Я хотела верить, что он заботился обо мне.

Но подобные мысли — глупость. Я не восхитительная красавица, как Люсинда. Я не та девушка, которую мог возжелать мужчина. Все, что мне когда-либо удавалось — это очутиться в смятении перед раздражённым ремесленником.

Подобающим образом застегнув мужскую ночную рубашку, я заново закуталась в халат, затем расчесала волосы и заплела две привычные косы. Меня одолела усталость, и мне хотелось лишь лечь спать.

Я обнаружила Люсинду пристально смотрящей в маленькое зеркало над умывальником и рассеянно потирающей нижнюю губу кончиком пальца. Она выглядела раскрасневшейся.

— Люсинда, все хорошо? — я протиснулась в комнату и тихо закрыла дверь. Она резко выпрямилась, словно испугавшись, и кивнула.

— Да, да, я в порядке, — отозвалась она.

— Осторожнее там с хитроумным изобретением, — предупредила я её, пока она собирала вещи для ванны. — Вода льётся на голову.

Она хихикнула и улыбнулась мне.

— Тогда я буду особо внимательна. Спокойной ночи, Мег.

Как я ни старалась, уснуть не получалось. Даже под лестницей этот дом был чистым и ярким, каким никогда не был дом Рэтфорда. Странное пыхтение из прачечной успокаивало меня. Мне было тепло, сухо, комфортно, но я все ещё не могла прекратить думать. Люсинда вернулась и легла на кровать, и я чувствовала, что мы обе бодрствовали в темноте, казалось, часами. В конечном счёте она поддалась усталости. Она даже храпела как леди.

Я не могла обрести спокойствие. Думала о родителях и секретах, которые они хранили от меня. Думала о Люсинде и её нежелании быть рядом с Оливером.

Главным образом я думала о Уилле. Как мне проложить мост через пропасть между нами? Могла ли я это сделать? Я не знала, как дать ему то, чего он от меня хотел. Я даже не знала, чего он хочет, если хочет вообще, или, возможно, все это — его личный квест, чтобы найти какое-то предназначение в жизни помимо чистки конюшен.

Если бы только Развлекатели могли изобрести хрустальный шар, чтобы показывать мужские сердца.

Должно быть, сон завладел мной в какой-то момент ночи, но я этого не осознавала. Я знала лишь то, что когда я проснулась, наступило раннее утро, и я не могла больше оставаться в постели. Шесть месяцев подъёма до рассвета вошли в привычку. Решив, что могу принести пользу, я направилась на кухню, чтобы разжечь огонь. Я нашла свою одежду аккуратно сложенной сразу за нашей дверью. Этот дом — поразительное место, где герцог стал заботиться о комфорте горничной.

Одевшись, я испытала облегчение, потому что одежду очистили от грязи, но я все ещё тревожилась из-за укоротившейся юбки. Хотя бы она не мешалась, когда я пыталась найти кусочки замка.

Я быстро застегнула ботинки и стала шарить рукой по стене, чтобы ориентироваться в темноте и найти кухню. В конце коридора виднелся свет и слышались голоса.

— Я не знаю. Посмотри на Люсинду, — это Оливер.

Что насчёт Люсинды? Я остановилась и прижалась ближе к стене.

— Нет никакой системы учёта для непостоянной природы женщин.

Я знала, это касалось Люсинды, не меня, но я ничего не могла с собой поделать. Я выглянула из-за угла и увидела Оливера, ненадёжно откинувшегося на стуле рядом с длинным столом у домашнего очага. Он был одет в одну лишь рубашку и опрятный медно-красный жилет с расстёгнутым воротом. Проволочные очки высоко сидели у него на носу, он закинул ботинки на скамейку, спрятанную под столом, в то же время балансируя на двух задних ножках стула.

— Боже помилуй. Поверь моим словам, там нет ни рифмы, ни мотива.

— Мне все ещё это не помогает, — Уилл встал напротив него, тоже в рубашке и расстёгнутом жилете. Его голос звучал таким резким, каким я никогда прежде его не слышала. Его одежда казалась бедняцкими лохмотьями по сравнению с одеждой Оливера, но тем не менее выглядела привлекательно. Он пригладил волосы назад, словно тоже побывал под дождевой машиной. Такими они мне нравились.

Мне не следовало даже допускать подобные мысли. Мои родители рассвирепели бы, если бы узнали, что у меня подобные мысли в отношении конюха. Они не так меня воспитывали.

— Что ты собираешься делать? — спросил Оливер.

— Я не знаю. В этом и заключается чёртова проблема! — Уилл почти кричал. Я отпрянула, шокированная его взрывом. Он пробежался руками по волосам и вздрогнул. — Я осиротелый ремесленник, у которого ничего нет, — он рванул манжет, и его движение сшибло кружку со стола.

Он пнул её и продолжил.

— Что бы я ни делал, мне никогда не воздавали по заслугам. Мне выдавали только обязательства, — кружка закатилась под табурет. Он сделал глубокий вдох. — Хорошо говорить, что положение не имеет значения, если твоё положение — самое высокое. Ты можешь сделать выбор и отказаться от титула, если захочешь, но я не могу сделать обратного.

Он вздохнул и поднял кружку.

— Я никогда не бежал от жизненных обстоятельств. Мне уже поздно идти в ученики. Все, что я знаю — это лошади. Я обречён жить на конюшнях, пока не умру. Что это за жизнь?

Оливер поставил ботинки на пол и наклонился вперёд, положив локти на колени.

— Послушай меня. Грядут времена, когда только мужской ум, решимость и упорство будут иметь значение. Запомни мои слова. Не будет больше баронов по рождению, будут бароны по трудолюбию. И богатство будет происходить не от того, что мужчина получил, а от того, чего он достиг. Существуют места, где мужчина может быть свободен от своего имени. Прекрати думать о себе, как о жертве обстоятельств. С этого и начни.

Уилл скрестил руки, но не нашёлся, что ответить. Я сомневалась, что ответ вообще существовал. Оливер говорил так легко, но человек не мог просто стать кем-то другим, не тем, для чего он рождён. В Англии это так не работало.

— Кто знает? — продолжил Оливер. — Однажды имя МакДональд может стать известным по всему миру, а о семье Чэдвик никто и не услышит.

Уилл фыркнул, но затем уголки его рта приподнялись в кривой ухмылке.

— Звучит маловероятно.

— У тебя талантливый разум, Уилл, — Оливер встал и похлопал Уилла по плечу. — Верь в это. Из тебя вышел бы превосходный Развлекатель. — Оливер взял что-то с ладони и протянул Уиллу.

Уилл долго смотрел на этот предмет, прежде чем провести по нему пальцем. Он расправил плечи, но это обеспокоило меня. Оливер прав. Уилл мог бы чего-то добиться, но это случится не здесь, не в Англии, где ему никогда не бывать кем-либо, кроме бедного конюха и ремесленника.

Неожиданно мысль о том, что он уйдёт на поиски своей судьбы, сильно меня обеспокоила.

— Спасибо, — я видела тяжёлые мысли Уилла, написанные на его лице. — Мне нужно работать, — он направился вверх по ступеням и вышел за дверь. Дверь захлопнулась с тихим стуком, вновь оставив кухню в тишине.

Оливер поставил жестяную банку и изучил её содержимое.

— Мег, дорогая, задерживаться на пороге грубо.

Полагаю, мне следовало внять предупреждению. До пожара я никогда бы не заметила Уилла. Я бы посмотрела в другую сторону, если бы увидела, как он правит экипажем Рэтфорда по улице. Теперь мир перевернулся с ног на голову. Я ни о чем не могла думать из-за страха, что Уилл может уйти, чтобы искать свою удачу где-то ещё.

— О чем вы разговаривали? — я пыталась говорить будничным тоном, как будто его ответ не властен разбить мне сердце.

— Как много ты услышала? — он склонил голову, осторожно рассматривая меня.

— Я не слышала ничего, — так или иначе, я не услышала достаточно.

— Тогда о чем ты беспокоишься? — Оливер поднял чашку с чаем в безразличном тосте. — Лично я считаю, что он хороший парень, — герцог прошёл мимо меня и вальяжно удалился по коридору.

***

Пока мы готовились уезжать перед рассветом, Уилл избегал меня. Он даже не смотрел на меня, когда мы сели за стол, чтобы обсудить детали нашего путешествия.

Беспокойство съедало меня. Мне просто хотелось знать, о чем он думает.