Клюющий Дол и поля вокруг него — как манящая, сладкая дыня в жаждущий рот. Хисанн и Биннахар воевали за Дол сотни лет, а спорили еще больше. Лет двести назад заключили договор о попеременном владении: тридцать лет Хисанн, тридцать Север. Будь договор неладен! Последние несколько лет Биннахар присылали подарки, готовясь к вступлению во владение Долом. До этого оставался целый год, и Кассад не понимал: зачем отец разругался с единоверцами заранее? И, конечно, оправдывал его — Клюющий Дол исконная земля Хисанн: в Деяниях написано, что голос Первого Пророка звучал там, когда он проповедовал на пути в Скит. Сверх того, Дол находился недалеко от истока Лазурного, намного ближе к Слезе, чем к Хищной — до Сороколетней Смуты граница между двумя домами вообще проходила по этой реке. Родовой замок Биннахар стоит гораздо дальше, он построен у моря, на северном побережье — там, где еще сохранились остатки леса.

Верховный Чтец заканчивал Деяния — раздавались последние абцазы. Тишина покинула зал, простонародье в задних рядах разминало руки и ноги. Кассад хмыкнул, шумно вздохнул. Он вспоминал, как звали того… слабого лорда, который подписал неравноправный договор. Меонид, кажется… О нем не упоминают, но Тимон рассказал… Слабый лорд, и Зартанг может стать таким же. Позорный предок! Много он сделал уступок.

Бывшие земли не нужны — хватит одного Дола. От восточного побережья до Лазурного притока между реками тянулись лысые холмы и невысокие горы. Биннахарцы не обжили этот край, — им помешали дрянные почвы, отсутствие хорошей травы и безводные склоны. Хотя пастухи Хисанн гоняли туда овец в прошлые года, но в этом из-за засухи не рискнули.

Зал гудел. Чтения окончились, и все вставали, поздравляли друг друга, восхваляли пророка. Зартанг коротко обнял Кассада, потом с женой прошел к ее родне. Кассад нашел Лерику, притянул к себе и заглянул в ее изумрудные глаза. Она что-то проговорила, из-за гула он плохо слышал. Лишь позже понял: жена говорила о детях.

Народ толпился у широкого арочного выхода. Кассад сказал Лерике и ее служанке выходить, а Нерку и Безусому Тансену приказал собрать личную дружину в четвертом закутке около башен. После, перекидываясь прославленными фразами с встречными лордами, подошел к отцу. «Нужно показать себя умным сыном истинного властителя!» — решил Кассад Хисанн.

Дядя Тимон аккуратно ступал навстречу по неровным камням. Шел он с трудом: под присмотром молодой жены Кевры и любимой дочери Рилы. Хорошо, что они ладили. В замке дядю ждет двухлетний сын — Кассад разок поиграл с бойким шкодливым братцем. Подкинул в воздух, вручил деревянный меч. Тимон отдохнет два часа, а к часу призыва вернется обратно.

Лорды, окружавшие отца, быстро разошлись, но сам он прошел к стреловидному окну и встал там вместе с незаменимым Тейтом. Химарий, словно вторая личина Эссада, и говорить при нем даже лучше.

— Биннахарцы так и не приехали, — сипло высказался Кассад пересохшим горлом. — Ни Мантамир, ни Нардар. И никто другой из их лордов.

— Они проводят Чтения у себя, — напомнил Тейт и повернулся к лорду Эссаду. — Позволь идти?

— Поспеши Тейт, — лорд-отец прильнул к окну, вдыхая свежий воздух. — Три часа пополудни, времени мало, пора предупредить всех.

Тейт направился к выходу.

— Биннахарцы…

— Лорды не приехали, да, — продолжил за него отец, — однако многие простолюдины здесь: они отлично знают, что истинные Чтения проходят в земле Хисанн.

Он в хорошем настроении. Кассад решился:

— Я хотел сказать тебе, отец. Дать совет!

Лорд Эссад вскинул брови.

— Вот как? Говори.

— Не знаю, как начать…

— Не мямли! — тут же потерял терпение лорд Хисанн. — Говори прямо! Всегда говори прямо!

— У Лерики есть двоюродная сестра Найра. Она молода и может родить мне братьев. О моей матери уже пять лет, как заботится Неизвестный Бог в заморских землях! Тебе нужно закончить траур и жениться вновь, пока ей не подобрали мужа. Пусть приданым Найры станет Клюющий Дол, — выпалил Кассад на одном выдохе и судорожно вдохнул.

Отец наклонил вперед голову.

— Ты сам это придумал?

— Да.

— Что ж, заманчиво! Но давай отложим биннахарцев до завтра. Я не привык витать в облаках, а сегодня у нас другая забота. Отдохни сын и к началу пира будь здесь. Вместе со своими людьми.

Кассад поклонился и, ускоряя шаг, пошел к выходу. Отец остался на месте. Неужели он не хочет пить? Несгибаемый человек!

Зал опустел, хотя и ненадолго. Кассад разминулся в проходе с оруженосцами, слугами и свободными конюхами. Они уже затаскивали в зал первый стол для пира. Тяжелый, грубый, с широкими опорами для ненадежных камней. За пару часов слуги установят десятки столов, расстелют праздничные скатерти, наставят лучшую замковую посуду и нанесут яств. Руководил ими опытный мажордом Досид, преданный отцу не менее Тейта.

Во дворе сутолока. Светило перескочило на запад; его лучи отыскали каждый закуток на задней стене Молочного замка. Хотя грели они слабо. Впрочем, ни облачка, ни ветерка — Кассад не ощущал холода. Парк заполнялся людом — не один Кассад стойко мучился на Чтениях.

Воины из личной гвардии лорда и несколько чтецов охраняли подход к Святой Келье. Ее можно посещать раз в году — в день рождения и часто около замка выстраивались очереди. Кассад решил не терять время и сходить в отхожую комнату, а не в парк.

Новая стена, которую в народе прозвали «Защитница Эссада», на южной стороне почти примыкала к замку. Поэтому зодчие надстроили между ними нужник, подперли его мощной аркой и прорубили в стене Молочного проход из хозяйственной комнаты. Замковое дерьмо больше не приходилось вычерпывать в бочки, оно смывалось водой и текло по наклонной каменной шахте, падая со стены. Кучи под ней не копились: окрестные крестьяне разбирали ценный навоз и удобряли им поля. Иногда Досиду приходилось посылать через Злые Ворота гвардейцев для растаскивания драк; завтра, скорее всего, так и будет.

У отхожей комнаты толпились, стоял гул разговоров, но при его появлении стих, и сына пока еще лорда все тут же пропустили. После, Кассад, поднимаясь и опускаясь по узким коридорам и стоптанным ступеням, направился в главную башню. Нужно переодеться в лучшие одежды для предстоящего вечера.

Лерика вместе с Колой — скорее подругой, чем служанкой, выбирали платья, и жена крутила в руках какое-то сизое со вставками из алого бархата. Жена выглядела столь соблазнительно, что Кассад подумал: не выгнать ли Колу на двадцать или тридцать вздохов. Он сдержался, решив, что отец так бы не поступил на его месте. Можно посвятить любовным играм ночь или завтрашнее утро. В ознаменовании великого дня лорд-отец разрешил двухдневный пир, перемежаемый одним днем отдыха. Сам Эссад отдыхать не собирался, но люди не кремни — они не могут сравниться с правителем.

Кассад шепнул об этом жене на ухо, и она засмеялась.

— Лучше завтра. Завтра я буду любить сына короля, а не лорда.

— Ты знаешь? — опешил Кассад.

— Про коронацию весь замок трубит!

«О тайне, которую знают двое, говорят все», — вспомнил он поговорку Маурирта. Слухи просочились, и это естественно, — лорд-отец рассылал письма вассалам, призывая в Скит, а по приезду переговорил с каждым, хоть и знал об их поддержке. «Нельзя выказывать людям недоверие, если хочешь взять их жизнь для себя», — разъяснил Кассаду Тимон. Ведь коронация — означает война!

Он напился воды, потом пригубил легкого заповедного вина лорда Алавиго. Кто из лордов проболтался неважно…Может отец Эльвы — Лейд Варайн, говорливый человек, не умеющий хранить секреты? Или отец его нынешнего оруженосца — Харкок Додд из Речного Зоба. Лорд Эссад как-то похвалил, сказал про него: «В землях Хисанн мало злых людей, а Харкок на все пойдет, его кожа зудит, ему не терпится драться и воевать — значит, к войне мы готовы». Речной Зоб, расположенный намного южнее Скита, разграбили в прошлой войне, и перед тем, как отстраивать пепелище Харкок пообещал сжечь дотла Колыбель. Да и в Жарком Предгорье старый лорд Тейт Кунн жаловался, что ему надоели мелкие стычки и набеги на тонка, хорошо бы ему умереть в битве, а не марать дерьмом собственную постель.