Но то был не Блэк, не в тот раз… не полностью.

Не Блэк сделал это с ней.

Не Блэк оставил Мири сломленной и напуганной.

Это сделал вот этот мудак.

Этот мудак сделал это с ней.

Наведя оружие в лицо видящему, Наоко смотрел в эти фиалковые глаза и подавлял мощный, ожесточённый импульс нажать на курок.

— Сделай это, — процедил видящий. — Сделай это. Ты, бл*дский вампир… думаешь, меня это волнует?

Подбородок Наоко превратился в гранит.

Однако он не нажал на курок.

Вместо этого он опустил оружие.

— Нет, — холодно сказал он, посмотрев на видящего. — У меня есть идея получше.

Он перевернул оружие в руках. Не дав видящему времени отреагировать, он врезал прикладом винтовки по виску мужчины — сильнее, чем в первый раз. Он почувствовал и услышал приятный хруст металла по кости, буквально увидел мысленным взглядом лёгкие трещинки, которые образовались на черепе мужчины-видящего под тонкой кожей.

Затем, когда жар в его груди и горле стих, он забеспокоился, что ударил слишком сильно.

Он забеспокоился, что убил его.

Подняв оружие после удара и отведя в сторону теперь уже окровавленный приклад, Наоко помедлил, нахмурился и посмотрел на обмякшее тело видящего.

Через несколько секунд он расслабился.

Видящий дышал.

Наоко услышал это ещё до того, как заметил вздымавшуюся и опускающуюся грудь.

Повесив винтовку за плечо на ремне, он присел, осторожно опустил рот и вонзил клыки в шею видящего.

Они проехали несколько этажей, пока он вводил яд в кровоток мужчины, помедлив лишь для того, чтобы выпить несколько глотков крови между инъекциями. Он не брал слишком много. Не хотел рисковать, так как мог убить его кровопотерей или же слишком глубоким погружением в бессознательное состояние после такого крепкого удара по голове. Чрезмерное кормление представляло собой реальный риск, учитывая, что этот мудак — видящий, и его кровь на вкус была просто охеренной, кем бы он ни был.

Хотя он не был таким вкусным, как Мири.

Он был далеко не таким вкусным, как Мири.

Одно лишь воспоминание опять заставило его затвердеть. А ещё это заставило его сознательно прекратить кормёжку от видящего.

Для этого ещё будет время.

Пока что он хотел от него лишь покорности.

Дав ему ещё одну хорошую, солидную дозу яда, Наоко заставил себя остановиться, вытер рот тыльной стороной ладони и поднялся на ноги.

Мужчина-видящий не шевелился.

И всё же Наоко всю поездку до гаража держал винтовку в руках, упирая приклад в здоровый бок и всматриваясь в лицо видящего.

Мири предупреждала его об этом типе.

Она говорила, насколько он умён.

Она также говорила ему, что он не такой, как другие видящие.

Наоко улавливал проблески её страха перед ним, даже ранее той ночью, когда он кормился от неё. Он чувствовал это оба раза, когда он кормился от неё на пожарной лестнице и на крыше.

Мири всё ещё боялась этого видящего.

Даже сейчас — после всего этого времени — он внушал ей страх.

Уставившись на это неестественно красивое лицо, закрытые глаза, скрывавшие фиалковые радужки, Наоко решил, что она больше никогда не будет его бояться.

Он превратит Солоника в то, чего Мири никогда, никогда не придётся бояться.

Я смотрела, как Блэк расхаживает по террасе туда-сюда, образуя тёмную фигуру на фоне синего утреннего неба за стеклянной стеной балкона. Его золотые глаза смотрели откровенно смертоносно.

Я сидела в одном из плетёных кресел на тёмно-синей подушке. На стеклянном столике передо мной стоял горячий кофейный напиток мокко.

При других обстоятельствах место было бы очень приятным.

На деле же я осознала, что настороженно смотрю на Блэка и гадаю, не стоит ли мне попытаться как-то его успокоить.

Я знала, что таким образом он справлялся со всем, что случилось за последние двадцать четыре часа. Я также знала, что моя сосредоточенность на нём — это тоже своеобразная тактика избегания. Как бы ненавистно мне ни было видеть его в таком состоянии, мне проще думать о том, как помочь ему, чем вспоминать прошлую ночь.

Блэк сказал мне, что забрал этот номер — чёрт, да весь этаж — у компании, которой он сдавал эти помещения. Он фактически разорвал контракт, как только узнал, что Ник пробрался через эту террасу обратно в здание.

Он поручил это своим адвокатам, но, похоже, считал, что проблем не будет, потому что контракты составлены соответствующим образом. Его адвокаты хороши; даже лучше, чем хороши, как это всегда бывает у богачей. Они уже доложили ему, что будут делать упор на то, что протоколы безопасности компании-арендатора — или отсутствие таковых — сделали проникновение возможным, и тем самым подвергли опасности холдинги Блэка, а также здание в целом.

Я понимала, что по сути это хрень собачья.

Блэк хотел вернуть себе этот номер.

Таким образом, арендовавшая его компания оказалась вышвырнута.

Если Блэку для этого придётся использовать адвокатов или видящих, чтобы принудить их убраться нахер, то они уберутся к концу недели — или даже к концу дня.

Хоть он и не сказал это прямым текстом, но я сильно подозревала, что Блэк хотел вернуть себе контроль над всем зданием. По той же причине я ожидала, что в ближайшие несколько дней появится немало судебных исков за так называемые «пробои в безопасности».

Блэк уже пробормотал что-то про то, чтобы превратить весь этаж в ресторан и зону отдыха для всех, кто жил и работал в этом здании.

Пока мы проходили тут этим утром, он показывал на кафе и кухни, говоря, как он расширил бы это, добавил тут кухню, здесь снёс стену, может, добавил бы даже ряд саун и крытый бассейн.

Он показал на несколько помещений в задней части, говоря, что всю ту зону можно переделать в спортзал, затем показал на другую секцию, которую можно превратить в боксёрский ринг или просто зону с напольными матами и тяжёлыми грушами для тренировки в рукопашке. Он говорил о том, чтобы нанять нескольких массажистов, которые приходили бы сюда на половину недели, а то и взять их полностью в штат.

Я понимала, что он отвлекает меня, да и самого себя тоже.

Настоящая проблема крылась в безопасности.

В тот же день ещё до заката солнца он установил в этой части здания камеры, датчики движения, а также, наверняка, автоматические беспилотники.

Он также поговаривал о том, чтобы построить новое здание под штаб-квартиру и предложил несколько возможных мест в районе залива, а может, в Нью-Мехико или Ванкувере. Он хотел иметь возможность построить что-то с нуля — скорее всего, полноценную военную крепость, если я правильно читала его свет. Подозреваю, что я всё поняла верно.

Я ни на секунду не отходила от него с тех пор, как мы проснулись утром.

Он поднял меня с постели, чтобы вместе принять душ, подождал, пока я оденусь, спросил, что я хочу на завтрак, рассказал свой примерный план на день.

Он так и не попросил, но ему и не нужно было.

Я тоже не хотела расставаться с ним.

Если бы он не дал ясно понять, что хотел держать меня при себе каждую секунду, я бы, наверное, всё равно ходила за ним хвостиком, пытаясь взять свою работу с собой.

Однако он не хотел, чтобы я работала — по крайней мере, помимо того, что делал он сам. Он хотел, чтобы я помогла ему исправить всё то, что пошло не так в нашем мире. И из-за чего события прошлой ночи стали возможными.

Надоедливый внутренний голос твердил мне, что мне не стоит поощрять эти наклонности в нас обоих. Я знала, что если не буду осторожна, то будет чудом, если он позволит мне одной выйти из здания хотя бы в следующие несколько месяцев.

Однако пока что я не боролась с этим импульсом в нас обоих.

Пресса уже пыталась проникнуть в здание.

Они выкрикивали вопросы и просьбы дать интервью, с самого рассвета донимали нашу охрану в лобби и снаружи здания, спрашивали о сиренах, которые сработали прошлой ночью, спрашивали о несанкционированных беспилотниках и стрельбе, хотели взять у Блэка интервью по поводу слухов о возможном похищении и проникновении.