Мой желудок сделал такой быстрый кульбит, что я вообще не получила никакого предупреждения.

К счастью, Блэк, должно быть, увидел это на моём лице.

— Воу, воу… док…

Он подсунул мне под нос мусорную корзину как раз тогда, когда мой желудок отчаянно содрогнулся. Он очутился по мою сторону стола прежде, чем я успела осознать происходящее.

Затем я уже вцепилась в край стола одной рукой, а Блэк придерживал мне волосы, пока я блевала в мусорную корзину возле своего стула.

Это продолжалось как будто целую вечность.

Я выблевала всю курицу с рисом. Я выблевала несколько кусков наана с палак паниром и овощной кормой. Я выблевала каждую каплю бурбона, которую мой организм ещё не впитал в кровоток. Наверное, я выблевала даже часть утреннего йогурта и кофе, которым я его запила.

В итоге во мне ничего не осталось.

Ещё некоторое время я всё равно содрогалась в рвотных позывах, пока на глазах не выступили слёзы. Моё горло и живот жгло от болезненных, поразительно сильных спазмов.

Блэк стоял возле меня на коленях вопреки тому, как ужасно, должно быть, от меня воняло.

Он гладил меня по пояснице, обернув своим светом, и бормотал мне на ухо, целуя в шею и лицо между спазмами.

Когда всё закончилось, он протянул мне бутылку воды. Половину я вылакала на одном дыхании. Я чувствовала, что Блэк обеспокоенно наблюдает за мной, наверное, опасаясь, что её я тоже выблюю.

Однако нет.

Из минусов — я совершенно протрезвела.

А ещё я чувствовала себя так, будто меня сбил грузовик.

— Да уж, сегодня тебе больше никакого алкоголя, — пробормотал Блэк.

Он забрал у меня пустую бутылку, как только я допила воду, поставил её возле индийской еды, на которую мне теперь даже смотреть трудно было, не говоря уж о запахе после того, что со мной сделал мой желудок. Почему-то я всё-таки посмотрела на расставленные контейнеры и поморщилась.

Я всё ещё смотрела на них, когда Блэк взял меня за обе ладони.

Он ласково потянул меня, побуждая встать на ноги.

— Давай, док, — пробормотал он, обнимая меня за талию и ведя к двери. — Мы уведём тебя отсюда.

Я не спрашивала, что он имел в виду.

Я не спрашивала, куда он меня вёл.

Я просто следовала за ласковой тягой его ладоней и руки.

По правде говоря, мне всё равно, куда мы шли. Я просто хотела убраться отсюда нахер. Я хотела бежать, бежать, и никогда не переставать бежать, пока это чувство меня не покинет.

— Нам нужно сказать Энджел.

Я выпалила это, уставившись невидящим взглядом в горизонт и легонько покачиваясь на волнах, болтая ногами в холодной солёной воде. Вопреки силе моих слов, рябь волн бесшумно перекатывалась подо мной, успокаивая, систематично смывая моё желание сопротивляться его тяге.

Блэк повернулся. Он голой рукой стер солёную воду с лица и тряхнул волосами, покачиваясь на доске рядом со мной, одетый в чёрный гидрокостюм с небесно-голубыми полосками на руках и ногах.

Он на мгновение сжал доску, изменяя позу.

— Скажем, — ответил он. — Можем позвонить ей сегодня вечером, если хочешь.

Я нахмурилась.

Так мы не собирались отправляться домой.

Я догадывалась, но до сих пор он не говорил об этом.

— Я кое-что приготовил нам здесь, — объяснил он, может, почувствовав мои мысли. — Я подумал, что ночь вдалеке от всего этого пойдёт на пользу. Можем поехать обратно, если тебе так хочется, — добавил он.

Мои губы поджались.

Однако я не сказала ему, что хочу поехать домой.

Мысль о возвращении вызвала резкую, сдавившую горло волну тошноты, которая граничила с депрессией. Мысль о том, чтобы остаться здесь, тоже угнетала меня, но как будто меньше. Как и всегда в последнее время, Блэк, похоже, лучше представлял, что мне нужно, даже если я думала, что не хочу этого.

По правде говоря, не знаю, как он уговорил меня прийти сюда с ним.

Я не знаю, как он вытащил меня в воду.

Не знаю, как он уговорил меня надеть гидрокостюм после того, как он закинул в багажник МакЛарена маленькую сумку с одеждой для нас обоих и повёз по побережью к Санта-Круз, где Ник впервые пытался научить меня сёрфингу. Я не знала, откуда ему известно, в какую именно зону для сёрфинга нужно меня отвезти.

Я попыталась вспомнить, не всплывало ли это во время нашей связи в Таиланде…

Но это тоже вызвало у меня тошноту.

Не связь.

Скорее, воспоминание о том, что происходило с Ником, пока мы связывались.

Я не знала, какого хера я здесь делала.

Я не знала, какого хера я делала в этой воде, на одном из любимых мест Ника для сёрфинга.

— Ты чтишь память, — сказал Блэк. — Мы оба чтим его память.

Когда я не ответила, он поймал меня за руку, подтянул меня вместе с доской к себе. Как только я оказалась достаточно близко, он поцеловал меня в губы, обнял одной рукой и прижал к своей груди.

Его язык был горячим, солёным; он заполнял меня его светом.

Боль ударила меня в грудь.

Я хотела его, но в данный момент могла лишь чувствовать себя из-за этого последним куском дерьма.

— Я люблю тебя, — грубовато сказал он, поднимая голову. — Позволь мне помочь тебе, док. Просто позволь мне помочь тебе с этим. Даже если сейчас ты не видишь в этом смысла.

Я кивнула, борясь с комом в горле.

Чем дольше он держал меня, чем дольше окутывал этим жаром и густотой, тем сильнее та боль возвращалась в центр моей груди.

Я знала, что он прав. Находиться здесь лучше.

Меня вновь поразило, что он уже позвонил вперёд и заказал нам номер, наверняка в какой-нибудь навороченной гостинице типа «ночлег и завтрак» на Первом шоссе — где-нибудь, где наверняка будет красиво и тихо. По какой-то причине от осознания этой мысли на мои глаза навернулись слёзы. Я знала, что он прав, но дело не только в этом. Я никогда не позволяла никому вот так обо мне заботиться, с самого моего детства. Самое близкое к этому было после Бангкока, когда Ник…

Я отсекла эту мысль.

Покачав головой, чтобы отбросить видение, я стиснула зубы.

Блэк прав.

Уехать на несколько дней — правильное решение, особенно учитывая приезд Брика сюда, особенно учитывая, что Брик собирается занять место в моём городе, в моей голове, наверняка в сопровождении этого ходячего трупа Дориана.

Я знала, что Блэк прав.

Но сейчас ничто не казалось правильным.

К тому же, Блэк выбрал не самую нейтральную территорию.

Подумав о последнем разе, когда я здесь бывала, я издала тихий всхлип, ощутив, как боль в груди внезапно усилилась. Я стиснула гидрокостюм спереди, и прилив света Блэка усилился, привлекая меня глубже в него.

Я видела крылья. Эти крылья обернулись вокруг меня, ярко-зелёные, фиолетовые и синие перед моими закрытыми глазами, и моё сердце ёкнуло в груди.

Мы никогда не говорили о том, что произошло в тех пещерах.

У нас никогда не было времени поговорить об этом всем. Я помнила весь тот свет внутри мрачного драконьего храма на острове Мангаан. Я помнила те крылья, которые раскрылись за спиной Блэка, как звучал его голос — как его голос ощущался в моём свете.

— Ничто из этого сейчас не имеет значения, док, — мягко сказал он, окутывая меня тем жарким густым светом, обнимая меня этими крыльями. — Теперь это и твой свет тоже. Положись на него. Положись на меня.

Я пыталась осознать его слова.

Я пыталась сообразить, что он мне говорит.

Но я как будто не могла уложить в голове совершенно ничего. Ни тот факт, что Ник мёртв. Ни тот факт, что я никогда больше его не увижу, и наверное, не увижу даже его тела. Ни то, что мой муж на моих глазах сделал в Таиланде. Ни то, что я ощущала от него, пока мы связывались на том пляже. Ни тот факт, что Корек, тот странный голос, который я слышала в свете своего мужа, который теперь объявил себя частью нас обоих, умолк с тех самых пор, как мы покинули тот остров.

Я не могла поверить, что Ника действительно больше нет.