— Веками мы строим корабли для Странствия, — начал мерно петь Элирикон. — Явители Странника работают при доброте светлого дня и во зле темной ночи. В тягучий зной или лютую бурю... Когда-то и я строгал святое дерево... — задумавшись о прошедшем поведал он. — Во времена вашего отца... Да странствует он в вечном блаженстве по ветвям и корням Вселенского Древа. Создание ковчега, заслуживающего одобрения бога, требует чистоты и благостного труда. Я о том, что если все подготовить и провести священные обряды, то две декады будет достаточно для одного корабля. Да... Таков наш срок... — заключил он, когда король уже начал терять терпение.

Первый Явитель мог бы подсказать, что ядовитое дерево должно сохнуть хотя бы месяц-два, о чем король как будто запамятовал. Лойон не верил в то, что Гулую удастся добыть ядовитое дерево в то время, когда у тонка царит раздор, и вновь вспыхнули войны. В коротком разговоре перед советом Лойон наказал племяннику найти любое дерево пригодное для верфи.

— Я возьму когорту постоянного легиона и две четверки Выживших, — подал голос Гулуй. — Тонка придется отдать мне дерево!

Гулуй жаждет отличиться. Как бы боком не вышло...

— Скажи тонка слово о договоре! — воскликнул король. — Скажи им, пусть отдают положенное, иначе я разорву договор Имени!

Огненная и стылая пасть Двуглава! Древний договор с тонка, который ныне почти забыт и превратился в пословицу! Когда шестнадцать кораблей Спасителя причалили к Атонкарису, материк кишел тонка. Несколько сотен человек не могли выстоять против их неисчислимых орд. Однако тонка позволили людям жить, уступили земли, а кроме того согласились поставлять им припасы и ценное дерево. Всего с одним позорным условием... Каждый Маурирта должен называть своих детей одним из имен тонка. Гулуй, Гед, Ив, Иланна, Тайгон, Эран и Кимирра — все дети брата названы их именами!

Впрочем, при восшествии на престол имя можно сменить. Как и при достижении пятидесяти лет. Всего четыре года назад Лойона звали тонкским именем Лой — он просто добавил к имени благозвучное окончание.

Странный договор... Люди крепли, и Маурирта неоднократно восставали против него. Начинались страшные и кровавые войны с тонка, получившие название Войн Камня. Последняя такая война закончилась пятьсот сорок три года назад и положила конец Мутной Эпохе. Король Сихантасар Древний в очередной раз подтвердил действие договора. И где-то здесь в его Старом дворце есть закрытый зал, а в нем стоит мраморная стела, содержащая двести женских и двести мужских имен.

Теперь это имело мало значения. Маурирта привыкли... Короткие имена тонка казались им удобнее старых имен Сияющей Империи, а многие принцы даже в пятьдесят лет не меняли имя.

Гед возразил первым:

— Отец, я думаю нам не следует будоражить тонка перед Странствием. Они могут затянуть решение важных дел. Позволь мне разобраться позднее, — попросил он.

— В старые времена болота и земли тонка объединялись властью Мглистого Бога, — поддержал принца Хауренк. — Эээ... — лорд-искатель земли осторожно подбирал слова. — Ваше величество! В наш век этот клан сильно ослаб, и я боюсь, что другие кланы не станут исполнять обязательства договора.

— Мглистые тонка находятся в глубине болот. Возможно дары перехватили их враги, — предположил Лойон.

Гулуй резко вскочил и посмотрел прямо в глаза королю.

— Я разузнаю о договоре! И о наших дарах! — пылко заявил он.

— Ладно, — поморщился Кайромон. — И хватит о ерунде! Мы собрались обсудить божий знак! Виауриг, говори мне, что ты узнал о чудесных вещах?

Племянник уселся обратно, и Жнец Правосудия одобрительно кивнул ему. Зал Поруки располагался в самом сердце дворца, две небольшие ставни на окнах уже заперли на ночь, и запах горелого масла изрядно досаждал Лойону.

Лорд-искатель моря — седой мужчина, сухопарый, с собранными, как у многих искателей в конский хвост волосами, всегда спокойный и учтивый, встал, собираясь отвечать, но старец Элирикон некстати застонал и подал Рахо знак помочь ему. Мальчик мягко повернул Элирикона в кресле, подкладывая под тело маленькие расписные подушки. Потом тенью встал за креслом, потупив взор.

— Ваше Величество! Как вы пожелали, я напомню обстоятельства дела! Младший член Фуражной Гильдии Гонат, его родственник Тургуд и некий тонка по имени Улу отправились рыбачить в океан. — Виауриг в точности повторял ту же речь, которую уже дважды говорил королю. — Во время шторма Тургуда смыло в океан, а лодку Гоната отнесло к Запретной Скале, и на ней они обнаружили труп неизвестного человека.

Гулуй удивленно взметнул брови вверх: среди присутствующих лишь он впервые узнал о трупе.

— Гонат уверяет, что он отправил тонка обыскать труп...

— Какое осквернение! — брезгливо промямлил Элирикон. — Нечестивое существо вступило на место, откуда указал нам путь Элирикон Спаситель!

Это, конечно, совершенно не так. При допросах и рыбак, и тонка признались Лойону, что оба вступили на скалу. Ну уж радовать явителя он не будет.

Лойон покосился на соседа и со вздохом заметил:

— Запрет ведь касается человека. Как там сказано в «Восхищении бога»? «Только мальчики, принцы крови и ни один человек кроме...» Вы же не признали тонка за людей, Первый Явитель? — придав каплю язвительности, спросил он.

Жрец дернул головой, словно от боли, явно показывая, что он думает о таких вывертах.

— Случилась воля Странствующего! — торжественно объявил король. — Когда-то он привел флот Империи к землям тонка, и теперь вновь использовал их! Святой путь открыт!

Виауриг дождался затишья и продолжил:

— Милостью богов рыбак не утонул на обратном пути и привез нам следующие вещи: перстень из неизвестного металла, очень искусной работы — в виде переплетающихся линий или змей; бронзовую трубку с завинчивающейся крышкой, внутри которой находился свиток с письменами из странной, чрезвычайно легкой белой ткани; короткий меч с лезвием темно-синего цвета — его сталь похожа на сталь Камня, тем, что на нее не действует обнимающий камень; сапог из толстой кожи, — говоря, искатель моря выкладывал предметы на стол.

— С сапогом мы определились — это кожа речного крока, ваше величество! — пояснил Хауренк.

— Я знаю этих зверей. — Король качнулся в кресле, его громадная тень заплясала по стенам чертога. — Злобные твари! Лорд Алавиго стравливал их, когда я гостил на севере много лет назад, — он потянулся к столу, сгреб ладонью свиток и уставился на неизвестные письмена. — Вот только, не помню, чем я там занимался?

— Договаривались о свадьбе Кимирры, ваше величество, — Лойон улыбнулся брату.

— О да! Верно! Но мне сейчас не до моего беспутного сына! — король мельком взглянул на Лойона и задал следующий вопрос искателям. Произнес его с нарастающим гневом:

— И вы будете утверждать — этот человек приплыл на скалу оттуда? Выходит, Алавиго дурачат меня?

— Нет, нет, ваше величество, — без промедления ответил Виауриг. — Изучив письмо, мы установили, что его язык совершенно не похож на языки Атонкариса. Он отличается и от алфавита фаалаату, и от южных наречий, и даже от цоканья тонка, если бы они где-то научились писать на нем.

— Также мы сравнили письмо с древними текстами империи. Оно не имеет сходства с языком Ниа или несколькими неизвестными документами, оставшихся у нас с тех далеких времен, — досказал за собрата Хауренк.

— Что же здесь написано? Говорите! И расскажите, что произошло с божьим посланцем! — потребовал ответа король, встряхнув письмо над столом.

— Осторожнее! Боюсь, эта ткань не столь крепка, как пергамент. — предупредил его Лойон.

— Вряд ли мы узнаем, — признался Виауриг без должного старания в голосе. — Без образца или какой-то зацепки разобраться в чужом языке нельзя.

— А нужно ли копаться в свитке? — негромко молвил Элирикон будто в гулкую пустоту своего храма. — Явлен знак нашего бога! Его нужно доставить в храм — присоединить к святым книгам. Как и остальные предметы. Я уверен, если Странник захочет, он непременно разъяснит нам.