Когда Джем попытался разговорить его на тему светящихся радужек, Блэк снова отказался и сказал ему заниматься своими делами, бл*дь.

Я знала, что Блэк чертовски серьёзен в своих угрозах, особенно когда дело касалось фокусов с разумом его человеческих сотрудников.

Я любила его за это.

А ещё я любила его за то, что нам не нужно это обсуждать.

Вопреки внешней грубоватости и заскокам Блэка, вопреки его гипер-прагматизму, который, по мнению Ника и других, граничил с социопатией, этические и моральные принципы Блэка намного твёрже, чем у большинства видящих.

Сколько бы я ни видела, как Блэк проворачивает всякие фокусы с сознанием людей за пределами своего доверенного круга, я никогда не видела, чтобы он использовал свой свет, чтобы хотя бы успокоить кого-нибудь, кто работал непосредственно на него. С другими видящими он обращался куда более сурово, включая меня.

Я не могла не заметить разительный контраст в том, как видящие со Старой Земли говорили, думали и обращались с людьми по сравнению с видящими. Большую часть времени разница была неуловимой, но когда на кону стояли вопросы безопасности, армии и разведки, разница становилась явной.

Блэк предельно ясно дал понять, что в этом мире другие правила — как минимум в отношении людей, которых он знал лично. Я слышала, как он говорил видящим, что если им хочется дурить людям мозги, то они могут отправляться работать на Чарльза. Он практически угрожал им разными способами, что если поймает их на использовании света против его сотрудника-человека, то они вылетят отсюда навсегда.

Насколько я знала, никто не нарушал это правило, хоть они и спорили о необходимости его нарушить.

Но я знала, что Джем — лишь часть проблемы.

Я видела выражения их лиц, когда радужки Блэка засветились.

Я знала, что нам надо принять больше мер предосторожности, чтобы не дать Чарльзу узнать об отличиях Блэка. А также выяснить, что Чарльз уже знает о нас обоих. Я понимала, как беспечно от этого отмахиваться, особенно если эти различия настолько важны Чарльзу, как считал Джем.

Проблема в том, что большей, менее логичной части меня было просто всё равно.

Та часть хотела, чтобы все просто оставили нас с Блэком в покое.

Когда мы с Блэком были вместе, мне всё больше и больше становилось безразлично все, кроме нас двоих. Даже зная, насколько это опасно, я не могла заставить себя подумать об этом или заставить Блэка обсудить со мной, что это значит.

Я также ощущала нежелание Блэка.

Я чувствовала, что какая-то часть нас обоих боялась даже задавать этот вопрос.

— Он поднимется сюда? — прорычал Джем. — Или нам просто продолжать без него?

Энджел нахмурилась и переглянулась с Ковбоем перед тем, как посмотреть на зеленоглазого видящего. Она отметила хмурое выражение его лица, пока он смотрел на плоскоэкранный монитор, встроенный в металлическую столешницу, и осознала, что на самом деле он не злится.

Он беспокоится.

Более того, она осознала, что он грустит, может, даже скорбит.

Вспомнив, как он вспылил на том собрании с Бриком, она нахмурилась, гадая, что же именно с ним происходит.

Она всё ещё смотрела на его лицо, когда Джем повернулся и наградил её тяжёлым взглядом.

— Ты не могла бы, кузина? — холодно произнёс он.

— Не могла бы что? — оторопело переспросила она.

— Думать потише, — прорычал Джем. — Или вообще отвалить нахер?

— Эй, — Ковбой резко поднял взгляд. Его обычно добродушное лицо ожесточилось, утратив всё дружелюбие и напомнив Энджел, что Блэк нашёл его в федеральной тюрьме, и сидел он там отнюдь не за мелкое воровство из магазина. — Следи за своим бл*дским языком… кузен. Ещё раз заговоришь с ней так, и у нас с тобой будут проблемы, мать твою.

Джем стиснул челюсти.

Затем, переведя взгляд между Ковбоем и Энджел, он один раз кивнул.

— Приношу свои извинения, — произнёс он приглушённым тоном.

После небольшой паузы он прямо посмотрел на Энджел.

— Ты права, — прямолинейно заявил он. — Я грущу. Я зол. Я беспокоюсь. Я скорблю. Бл*дь, со мной сейчас происходит масса всего. Знаю, ты ничего плохого не имела в виду, но то, что ты стоишь тут и думаешь об этом, ни черта не помогает.

В этот раз Энджел почувствовала, как её лицо заливает теплом.

— Прости, — произнесла она.

Он один раз качнул головой в манере видящих.

— Не твоя вина, — сказал он.

Показав на дверь в стене конференц-зала — не стеклянную, которая вела в открытое пространство с рабочими местами, а ту металлическую, что вела в хранилище — он понизил голос.

— Ты знаешь, у них там есть оружие? Другое оборудование?

Ковбой проследил за его показывающим пальцем, затем нахмурился.

— Что ты ищешь?

— GPS-трекер, — тут же ответил Джем. — Желательно с устройством для выстрела, — он развёл руки так, чтобы они оказались на расстоянии примерно ярда, что заставило Энджел лишь нахмуриться, потому что она не совсем поняла жест. — Винтовка, если там таковая имеется. Чёрт, да я возьму даже лук со стрелами. Любая система внедрения будет предпочтительнее. Если нет, то что-нибудь, что можно инъецировать, но это уже последнее средство.

Ковбой нахмурился, глядя на Энджел.

Она скрестила руки, вскинув бровь и глядя на него.

Однако Ковбой не из тех, кто станет задавать вопросы без весомых причин.

— У него там есть РЧИД-чиппер, — сказал он, потирая ладонью шею сзади. Он изобразил пистолет из указательного и большого пальца. — Но скорее пистолет, не совсем винтовка. Я не знаю о системах внедрения для таких вещей, но зная Блэка, у него может иметься что-то подобное. Если нет, может быть, ты сумеешь соорудить из подручных материалов или попросить ребят из лаборатории сделать это — смотря как быстро тебе это нужно.

— Просто покажите мне, что у вас есть, — сказал Джем.

Энджел и Ковбой просто уставились на него.

Джем, похоже, почувствовал их пристальные взгляды.

Посмотрев на Энджел, затем на Ковбоя, он нахмурился, затем сделал глубокий вдох, как будто усилием воли.

— …Если вы не против, — добавил он смиренным тоном.

Ковбой покачал головой, не скрывая озадаченного выражения на лице.

— Нет проблем, брат, — сказал он. — Идём со мной.

Они только-только пошли к металлической двери, когда стеклянная дверь, ведущая к открытому пространству с кабинетами слева от Энджел, открылась.

Вошёл Блэк с влажными от душа волосами, в чёрной футболке, чёрных классических брюках и чёрных кожаных туфлях. Она почуяла его запах ещё до того, как он преодолел половину пути, и едва не улыбнулась аромату шампуня и мыла, заполонившему комнату. Он не совсем хмурился, но выглядел сосредоточенным.

— Ладно, — сказал он. — Я здесь.

— Время для парада, — пробормотала Энджел.

Блэк вскинул бровь, но улыбнулся, словно вопреки собственному желанию.

Затем он посмотрел на Джема и Ковбоя, которые наполовину дошли до металлической двери. Видимо, решив не спрашивать, к чему это всё, Блэк едва слышно щёлкнул языком, затем посмотрел обратно на Энджел, решительно поджав свои странно идеальные губы.

— Позови сюда Декса, ладно? И всех из основной команды, кто всё ещё здесь. Нам нужно поговорить. Затем я хочу, чтобы все, кто не на дежурстве, отправились спать, — его губы чуть хмуро поджались. — У меня такое чувство, что сон вам понадобится.

— Какова тема? — спросил Джем, подходя к столу со стороны Энджел и останавливая на Блэке взгляд бледно-зелёных глаз. — И дозволяется ли нам это знать?

Блэк перевёл взгляд золотых глаз на старшего видящего.

— Тебе нужно немедленно прекратить это дерьмо, брат, — прорычал Блэк. — Не знаю, к какой, бл*дь, структуре командования ты привык, но я быстро устаю от того, что мои решения ставят под сомнение, — помедлив в ответ на молчание Джема, он добавил: — Я хочу поговорить о вампирах. И о Нике. Мы мало что можем сделать, чтобы прямо повлиять на Чарльза, но нам нужно обсудить, есть ли ещё смысл заключать союз… и какие условия нам нужно просить.