Поток мыслей оборвался на полуслове.

— Эй, ты там живой? — еле слышно спросила Вероника.

«Живее всех живых», — отозвался Кайл.

Она невольно отметила, что его английский стал чуточку внятней, сгладился акцент.

— Почему тогда так тихо? — спросила Вероника.

«Потому что мне не нравится, когда мои мысли подслушивают и комментируют».

Она вспыхнула.

— Можно подумать, мне это нравится!

«Так возьми с меня пример и научись их скрывать. Не думал, что скажу это, но я бы не отказался побыть в тишине. Ты слишком громкая».

— Ну, знаешь…

Возмущение погасло, так и не разгоревшись. Неожиданно для себя Вероника зевнула. Не было на это сил, а ведь ей ещё в гостиницу возвращаться, а это полчаса пешком по лесу. Она машинально поискала взглядом зарубки на деревьях и, найдя на третьем слева, воодушевилась. Всего-то осталось — добраться до своего номера, а там можно и поспать…

«Так почему ты решила меня спасти? — снова послышался голос Кайла. — Только не говори, что ты альтруистка».

— Ещё чего, — буркнула Вероника. Поднялась на ноги, попыталась отряхнуть джинсы от налипшей земли, но уже через секунду плюнула и перестала. Надо беречь силы, потом отстирает всё. — Я хочу знать всё, что ты знаешь о моём отце.

«Нет», — резко отрезал дух.

Вероника напряжённо застыла.

— Почему?

«Тебе сколько лет, четырнадцать? Тебе не понравится то, что ты услышишь».

Вероника вспыхнула. Ну да, она ростом не вышла, и фигура больше на мальчишечью похожа, и одевается она в джинсы, кеды и клетчатые рубашки… Но волосы-то до плеч! И видно, что крашеные, пусть и с помощью волшебства — рыжий неестественно яркого оттенка. И глаза красивые, карие, с пушистыми ресницами, и взгляд взрослый… должен быть.

— Мне шестнадцать, — недовольно сказала Вероника.

«Какая большая разница», — иронично заметил Кайл.

И снова не захотелось спорить. Вероника мысленно отмахнулась и поплелась вперёд, поглядывая на деревья, выискивая зарубки. Потом. Всё потом. И покарать себя за глупость, и договориться с противным духом, и всё остальное. Правильно как-то раз сказал Джей: уставать на работе и в учёбе надо настолько, чтобы не оставалось сил на лишние размышления. Вот оно, лучшее лекарство от всех душевных бед…

И пока она шла от зарубки к зарубке, Вероника думала только об одном — теперь она точно всё узнает. И плевать на законы, плевать на жрецов, плевать на всё. Она узнает, каким был её отец. Каким он стал. Почему исчез и больше не появлялся. Узнает абсолютно всё.

Вероника машинально коснулась шрама на правой щеке, напоминавшего царапины от кошачьих когтей. Если только с духом не получится так же, как в прошлый раз…

***

Настолько скучно в Мире грёз ещё не было. Несмотря на то, что в мире творилось много интересного, братья и сёстры бездельничали, не желая даже смотреть в мир людей. Как сказал бы Деланей, искать там нечего — всё одно и то же, как будто кто-то включил на повтор один бесконечный год.

Сидя в любимом синем кресле возле двери в свой кабинет, богиня войны Сиири лениво наблюдала за остальными. По двое, по трое братья и сёстры разбрелись по разным комнатам и уголкам Главного зала. Воздающий свет Фалберт, крупный смуглый блондин лет тридцати на вид, возле барной стойки разговаривал о чём-то с Покровительствующей любви Лилиан. Её вечернее красное платье было такого же яркого оттенка, как и помада, и ей, девушке лет восемнадцати на вид, это шло невероятно. В стороне за круглым столом, затянутым зелёной бархатистой тканью, Повелевающий жизнью Кобэ, Созидающий воздух Эфир, Охраняющий землю Константин и Наполняющий дыханием Рилинд играли в покер. Все они оделись в деловые костюмы, а сидевшие рядом с ними Направляющая творчество Кассандра и Благословляющая воду Линн — в вечерние платья. У их ног мерно кружила молочная дымка, вздымаясь клубами каждый раз, когда от стола доносился хохот — игра шла активно.

Сиири прижала к груди тонкую книжку в красной матерчатой обложке. Тускло блеснули золотые буквы, складывающиеся в слова «Сказание о боге-человеке». Сиири не расставалась с ней уже несколько лет; за это время остальные успели придумать пару сотен шуточек, вдоволь наиграться и забыть об этом. Если бы они что понимали…

Сиири раскрыла книгу на последних страницах. «Сказание» предрекало многое: войну, пришествие Разрушителя и Пылающей тьмы, явление героя, который однажды займёт место среди богов… Но сердце Ведущей битву билось быстрее от других строк. «И сердце ледяное божества войны навек тепло согреет бога-человека»…

Только она упоминалась в «Сказаниях». Только её будущее предрекалось вместе с будущим всего мира Одарённых. И потому она, даже спустя несколько лет после того, как впервые прочитала эту книгу, продолжала верить в то, что бог-человек рядом. Надо только подождать.

Только ожидание убивает — Сиири знала это, как никто.

— Послушайте, так продолжаться не может. Нам нужно отвлечься от этой ерунды!

Знакомый до боли баритон врезался в мысли раскалённым железом. Сиири невольно подняла взгляд. Так и есть — Деланей вышел в центр зала и остановился возле Видящего кристалла так, чтобы его видели все. Брюнет среднего роста, примерно двадцать восемь лет на вид, широкоплечий, крепкий; тусклый свет, льющийся отовсюду, красиво отблёскивал на его чёрном костюме. Бог тьмы, возможно, самый красивый из братьев, сейчас выглядел как никогда на своём месте — в центре внимания, когда все взгляды обращены к нему. В этом было что-то завораживающее.

— Что ты предлагаешь? — прогремел бас Воздающего свет.

Деланей сложил руки на груди и взглянул на Сиири. Та вздрогнула.

— Милая, в академии же скоро экзамены, верно? — спросил он. — У меня есть идея, как можно…

— Нет, — отрезала Сиири. — К студентам не подпущу.

Деланей улыбнулся и поднял руки вверх.

— Нет-нет, милая, я и не собирался их трогать. Я хотел предложить сделать пару ставок, только и всего. У тебя же есть на примете ребята, кто учится лучше других?

Сиири нахмурилась. Ну да, были. Со дня поступления дочь Лилиан стала лучшей ученицей, плюс ещё несколько студентов всегда показывали хороший результат. Но…

— Мы просто сделаем ставки на твоих ребят и посмотрим, кто победит, — продолжал Деланей. — В этом же нет ничего страшного?

— Нет, но…

Договорить Сиири не дали. Как будто кто-то дал отмашку на старте, и заинтересованные братья и сёстры начали стягиваться к хрустальному шару, в полный голос обсуждая предложение бога тьмы. Сиири устроилась поудобнее в своём кресле. Спорить с ними сейчас — всё равно, что голыми руками пытаться повернуть вспять течение реки. Сначала надо выслушать, потом нащупать ниточку, потянуть за неё, и уговорить всех передумать…

Но чем больше они говорили, тем привлекательнее казалась идея. Может быть, и вправду ничего страшного. Это же всего лишь тотализатор, да?

Я всё держу под контролем, твердила себе Сиири. Я всё держу под контролем, всё…

Братья и сёстры сгрудились вокруг неё, сидящей в своём любимом синем кресле с книжкой в руках, и наперебой спрашивали разрешения на… кто во что горазд! Фалберт предлагал провести настоящие олимпийские игры, Лилиан с жаром советовала не слушать его, Ханьюл утверждал, что можно ограничиться простыми соревнованиями… Голова шла кругом. Главный зачинщик, Деланей, стоял в стороне, сложив руки на груди, и наблюдал за происходящим с рассеянной улыбкой. Как будто это всё не из-за него, право слово…

— Хватит, — сказала Сиири, но гул голосов не стих; наоборот, это как будто раззадорило братьев и сестёр, и они заговорили громче. Ничего не оставалось — богиня войны отложила книгу на подлокотник, встала, забралась на кресло и повысила голос. — Достаточно. Прекратите!

Воцарилась тишина. Стоявшие перед Сиири Кобэ и Ханьюл потупили взгляды. Богиня войны взглянула на Кассандру и Лилиан; давние подружки жались друг к другу, словно боялись гнева строгой сестры. Они походили на маленьких провинившихся щенков, все сразу, и Сиири с трудом сдержала улыбку. В конце концов, она давно живёт с ними, пора бы привыкнуть.