди и играют в карты?! Почему они не заботятся о своих поместьях? Почему они просто прожигают жизнь — бессмысленно и бездумно?

Остин лишь смеялся, слушая возмущённые речи своей возлюбленной. «Вы — моя маленькая революционерка, Мирабель! — не раз повторял он, — Но я счастлив, что Вас не привлекает пустая светская жизнь и те молодчики, которые пытаются ухлёстывать за Вами, несмотря на статус моей невесты!»