Впервые задумался, как надолго я загощу в этом теле. И выкинул эту мысль из головы. Если вернусь в себя сейчас же (мало ли; может, просто небольшой сбой, задержка на несколько минут) — вопрос решится сам собой. Если нет — значит, важнее решить более насущные задачи. Например, узнать, куда мы собираемся, — кажется, на какую-то книжную выставку на Автозаводской, и там будут писательницы фэнтези. И вчера она упоминала о каких-то вопросах этим «крутым тёткам»…

— Всегда говорила, что тебе идёт зелёный, — одобрительно кивнула она, когда я появился в кухне. — И почему ты её не надеваешь?..

Судя по тому, что эта рубашка была единственной свежей вещью, прежний — настоящий — владелец её не особо жаловал. Я глянул в глянцевую поверхность холодильника и вынес вердикт: зря.

Пока она, стоя в позе фламинго, жевала бутерброд и просматривала что-то в телефоне, я приблизился к столу, на котором дымились две чашки. Странно, но сегодня кофейный запах не вызвал привычного отвращения; даже показался приятным. С недоверием косясь на чашку, я отпил глоток. Вкус не изменился, всё такой же гадостный. Но! Меня отчего-то потянуло глотнуть ещё раз. Не заметил, как вылакал всё.

— Ешь бутерброды. Опять разболеется голова от голода, где будем искать перекусы?

— Наверняка будет какой-то буфет, — прошамкал я, ощутив внезапный прилив зверского аппетита.

— А то ты не знаешь буфетов на книжных ярмарках. Жутко дорого. Я приготовила бутеры в контейнер, до обеда продержимся. Налей, пожалуйста, чайку в термос, я пока кое-что дочитаю, ладно?

Я дожрал бутерброды (в том числе и те, кто она приготовила про запас; вместо них положил в контейнер найденные в хлебнице ванильные сухари), принялся шарить по шкафчикам в поисках пакетиков с чаем. Наполнил термос и протянул ей.

— Сунь в сумку, — велела она, убирая телефон в карман джинсов, — и одевайся. Холодно. Накинь что-нибудь потеплее.

И всё-таки он, этот партнёр, «молодой человек», — он ей нравился. Она заботилась о нём. Может быть, мне следует поговорить и с ним, прежде чем отважиться на решающий шаг. Да вот только когда это случится, когда я вернусь в своё тело, — неизвестно.

***

Мы оттарабанили выставку, а через пару дней оттарабанили другую. Потом было несколько встреч с писателями в крупных книжных, какие-то книжные сезоны, потом я оказался в своём-чужом кабинете в стеклянной высотке, где от меня требовали сведения по дизайну серии, результаты вычитки, дайджест зарубежных новинок… Поначалу я боялся свихнуться. Но постепенно впустил в себя чужую жизнь, и дело пошло на лад — хотя, конечно, не без фиаско.

Я продолжал лезть из шкуры вон, лишь бы меня не разоблачили. Но уже совсем не потому, что не хотел подвести незнакомца. Я входил во вкус. Мне нравилось разномастное общение, ежедневный круговорот и винегрет, встречи, планёрки. Конечно, были косяки, но нигде я не прошляпился по полной, за три недели ещё никто не заявил, что я не в своём уме. А я и не был не в своём уме. Я был не в своём теле.

Я познакомился с массой людей: издатели, новеллисты, иллюстраторы, редакторы… Я ловил настоящий кайф с этой литературной рутины. У меня не болела спина, я внезапно оказался моложе своих лет, я был общительным и перспективным — я был тем, кем хотел, но не мог в том, прежнем теле. Я понял, что мне нравится писать.

А еще — я уже не мог помыслить о жизни без неё. Раньше я не видел её недели и месяцы, довольствуясь фото и воспоминаниями. А теперь я не видел её день, и мне казалось, что проходили годы. Я стал дико ревнив, хотя пытался скрывать это, как мог. Я жил в состоянии постоянного возбуждения и подъёма. И если может горячее лето бессовестно бушевать внутри — да, оно бушевало во мне вовсю, сладкое, громкое, через край. Я захлёбывался своей невысказанной любовью к ней.

На исходе месяца пребывания в новом теле подумал: может быть, я не вернусь в себя никогда. Так чего ждать? Я должен рассказать ей обо всём. Она не может не чувствовать, как изменились наши отношения…

И я дождался случая. Я решился.

***

Шёл домой с хорошими новостями: её рассказ взял один из журналов. Не самый известный, но для начала очень даже сгодится. И я заранее упивался её счастьем, зная: отсвет его, его отголосок достанется и мне.

Входя, размышлял, о чём расскажу раньше: о журнале или о том, кто я на самом деле. Но не вышло ни того, ни другого — её не было дома. Позвонила, предупредила: задержусь. Я задремал на диване в её комнате, разочарованный, взбудораженный, уверенный, что услышу, как скрипнет замок. Но не услышал. Проснулся, когда в комнату уже сочился мутный, с розовым намёком свет. Проснулся и понял, что я снова в своём теле.

Не было паники или страха. Только забытый груз. И ощущение, словно очнулся после абсурдного сна. Тяжёлая голова и мерзко во рту. Я скосил глаза и увидел, что она спит, улегшись поверх покрывала, даже не раздевшись. Сглотнул. Стараясь не сильно шуметь, вышел из комнаты. Оделся и нырнул в серую утреннюю пустоту. Кончилась моя сказка.

Или нет?..

***

Мне понадобилось три месяца, чтобы закончить первую новеллу. Написал о себе: как инженер по обмену тел не смог вернуться в своё тело из-за сбоя в базовом составе. Выдумал псевдоним, отправил рассказ в издательство (спасибо работе «лит. агентом» — теперь я знал в этой сфере многих). Кусочек текста разместил в сети. Стал ждать. Ответ пришёл — победа! меня опубликуют! — но вперёд пришёл отзыв. Мой первый отзыв.

Больше книг на сайте - Knigoed.net

Писала женщина — о том отрывке, что я разместил на одном из литературных сайтов. Отзыв был тёплым, живым, она говорила, рассказ зацепил её; говорила, у меня способность «читать душу».

Я был тронут этой женщиной, моей первой поклонницей, как первой любовью. Но мы общались всё чаще, и трепет исчезал, сменяясь необходимостью. Кажется, я глушил потребность в свой любимой, которой так ничего и не сказал, общением с этой женщиной. Когда мой рассказ про инженера наконец вышел, она даже сделала к нему несколько иллюстраций. Я напечатал, развесил их над столом. Хотел встретиться с ней, но она жила в столице — а я боялся возвращаться в этот город, подаривший мне так многое, но не то, чего я ждал.

***

— Слушай, клёвый рассказ! — воскликнула она. — Ну клёвый же! Ну посмотри!

Он закатил глаза, зевнул, но всё-таки протянул руку за папкой.

— Даже не поленилась распечатать, я смотрю. Так впечатлило?

— Да. Лёгкий стиль, хороший слог, необычный сюжет…

— Стандартная компания.

— …а главное — тут просто мистика какая-то. Такое ощущение, что автор тебя знает. Будто какой-то инсайдер души ему обо всём рассказал!

— Инсайдер души? — с усмешкой поинтересовался он и посоветовал: — Напиши такой драббл.

И принялся за рукопись.

А она отыскала часть рассказа, выложенную на литературном форуме, и списалась с автором. Она редко комментировала, предпочитая, чтобы комментировали её. Но уж если что-то нравилось… Он оказался интересным, острым на язык, юморным; завязалось общение. Очень скоро переписываться с ним вошло в привычку. Конечно, диалог вертелся вокруг литературы, но говорили и о других вещах. Когда его рассказ наконец вышел (не без её участия!), она даже набросала пару скетчей его странных инженеров, «обменных механизмов» и «науки по переселению сердец».

Однажды он похвастался, что готовит второй рассказ — «Эпилог о тюфяке». И вдруг замолчал. А потом спросил, как её настоящее имя.

«Хочу посвятить рассказ тебе».

— Серьёзно?! — воскликнула она, от неожиданности — вслух.

— Чего кричишь?

— Да помнишь того автора, чью рукопись недавно издали? Готовит второй рассказ. Хочет посвятить мне.

— О, ты его прямо очаровала…

— Странный ты. То ревнивый был — слова не скажи, то теперь как будто всё равно…

— Так разве я запрещаю тебе с кем-то общаться? У нас свободная страна.

— Ну да…

— Рассказала ему, кстати, какой неоценимый вклад внесла в дело публикации его первого опуса?