Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Он разломил крошечной серебряной вилкой слегка приправленную специями панировку на устрице. Потом, проглотив изысканное лакомство, пригубил хорошего виски из уотерфордовского бокала, тоже привезенного с собой их новым другом Пьером Сербаковским. С этим утонченным молодым человеком они с Амбруазом познакомились во время экскурсии по лучшим ричмондским салунам.

Сербаковский имел звание капитана, но предпочитал, чтобы его называли князем. Он был одним из тех европейских офицеров, которые встали на сторону Конфедерации. Князь был адъютантом майора Роба Уита, который командовал полком луизианских зуавов, получивших прозвище Тигры. Этот полк собрал все отребье с улиц Нового Орлеана; и ни одно другое подразделение в Виргинии не прославилось таким количеством грабежей и разбоев.

– Думаю, виски уже достаточно, – сказал князь, обращаясь к Тоби. – Спроси Жюля, охладили ли уже шампанское, и если да, немедленно подавай.

Сербаковский любил командовать, но его манеры были слишком надменными даже для раба. Чарльз заметил, как, выходя, Тоби дважды сглотнул и поджал губы.

Он выпил еще виски, пытаясь приглушить чувство вины. Им бы с Амбруазом сейчас следовало не расслабляться за ужином, а проводить занятия со своими рядовыми, чтобы те потом хотя бы попытались применить худо-бедно усвоенные уроки на плацу. Ну да черт с ним, с этим чувством вины, подумал Чарльз. Вот сейчас еще выпью, и оно от меня отстанет. А завтра пусть снова возвращается.

Внезапно Амбруаз перестал играть и яростно почесал под правой подмышкой:

– Черт, я их опять подцепил! – Его лицо стало красным, как его кудри. Он был весьма щепетильным человеком и чувствовал себя униженным.

Князь откинулся на спинку складного стула, явно забавляясь.

– Позвольте дать вам маленький совет, mon frère, – произнес он по-английски с ужасным акцентом. – Ванна. Так часто, как только можно, и не важно, есть ли только плохое мыло и холодная вода, или вам противно стоять голым перед каким-нибудь низшим чином.

– Да моюсь я, князь! Но эти проклятые вши опять появляются!

– По правде говоря, они никуда и не исчезали, – сказал Чарльз, когда Тоби и бельгиец, что помоложе, внесли поднос с рифлеными бокалами и темной бутылкой в серебряном ведерке со льдом – предмете, столь редким на Юге, что стоить он мог, пожалуй, раз в десять дороже шампанского. – Они живут в твоей форме. Нужно выписать этим паразитам увольнительную.

– Что, выбросить мундир?

– И вообще все, что ты носишь.

– Чтобы покупать новый за свой счет? Да будь я проклят, если это сделаю, Чарли! За мундиры отвечает командир, а не джентльмены, которые у него служат.

– Или раскошеливайся, или чешись, – пожал плечами Чарльз. – Дело твое.

Князь засмеялся, потом щелкнул пальцами. Молодой бельгиец сразу шагнул вперед, Тоби явно не торопился. Неужели только Чарльз замечал недовольство раба?

– Восхитительный вкус, – сказал он, сделав первый глоток шампанского. – Интересно, все европейские офицеры так принимают гостей?

– Только те, чьи предки копили богатства способами, о которых лучше не упоминать.

Чарльзу нравился Сербаковский, а его история просто завораживала. Дед князя по отцовской линии был французом, служил в звании полковника в армии Наполеона и участвовал в походе на Москву. Тогда же он встретил молодую русскую аристократку; физическое влечение временно преодолело политические разногласия, девушка понесла, и ребенок родился тогда, когда полковник погиб во время бесславного зимнего отступления. В знак семейной и национальной гордости бабушка Сербаковского дала незаконнорожденному сыну свою фамилию и так больше никогда и не вышла замуж. Сербаковский стал военным, когда ему исполнилось восемнадцать, сначала в родной стране своей матери, потом за границей.

Пока Амбруаз тщетно пытался одновременно пить и чесаться, подали первую перемену – запеченную местную рыбу. За ней должно было последовать блюдо, приготовленное старшим бельгийцем, – цыплята, тушенные с чесноком по-провански.

– Как бы мне хотелось поскорее вырваться из этого лагеря и попасть в настоящее сражение, – заявил Амбруаз, принимаясь за рыбу.

– Не желайте того, о чем не имеете ни малейшего представления, мой дорогой друг, – сказал князь, внезапно став серьезным; он был ранен в Крыму и кое-что рассказал Чарльзу об ужасах, виденных там. – А впрочем, такое желание ведь все равно не осуществится. Эта ваша Конфедерация… она сейчас в таком же удачном положении, что и моя родина в тысяча восемьсот двенадцатом году.

– Поясните, князь, – попросил Чарльз.

– Все просто. Страна сама выиграет за вас эту войну. Она такая огромная и такая разбросанная, что неприятель скоро впадет в отчаяние, пытаясь ее захватить, и оставит усилия. Для победы понадобится совсем немного сражений, а то и вовсе ни одного. Вот таков мой профессиональный прогноз.

– Надеюсь, вы ошибаетесь, – сказал Чарльз. – Мне бы все-таки хотелось пройти через это, чтобы лично принять капитуляцию кое-кого из янки. – Он коснулся сабли; все, что он знал о природе войны, улетучилось под влиянием изрядного количества спиртного, осталось только приятное чувство неуязвимости.

– Вы говорили, что эта сабля – подарок вашего кузена? – спросил князь. – Могу я взглянуть?

Чарльз извлек саблю из ножен, и огоньки свечей, отразившись на лезвии, сверкнули, словно маленькие молнии, когда он передавал ее Сербаковскому. Тот взял оружие в руки и стал внимательно его изучать.

– Золинген. Прекрасный клинок! – Он вернул саблю Чарльзу. – Очень красивая. Я бы на вашем месте повнимательней за ней присматривал. Служа с этим луизианским отребьем, я понял, что американские солдаты ничем не отличаются от солдат всего мира. Все, что можно украсть, они украдут.

Чарльз, уже основательно опьянев, сразу же забыл об этом предостережении. Не слышал он и того, как кто-то, или даже не один человек, отошел от палатки, перед этим немного постояв в темноте за сеткой.

Глава 21

Стэнли доставал образцы из саквояжа, стоявшего на грязном полу, и ставил их на стол – совершенно пустой, даже без единого листка бумаги. Фабрика давно не работала, и производство было остановлено. Агент по недвижимости направил чету Хазард сюда вскоре после их прибытия в Линн.

Человек, который сидел за столом, служил здесь кем-то вроде временного сторожа. Это был высокий краснощекий мужчина с седыми волосами и солидным брюшком. Стэнли дал бы ему лет пятьдесят пять. Живость, с которой он разглядывал образцы, говорила о том, что праздность ему порядком поднадоела.

– В стиле Джефферсона, – сказал он, постукивая пальцем по невысокому голенищу. – Годится как для кавалерии, так и для пехоты.

– Вы знаете свое дело, мистер Пеннифорд, – со льстивой улыбкой откликнулся Стэнли.

Он не доверял уроженцам Новой Англии – люди, говорившие с таким подозрительным акцентом, не могли быть нормальными, – но этот человек был ему нужен. – Такие ботинки наверняка будут пользоваться большим спросом и принесут хорошую прибыль.

– Ради всего святого, Стэнли, называй их правильно. Это же сапоги! – раздраженно сказала Изабель, стоявшая у окна.

Свет пасмурного дня, сочившийся сквозь замызганные стекла, не красил ее; снаружи июньский ливень поливал крыши Линна.

– Правительство это слово не использует, – с тайным удовольствием возразил жене Стэнли.

Пеннифорд поддержал его:

– В военных кругах, миссис Хазард, словом «сапоги» обычно называют обувь для дам. Лично я считаю, что это довольно странно. Меня вообще поражает, как много странного сейчас в Вашингтоне…

– Нельзя ли ближе к делу, мистер Пеннифорд? – перебил его Стэнли. – Скажите, способна ли эта ржавая машинерия внизу произвести большое количество таких же пар, только чтобы это было быстро и дешево?

– Быстро? О-хо-хо… Ну, если только произвести кое-какой ремонт, который нынешние владельцы не могут себе позволить. Дешево? – Он потер один из образцов пальцем. – Дешевле этого уже ничего быть не может. Две дырки для шнурка, а верх к подошве так просто гвоздями прибит. – Одним сильным движением он разделил правый ботинок надвое. – Это просто позор для всего сапожного ремесла. Не хотелось бы мне оказаться на месте бедного солдатика, который в такой обувке попадет в дождь или снег. Если Вашингтон считает нормальным снабжать такой дрянью наших славных парней, то Вашингтон не просто странный – он заслуживает презрения.

39
{"b":"643701","o":1}