— Если я и встречал, то не помню. Что случилось с кораблем, который гнался за тем буксиром? Словно выстрелили чем–то, парализующим электронику…
— Корабль не подчинился прямому указанию прекратить атаку и был нейтрализован. Вам точно ничего не говорит имя Лок Ифрахим?
— Я не помню, чтобы я встречал его, — ответил Кэш.
Он подумал, что, возможно, благодаря этому человеку и попал в переделку. Наверное, перешел дорогу или надерзил. Интересно, какое отношение имеет этот Ифрахим к запрету атаковать буксир?
— Капитан, вы не помните очень многое, — заметил полковник. — Давайте начнем снова.
Назавтра никто не пришел за Кэшем. Дверь в комнату осталась закрытой снаружи. Охранник приносил еду. Половина функций терминала была блокирована, но телевидение работало. Правительственный канал (то есть официально правительственный, все другие тоже принадлежали правительству) — передавал сжатую сводку новостей о возвращении генерала Арвама Пейшоту на Землю. Прокрутили и двухсекундный ролик, показывающий генерала с героем войны в инвалидной коляске, пожимающим руку офицеру. Кэш много раз пересмотрел ролик, чувствуя подкатывающую тошноту. Очевидно, Кэша хотели использовать для того, чтобы унизить и погубить генерала. Он сделал Кэша героем, образцом землянина в Тихой войне. А если верить полковнику, Кэша не убили на Фебе. Кэш сумел выжить и отчего–то взбунтовался, нарушил прямой приказ…
Никто не явился и на следующий день. Спустя сутки, когда Кэш уселся завтракать, открылась дверь, и вошел престарелый офицер в униформе ВВС. Он представился подполковником Марксом Вермелью и сказал, что будет советником Кэша.
— Я не знал, что мне понадобился адвокат. Я что, арестован? — спросил пилот.
Теперь он был спокоен. Если не можешь повлиять на происходящее и до сих пор так и не узнал, зачем вся эта возня и допросы, — уж лучше плыть по течению.
— Сынок, я тебе не адвокат, — сказал подполковник.
Симпатичный старикан. Темно–коричневая кожа, седые волосы на голове — белой щетинистой подковой вокруг залысины на темени.
— Я твой советник, — терпеливо пояснил старик. — Я здесь, чтобы помочь тебе выступить перед подкомиссией сената по внеземным делам. Кстати, как этот кофе? Не надо, не вставай. Я налью себе сам, а потом мы займемся твоими показаниями.
Старик вкратце пересказал то, что Кэш уже слышал от полковника на допросах: миссия к Фебе, повреждение истребителя дроном с ледяного астероида. Истребитель сумел отремонтироваться, Кэш проложил курс назад, к внутренней части системы Сатурна, засек цель и пошел в атаку. Кэш не подчинился однозначному приказу прекратить атаку, и системы истребителя были отключены. Корабль пошел сквозь кольца и снова попал под удар. Базальтовая крупинка разбила нос и разлетелась на десятки раскаленных докрасна осколков. Большинство безвредно погасило энергию в изоляционной термопене, заполнявшей полости корабля, но один врезался в экран виртуальной реальности на шлеме Кэша, пробил дыру и пропахал мозг пилота.
Кэш сказал, что никогда не бывал вблизи колец. Его убил осколок дрона, погубившего корабль. И его самого, Кэша Бейкера. Подполковник Вермелью покачал головой, потыкал в угол планшета и вывел на экран фотографию чего–то, что напоминало миниатюрную луну: темную, угловатую и неровную, испещренную щербинами.
— Вот он и убил тебя, — сообщил подполковник. — Команда экспертов–криминалистов вытащила пылинку из внутренней обшивки жилого отсека. Сынок, это базальт. Пироксен с примесью железа и никеля. Кольца Сатурна состоят почти сплошь изо льда, но по ним рассыпана масса скальных кусков. Перед тобой — один из них.
Кэш похолодел. Кожа по всему телу ощущалась как резиновая, будто пыталась сжаться. Все вокруг стало мертвым, утонувшим в ярком свете. Голубое небо за окном сделалось чужим, невообразимо далеким, как потерянный рай.
Подполковник окинул Кэша дружелюбным взглядом и заметил:
— Я понимаю, как ты себя чувствуешь. Но тебе придется признать: то, что тебе вдалбливали, — это лишь половина правды.
— Дело в генерале Пейшоту, ведь так? Вы хотите разгромить его и используете меня.
— Я хочу, чтобы ты сказал правду.
— Вы хотите, чтобы я изображал память о том, чего я не помню.
— Нет, сынок, — мягко укорил подполковник. — Это делается не так. Я не хочу, чтобы ты лгал. Я хочу, чтобы ты сказал правду — а перед тем понял: тебя подставили, налгали тебе. Генералу и его людям был нужен герой, а ты идеально подходил — за исключением того маленького неприятного эпизода, где ты не подчинился приказу и подставился под удар. Потому генеральская команда обрезала и отшлифовала твою историю, сосредоточилась на героической части. Насколько мы можем видеть, ты и вправду герой. Ты пилотировал тяжело поврежденный корабль, но чертовски постарался исполнить свою миссию, погнался за законной целью и никак не мог знать, подлинный ли полученный тобой приказ. Ты исполнил свой долг в горячке и суматохе боя. Но, сынок, это не меняет того факта, что тебя использовали. Генерал Пейшоту и его люди скрыли все, что не устраивало их. Их эксперты нашли и спрятали убивший тебя кусок базальта — вместе с «черным ящиком» истребителя. Генерал знал все — и скрыл, потому что правда не подходила его целям. Возможно, ты и не помнишь, как пошел за тем буксиром дальних, но ведь ты пошел и атаковал его. Правда именно такова.
— А если я не захочу говорить? — спросил Кэш.
— Сынок, ты сейчас не в том положении, чтобы торговаться. Это уж точно. Дело пойдет или с тобой, или без тебя. Но если без тебя, нам придется поверить в то, что ты обо всем знал и соучаствовал в преступлении сознательно. Но если ты встанешь перед подкомиссией и расскажешь правду, тогда к тебе отнесутся милосердно. Обвинения в соучастии не будут выдвинуты. Ты останешься на свободе. В общем, почему бы нам не пройтись по твоим показаниям еще разок и не удостовериться в том, что ты все понял?
И прошлись еще разок. И еще. И еще.
Через два дня Кэш встал перед подкомиссией сената по внеземным делам и свидетельствовал под присягой. Он смог ответить на заданные сенатором вопросы, салю собой, известные заранее, указывавшие на заговор, вовлекавший таинственный буксир дальних. После Кэш побежал в ближайшую уборную, и его вырвало. Подполковник Вермелью отвез пилота в отель, заказал бутылку бренди, выпил с Кэшем, сказал, что придется оставаться в Бразилиа еще с неделю или вроде того и быть готовым отвечать на вопросы подкомиссии, если они возникнут.
Кэш прождал три дня. Первой же ночью он допил бренди, а утром заказал бутылку виски и начал день с нее. Кэш хотел забыться, не думать о том, что сделал, — и о том, что сделали с ним. Утром третьего дня его подняли с постели два солдата ЦТРС, сунули под холодный душ, держали до тех пор, пока Кэш не начал орать, одели, побрили и погрузили на самолет до Монтеррея. Генерал Арвам Пейшоту умер. После официального обвинения в военных преступлениях, включавшего необоснованное убийство гражданских в битве за Париж и отказ от спасения команд обездвиженных кораблей дальних после конца войны, генерала выпустили под надзор старейшего представителя клана. В этот же день Арвам выстрелил себе в голову из служебного револьвера.
Спустя две недели Кэш стоял перед трибуналом, продлившимся всего двадцать минут. Кэша лишили звания, наград и уволили без пенсии и права ношения формы. Кэш подрейфовал на север вдоль побережья, от города к городу до Техаса, стал работать на банду, занимавшуюся контрабандой антибиотиков, оружия и оборудования, украденного со складов корпуса АР. Кэш и напарник, тоже бывший пилот ВВС, по очереди летали на самолете банды, простейшей одномоторной машине с двигателем на спирту, вдоль края Великой пустыни. Кэш сильно запил. Он держался, когда приходило время работать, но в свободные дни пускался во все тяжкие.
Однажды он сидел в похожей на пещеру кантине крошечного захудалого городишки к северу от руин Уичито. Дощатый бар, скамейки, перед носом — бутылка кукурузного виски. Небо снаружи было желтым от пыли, принесенной с пустошей Великой пустыни. Горячий ветер гнал клубы пыли по древнему шоссе мимо рваной линейки домишек из ворованного дерева, торчащих между пустых участков, будто зубы в щербатом рту. На единственном окне кантины трепетала и хлопала пластиковая занавеска. Ветер залетал сквозь открытую дверь, вихрился, нес пыль с шоссе, шуршал на полу из утоптанной земли. От пыли зудела потная кожа под рубахой, чесалась голова. Кэш отрастил волосы, обвязывал их платком, чтобы не падали на глаза. Он искоса посматривал на экран в углу. Передавали новости о рейде к гнезду каких–то ученых–бунтовщиков в Антарктиде. Кто–то зашел в кантину, сел рядом, и Кэш услышал:
