Шан гневно оскалился, но не успел огрызнуться. Его опередила Такула.

— Принц не виноват, милорд! Мы встретили Эвета на полпути к Сторожевой Руке, и он препроводил нас к Хорту. Город, недалеко отсюда, на слиянии Тупого и Болотного притоков. У них там какое-то староверское моление состоялось.

Гулуй дотошно изучал карту и сам знал о местонахождении Хорта. Великий Демон, язычникам повезло встретиться с Шаном, а Гулую с ними нет!

— Ладно, — остыл он. — Такула, а лорд Хакни не обиделся, что я прислал тебя в свите Шана?

— Вроде нет. У староверов ведь равноправие, — напомнила она. — Лорд прочитал письмо, поблагодарил за подарок, а про меня сказал, что счастлив познакомиться с дочерью знаменитого Торсуса.

«Все верно, женщины староверов даже могут стать лордами!»

А Такулу ничем не проймешь, ей глубоко наплевать кто там обиделся или ее обидел, правда лишь пока он меч не достал. Ей тридцать три — среднего роста, как и ее отец, с овальным лицом и высокими скулами. Пронзительные глаза, редкого цвета, цвета того вереска в горах, что он в юности нарвал Ланте. Жаль Такула не красавица, ее красоту подпортили великоватые для женщины уши, жесткий подбородок, а также большой шрам на правом виске, давно ею нажитый. Гулуй пришел в храм Выживших десятилетним, Такула же находилась там с рождения. Ее младенческими игрушками стали ножи, а сосками от плача наконечники стрел. Она не могла соревноваться с мужчинами в силе, но успешно делала это в скорости и верткости. И меч подобрала себе под стать: очень узкий, будто длинная игла, с граненым клинком; острие, бывало, проскальзывало сквозь кольчужные кольца, хотя ее меч все-таки покороче, чем меч у Гулуя.

Кроме того в левом рукаве Такула обычно прятала нож — прямой и тонкий. В поединке с ней приходилось выбирать из двух зол: держать ее на дистанции с риском постоянных уколов в пальцы, запястье или локоть; сближаться и быть внезапно атакованным ее скрытым кинжалом. «Каким концом тебя ужалила сегодня Кобра, малым или большим?» — спрашивали друг у друга Выжившие, намекая на раздвоенный язык змеи. Кобре проигрывали многие.

Битва — замок маленький, простой, и кроме гордой истории ничем не примечательный. Въехав, через крепкие, почти полностью окованные железом ворота, Гулуй обвел взглядом цитадель, стены и двор, привычно прикинув каким образом он постарался бы взять эту твердыню.

Впрочем, к скорому решению Гулуй не пришел, спешился с Демона и зашагал внутрь замка вместе с хозяевами.

Вард Хакни сидел во главе расписанного стихиями стола из серебряного дерева. Лорд худ и тонок, словно леса для рыбы. Обвисшие усы, изможденное лицо, а на нем выделялись еще живые глаза — глаза непохожие на глаза мертвеца.

— Милорд, присаживайтесь, — лорд Хакни говорил тихо. — Благодарю за зрительную трубу, у нас уже есть парочка, но говорят, что лучшие делают в Колыбели. Нам она пригодится выслеживать этих мелких воров, крадущихся с болот.

Труба Кансаруса или его личная намного зорче, чем подаренная Хакни. В небольшой парадной зале гнусно воняло лекарствами; низкий потолок комнаты не знал штукатурки и его черные камни нависали, словно могли обрушиться на головы людей. Гулуй сел напротив, с другого конца стола, справа присел Кансарус, слева Шан. Эвет и два старших сына лорда Хакни опустились на стулья рядом со своим лордом.

— Я рад, что вам понравился скромный подарок моего отца. Несмотря на наши разногласия в вере, мы просим о содействии. Мглистые тонка не доставили в столицу дары, положенные по Договору Имени. Мы вправе взять их сами! — с нажимом сказал Гулуй.

— Вряд ли Кайромон написал мне, — Вард Хакни чуть приподнял уголки губ. — Скорее ваш брат-наследник?

Лорд замолк, и Гулую пришлось кивнуть. Однако лорд потерял интерес к письму и пристально вглядывался в искателя.

— Кансарус, ты ли это?

— Да. Доброго здравия тебе, Вард!

— Эх… Прошло лет пятнадцать?

— Восемнадцать, мой лорд, — Кансарус выглядел виновато и отвечал, будто не сдержал обещания.

— Зря ты тогда уехал! Где-то в Праведнике валяется указ о наделении тебя именем Хакни.

— Если только по линии матери.

— Зря ты бежал, мы ведь хорошо дружили, и я не собирался причинять тебе вред, — грустно прошептал лорд.

Больной лорд решил переманить Кансаруса к себе?

— Кансарус стал искателем, — напомнил Гулуй. — Он состоит в Гильдии.

— Он всегда этого хотел… — задумчиво вымолвил Вард Хакни и перевел взгляд на брата.

Эвет встрепенулся и решительно заговорил:

— Я расспросил вашего одноухого проводника и знаю о каком месте он толкует. Есть такая рощица, не помню насчет ядовитого дерева, но медное и железное в ней произрастает. Миль сорок к западу от истока Крюка.

— Земля Бурого клана, — дополнил Динт Долговязый, обрадованный возможности вступить в разговор.

— Болота? — спросил Кансарус.

— Начало болот, — отвечал Эвет, почесывая щеку. — Рощица, как раз стоит на их краю вместе с деревнями. Я был там пару месяцев назад.

— Торгуете с тонка? Я спрашиваю к чему, — постарался объяснить Гулуй, — вы же понимаете, лорды, по доброй воле тонка дерево не отдадут?

— Еще бы! Бурые гордятся своим леском. Но мы устраивали набег, а не торговали. Представляете, принц Гулуй, бестии набрались наглости и украли у нас двух коней на выпасе! — пылко воскликнул Эвет. — Коней! Не горную козу или барашка! Я пригнал сюда сотню их женщин и детей, дав срок, чтобы тонка вернули лошадей и отдали виру. Что малодушные слюнтяи и сделали!

Гулуй одобрительно улыбнулся.

— Так это сделали Бурые?

— Нет. Вроде бы тонка из клана Гремучей Многоножки. А точнее знают лишь Четверо! Он расположен севернее. Но воров нам так и не выдали, — посетовал Эвет Хакни.

Лорд Вард, видно устав отдыхать, прошелестел:

— Людские боги сильнее идолов тонка. Вы пришли в счастливое время, милорд. Соседний племенной союз уже два года, как воюет с Мглистыми. Бурые присылали часть воинов собирать урожай, а потом вновь ушли вглубь болот.

— Что ж, хорошо. Я не воюю со стариками и женщинами, — сказал Гулуй. — Надеюсь сопротивления не будет.

Вард Хакни прикрыл веки, а Динт воинственно заявил:

— Мы не боимся войны с тонка и с радостью перебьем десяток тысяч. Но если против Хакни обрушится весь союз — придется туго!

— Уверяю, Маурирта придут на помощь. Мы приведем столько легионов, сколько потребуется, — пообещал Гулуй.

Шан не удержался и воодушевленно сказал:

— Лучше всего загнать всех тонка в болота!

— Верно, молодой принц, — похвалил его лорд Хакни. – Я еще короля Дайконгона просил об этом!

— Тонка загадили неплохие луга своими отвратительными болотными шарами. Можно луга распахать, вырастить пшеницу или рожь, а муку поставлять в столицу, — сделал заманчивое предложение Эвет.

Начать большую войну с тонка? Гулуй бы повоевал с радостью, хоть и принесет такая война малую славу.

— Война с тонка в воле короля, а не моей, но признаюсь я хотел бы этого!

Больной лорд посмотрел прямо в глаза Гулую.

— Мне кажется, наступил добрый день, когда Хакни и Маурирта забудут разногласия, разночтения в вере и вступят в долгий плодотворный союз. У меня есть сын — Вард Младший. Прилежный мальчик. Ему четырнадцать, и он, извините мой принц, он сейчас на западном побережье. У вас есть две прекрасные дочери! Предлагаю брачный союз с любой из них, я хотел бы устроить его судьбу перед своей кончиной.

Маурирта опешил. Выдать Литу замуж за старовера?! Чтобы она вечно извивалась от холода в ледяной пасти Двуглавого Демона? Да, он скорее сам туда провалится!

Гулуй презирал лжецов и лгать не любил. Но отказать Хакни сейчас… Подставить под удар исполнение Завета? Не иначе он прогневал Странника, пришел гадкий случай, и бог его заставляет.

— Старшая дочь — Дилия помолвлена с Ветайном Саддо, — пришел он в себя. — Младшая… Лита. Признаюсь, нежданное предложение! Не знаю, что скажет король…

— Новый король, — уточнил Эвет.