Сиири даже не смотрела в кристалл. Не следила за тем, как Аден и Деланей встретились, как отнесли тело Джейн домой, как говорили с родственниками, особенно — с младшей сестрой, Шарлоттой. Для этой девочки старшая сестра была если не божеством, то точно кумиром; и когда Фалберт и Лилиан шёпотом говорили о ней, чуть поостывшая Сиири вспыхнула снова.

Боги тьмы и огня появились на пороге Мира грёз пару часов спустя. Как два брата, богатый и бедный — один в чёрном фраке, тускло поблёскивающем от сырости, другой — в простом светлом дорожном плаще с пелериной. Оба мокрые, взъерошенные, дрожащие от холода. Только сейчас, в разговоре с Элиотом, Сиири вспомнила, что растерянный Аден даже не попытался обсохнуть и согреться с помощью своего Дара. Он выглядел растерянным и как будто неживым — в карих глазах погасла улыбка, длинные волосы, прежде рассыпавшиеся локонами по плечам, собраны в хвост на затылке, да и все движения были скованными, как будто бог огня уже чувствовал себя под арестом.

— Я должен был тебя остановить, — выдохнул бог тьмы и снял шляпу. Встряхнул, и в клубившуюся на полу молочную дымку слетело несколько крупных прозрачных капель. — Я должен был…

— Ты не при чём, — хрипло отозвался Аден. — Это моя вина.

— Это так, — вмешалась Сиири.

Все застыли — и Аден, и Деланей, и братья и сёстры за спиной. Бог огня покорно опустил взгляд, и это заставило гнев Сиири вспыхнуть с новой силой.

— Ты знал, каким Даром она обладает, — задыхаясь, говорила богиня войны, — знал, какая она своевольная, как легко может сбежать… И всё равно ушёл! Ты же знал…

Аден зажмурился. Сиири отметила, что Деланей шагнул в сторону, приблизился к ней, но не замолкла даже тогда, когда на её плечо легла рука и с силой сжала. И даже когда бог тьмы тихо попросил остановиться, она всё равно продолжала, пока не задохнулась, скованная тугим корсетом. Воцарилась тишина, но ненадолго.

— Милая, мы поняли, что ты недовольна, — негромко сказал Деланей. — Только это всего лишь слова. Если ты хочешь проучить его, тебе следует придумать наказание.

Сиири закрыла глаза, глубоко вздохнула, выдохнула. Позади послышались перешёптывания.

— Разве мы имеем право?..

— Но разве это не преступление?..

— Мне кажется, мы не должны решать…

— Достаточно, — жёстко сказал Деланей. — Если мы не можем решить, как поступить, мы должны призвать отца и просить его о помощи.

В зале воцарилась звенящая тишина. Сиири с изумлением смотрела на бога тьмы, её сердце колотилось так громко, как будто протестовало против самой этой идеи. Первый закон богов, заложенный в них, как сама жизнь — отец создал вселенную и оставил их наблюдателями не для того, чтобы его звали, а для того, чтобы удалиться по своим делам. Какие дела, куда и зачем — не должно их волновать. Важно, что его нельзя беспокоить. Никогда. Ни за что.

— Мы не можем, — пророкотал Фалберт. — Отец запретил…

— Отец запретил нам считать одного превыше остальных, — отрезал Деланей. — Я думаю, это работает и в обратную сторону. Мы не должны ставить всех остальных превыше одного. Мы должны позвать его, и вы это знаете.

Снова послышались перешёптывания, но теперь Сиири не могла разобрать ни слова. Она растерянно смотрела перед собой, пытаясь понять, что же она сама думает об этом. Аден стоял без движения, и, кажется, боялся лишний раз вздохнуть

— Мы должны сами решать, — твёрдо сказал Фалберт. — Я не думаю, что это тот случай, когда нужно звать отца.

Деланей оглянулся на него, покачал головой. Посмотрел куда-то за спину Сиири, как будто пытался понять, думают ли остальные так же. Затем оглянулся на богиню войны, и она прочитала в его взгляде немой вопрос.

Слова вырвались против её воли.

— Мы должны решать сами, — твёрдо сказала Сиири. — Мы не будем призывать отца. Он оставил нас вместо себя, значит, дал нам право решать.

Деланей несколько долгих мгновений смотрел на неё, будто не мог поверить, что слышал это.

— Почему меня не удивляет, что это говоришь именно ты, — пробормотал он. Чуть повысил тон. — И что же ты предлагаешь?

Молчание длилось невыносимо долго, а взгляд глаза в глаза с Деланеем походил на дуэль. Сиири не знала, кто вышел победителем, но услышала свой голос со стороны, как будто он был чужим.

— Я думаю, ему не место среди нас.

Следующие несколько минут стёрлись из памяти. Дальше была только смутная картинка, как, ведомая неожиданным раскаянием, Сиири сорвалась в мир людей, чтобы разыскать Адена. Она понятия не имела, куда он мог уйти, но предполагала, что это будет Лондон — в конце концов, все они в те времена были привязаны к этому городу. Богиня войны смутно помнила, как долго бродила по узким окраинным улочкам ночью под дождём, не понимая, что делает и куда идёт, и очнулась только на берегу Карсингтон Уотер. Небо над головой было чистым, прозрачным, и его тёмную высоту перечёркивали серебристые чёрточки. Только потом Сиири узнала, что той ночью случился невероятно яркий звездопад. В те же минуты она плакала, не помня себя, и от того, что небо плакало вместе с ней, становилось чуточку легче…

— … Я вернулась в Мир грёз на рассвете, — бесстрастно закончила богиня войны. — Я убедила себя, что мы приняли верное решение. Думаю, каждый из нас поступил так же, потому что иначе все мы бросились бы искать Адена… но этого не случилось.

Элиот молчал. Сиири не знала, как понимать его молчание, спросить не решилась. Вместо этого добавила:

— Иногда руководитель должен принимать тяжёлые, но правильные решения. Я не считаю себя руководителем в Мире грёз, но, кажется, я невольно им стала… раз меня послушались. И…

Слова иссякли. Сиири зажмурилась. Она сама не знала, чего ждала от этого разговора — порицания, недовольства, непонимания… но уж точно не молчания.

— Элиот…

— Если я правильно понял, это случилось до того, как основатель Адриан нашёл храм, — негромко отозвался жрец.

— Да. За два года до этого.

— И вы нашли храм со статуей Дарующего пламя внутри… И…

Сердце сжалось в комочек, как будто боялось биться слишком громко. Перед глазами промелькнула вереница воспоминаний. Это было почти сто восемьдесят лет назад, но картинка была свежее, чем вчерашний день. Сиири обняла себя за плечи. Она была первой, кто вступил в этот храм, и в тот миг, когда она коснулась его, на дверях расцвели огненные буквы — первый закон Санктума. Единственное, что не осталось в памяти с того дня, и она восстановила его, как умела, и приплела от себя «следовать воле богов».

— Я нашла его, увидела статую Дарующего пламя внутри, — тихо сказала Сиири. — Только… почему-то это не вызвало у меня никаких чувств. Я не сочла это ненормальным, или… сама не знаю, почему.

Элиот долго молчал. Сиири слышала, как в главном зале собирались братья и сёстры, чтобы понаблюдать за ежегодным квалификационным экзаменом действующих героев — сегодня это была та ступень, когда Одарённые спускались в пещеру, где должны были встретиться со своими внутренними демонами лицом к лицу. Богиня войны уже собиралась выйти и сообщить остальным, что её нужно взглянуть в мир людей, но Элиот наконец заговорил.

— Я… — он откашлялся. — Можно я не стану говорить, что я об этом думаю?

— Да, конечно, — мгновенно отозвалась Сиири.

Она с облегчением выдохнула. Даже не заметила, как затаила дыхание…

— У вас, наверное, уже поздно? — спросила Сиири. — Я слышу, что хранители собираются посмотреть за испытаниями своих подопечных.

— Да, почти три часа, — спохватился Элиот. — Я, пожалуй, пойду, завтра тяжёлый день…

— Спокойной ночи.

— И тебе.

Связь оборвалась.

Сиири сжалась в комочек, обняла себя за колени. Вот и хорошо, что разговор так закончился. У Элиота полно проблем и без размышлений о том, были ли правы боги почти сто восемьдесят лет назад. Три ребёнка бога на Священной земле за последние двадцать лет чего стоят. Ещё одна была преподавателем, насчёт неё никто не волновался; а вот Максим Белов, действующий герой, и Хоуп Харви, студентка четвёртого курса, требовали постоянного наблюдения. Но и с ними проблем пока не возникало.