— Свози девушку на кладбище, затем вернись и помоги мне загрузить двуколку.

— Да, миссис.

Я забралась на сиденье двуколки. Миссис Пратт пронзила меня суровым взглядом, затем хлестнула пристальным взором в сторону конюха.

— Я ожидаю, что ты хорошо почтишь память и доброе имя своих родителей, — предостерегла она. Я сглотнула. Изо всех сил стараясь выглядеть скромно и невинно, я кивнула. — У тебя есть три часа.

Уилл снова щёлкнул поводьями, и мы покатились дальше. Когда мы завернули за угол, звуки рынка стихли в шуме оживлённых улиц Лондона.

Я с тоской смотрела на аккуратные дорожки, пока мы ехали на запад и въезжали в тихий район и богатые магазины Мейфэра. Оксфорд-стрит находилась всего чуть севернее от нас. Мне казалось, что я вернулась в свой прежний мир. Мы были торговцами, но дела шли хорошо. Моё место здесь, а не под лестницей.

У нас имелась своя экономка, милая женщина по имени миссис Кобб, которая летом всегда пекла мои любимые булочки со смородиной.

Мы ехали южнее, рядом с окраиной Гайд-Парка. В мыслях я снова бродила по его величественным тропам. По утрам в хорошую погоду мы с мамой гуляли по парку, и даже самые благородные леди останавливались, чтобы любезно поздороваться с нами. Казалось, мама знала всех в Уэст-Энде.

Клянусь, я слышала голос мамы — как она рассказывала мне про деревья и сады, затем делилась последними сплетнями о разгуливающих перед нами аристократах. Деревья и сады остались на своих местах. Аристократы по-прежнему расхаживали с важным видом. Но это уже совсем не то. Мамы не стало. Миссис Кобб не стало. Тем не менее, Уэст-Энд выглядел так, будто ничего не изменилось.

Уилл направил двуколку на запад по Бромптон к Эрлс-Корт, и я поняла, что хотела бы возложить цветы на могилу мамы. Она их заслужила. Внезапно я почувствовала вину за свой обман, но было уже поздно менять направление.

— Что ты собираешься делать? — спросил Уилл, нарушая тишину между нами.

Забавно, как он мог задать вопрос, который не звучал как вопрос.

— Я навещаю могилы своих родителей, — если он не хотел участвовать в моем квесте, то не обязан это делать.

Мускул на его челюсти дёрнулся.

— Была бы ты умной, ты бы прекратила свои попытки найти Прикета, — он щёлкнул поводьями, и Старый Ник вскинул голову и ускорил шаг.

— Не понимаю, как мои дела каким-либо образом касаются тебя, — они и не касались. Я так решила.

— Касаются, раз ты пытаешься сделать нечто глупое. Твои родители действительно похоронены здесь? — он крепче стиснул поводья, костяшки пальцев побелели от напряжения.

— Я никогда не совершаю глупых поступков, и да, — я откровенно лгала. В конце концов, кладбище Кенсал-Грин — это почти то же самое, что и Бромптон. Смотря как посмотреть, на самом деле.

Он засмеялся, и это напомнило мне, как он усмехался в нашу первую встречу. Это был жёсткий и горький звук.

Я повернулась к нему.

— Послушай. Или ты хочешь, чтобы я тебе доверяла, либо нет.

— Твоё доверие — вещь опасная, — заметил он.

Он был крысой. Я сцепила руки на юбке и сосчитала до десяти, пока он вёл двуколку мимо молочника с пронзительно ревущим мулом. На небольшом расстоянии впереди я увидела ворота кладбища. Высокие каменные стены с узкими парными окнами возвышались над улицей. Ворота нависали выше стен, построенные из более крупных каменных блоков, которые отдавали золотистым в слабом свете затянутого тучами неба. Четыре толстые колонны держали тяжёлую арку ворот. Резкие и отчётливые буквы, вырезанные в камне, несли в себе мрачную окончательность.

— Думаю, будет лучше, если ты останешься рядом с двуколкой — сказала я, поправив чепец. Он мне не нужен. Я знала, что делать, и могла спокойно сделать это без него.

Он остановил Старого Ника.

Я самостоятельно спрыгнула с двуколки и промаршировала к воротам. Тяжёлые железные прутья, образовывавшие толстую арку, служили суровым предостережением о том, что из этого места нет выхода.

Я не оглядывалась назад. Что бы я ни нашла, Уилл не будет иметь к этому отношения, и это меня совершенно устраивало.

Он может сидеть в пыли и темноте каретника и гнить там всю оставшуюся жизнь. Очевидно, именно этого он и хотел. И не мне вставать на пути столь глубокомысленной судьбы.

Я задрожала, проходя через арку к длинной открытой дороге за ней. Кладбище было огромным. Тропа тянулась и тянулась под деревьями, выстроившимися как строй солдат, их костлявые ветви простирались над рядами каменных крестов и скульптур ангелов.

Нам понадобилось около получаса, чтобы добраться до кладбища, и столько же уйдёт на обратную дорогу. Поэтому у меня мало времени, чтобы найти могилу Прикета.

Это казалось невозможным. Могилы сбивались в тесные ряды, ведущие к колоннаде в конце аллеи деревьев. Мне нужно где-то начать. Колоннада — ничуть не хуже любого другого места для начала.

Я побежала.

Я не останавливалась. Не поднимала взгляда, пока не достигла центра круга в самом сердце кладбища. Задыхаясь, я повернулась, окружённая ангелами, крестами и смертью.

Со всех сторон вокруг тянулась колоннада, заключая круг в свои мрачные лапы. Вереница арок в проходе напоминала мне бесконечный ряд дверей, ведущих к одному и тому же одинокому пути. Арки создавали иллюзию побега, но все, что я могла увидеть сквозь них — это сплошная стена. Я чувствовала себя совершенно окружённой. Никто больше не бродил по кладбищу, за исключением ворона, взгромоздившегося на безмолвном колоколе башни, охраняющей вход в катакомбы.

Бросив лаванду, я подобрала юбку и зашагала к кругу могил. Я проносилась мимо надгробий и памятников, даже не рассматривая их. Я обращала внимание лишь на имена, как на картинке. То, что некогда было людьми, смерть превратила всего лишь в набор букв на камне.

У меня недостаточно времени. Здесь слишком много могил. Мир словно кружился, я снова и снова проходила мимо часовни с куполом, а время так же быстро скользило мимо, как и имена на могилах.

Снова и снова имена промелькивали передо мной, но я не могла найти то, которое искала. Сколько же людей умерло в Лондоне, и почему мне казалось, что все они похоронены здесь? Обыскав круг, я продвинулась к могилам, теснившихся между стенами колоннады, направляясь к аллее деревьев, ведущей к воротам.

Несколько раз я поднимала взгляд, ожидая, что колокол башни будет слева, но обнаруживала его справа. Я запуталась, сбилась с толку, и моё время было на исходе.

Я подавила тесноту в груди, надежда внутри меня медленно умирала.

Я услышала позади себя шорох, и от нервирующего чувства, что за мной наблюдают, по шее поползли мурашки. Обернувшись назад, я как будто заметила, как кто-то в тёмном плаще проходит через арочный проем в колоннаде.

— Здесь все и закончится.

Знакомый голос отвлёк моё внимание от незнакомца. Когда я повернулась, сердце так и затрепетало. Под одним из деревьев стоял Уилл со скрещёнными на груди руками. Выглядел он сердитым, но кивнул в сторону огромного надгробия с крестом на пьедестале. Нимб, сиявший в центре креста, напоминал шестерёнку.

Он нашёл её.

Я рванула к могиле, остановившись как вкопанная, когда Уилл пронзил меня напряжённым взглядом. Что у него на уме? Сначала он меня отчитывает с превеликим удовольствием, а потом помогает. Я его не понимала.

— Спасибо, — сказала я, не желая раздумывать об этом или удостаивать его чем-то большим.

— Что бы ты там ни искала, надеюсь, после мы покончим с этим ради нас обоих, — он запустил маленьким камешком в дерево на другой стороне тропы, попав в него с резким стуком.

Я подавила желание надуться на него, опустилась на колени и аккуратно изучила могилу. Основание под крестом было из гладкого мрамора с одним-единственным именем, вырезанным чёткими квадратными буквами.