— Сэр, мы непременно отыщем ее.

— Капитан, она — не просто маленькая девочка. Она — монстр.

Они молча посмотрели друг на друга. Затем капитан сообщила:

— Мне нужно разрешение от начальства.

— Начальник здесь — я, — сказал Лок. — Если что–нибудь случится, вся ответственность будет на мне.

Он знал, что окажется по уши в дерьме, если дела пойдут скверно, но решил рискнуть. Ему нужен был успех. Позарез.

Капитан, Беттани Невес, хотя и молодая, не поддалась и настояла на том, чтобы проинформировать свое начальство о начале эвакуации госпиталя. Ее солдаты герметизировали здание и выпустили всех по одному через главный выход, мимо вереницы дронов и вооруженных морпехов. Процедура заняла больше часа. Затем явился подполковник, отвечавший за городскую безопасность, и попытался принять командование, но Лок к тому времени уже успел переговорить с Арвамом Пейшоту. Генерал дал своему дипломату все полномочия и кратко приказал:

— Найди ее и привези ко мне — живой или мертвой.

Наконец эвакуация завершилась, двери запечатали — и запустили в вентиляцию наркотический газ. Воображение сыграло с Локом злую шутку — изобразило, как девочка спокойно вынимает маску и присоединяет ее к баллону с кислородом. Лок поделился опасениями с капитаном, но та заверила: газ действует очень быстро.

— Один вдох — и ты в ауте. Она не успеет даже понять, что происходит, не то что надеть маску.

— Она могла догадаться о том, что мы собираемся делать.

— Мы отыщем ее и захватим живой, — заверила капитан Невес.

Потребовалось полчаса для того, чтобы газ распространился по всем закоулкам переделанного склада. Дроны прочесали комнаты и коридоры и отыскали теплое пятно в служебном воздуховоде поблизости от выхода.

Лок настоял на том, чтобы идти внутрь вместе с капитаном Невес, отделением морпехов и медиком. Идти было не обязательно, но Лок знал: останься — и потеряешь контроль. От выпивки, адреналина и кофе его по–настоящему трясло, но Лок исправно плелся вслед за остальными. Все были в белых нейлоновых комбинезонах и кислородных масках. Три морпеха нацелили импульсное оружие на тепловое пятно, четвертый взрезал стену пилой. За отогнутым листом пластика обнаружилась девочка, скорчившаяся среди бутылей с водой и пайков. Несомненно, она хотела пересидеть время поисков и спокойно улизнуть. Медик шлепнул пластырь транквилизатора ей на лоб, закрепил маску на лице, морпех взял девочку на руки.

Заветный приз Лока безвольно и вяло лежал в солдатских руках. Вот он, билет в лучшую жизнь. Средство подняться снова.

Шри Хон–Оуэн не узнала новость до тех пор, пока та не разошлась по городской сети: краткое известие о том, что захвачена Юли, дочь Авернус. Операция удалась благодаря взаимодействию военной администрации и гражданских властей Дионы. Звук шел поверх видео, показывающего рослую девочку в оранжевом комбинезоне, сидящую между двумя коренастыми морпехами. Конечно, это пропаганда ради деморализации сопротивления. Ничего про то, где и как удалось захватить Юли, и про то, рассказала ли она о своей матери. Шри попыталась связаться с Пейшоту, но не прошла дальше адъютанта. Тот отказался разглашать сведения, ссылаясь на конфиденциальность и боязнь утечки, хотя линия связи была шифрованная.

Шри находилась на Титане, исследовала один из садов Авернус. Всего шесть недель назад его нашел автономный дрон, заметивший маленькую палатку над скважиной, пробуренной в куполе вулкана к западу от Дуги Хотэя и дающей доступ к озеру богатой аммиаком воды, где существовала обильная и сложная экосистема квазиживых прокариотов. Шри проигнорировала совет Вандера Риса, поставила его во главе команды до своего возвращения и полетела на дирижабле на север к Танк–тауну.

Путешествие в семь тысяч километров заняло чуть более двух дней. Дирижабль плыл под мутным оранжевым небом над огромной пустыней, перпендикулярно аккуратным ровным рядам дюн в сотни километров длиной. Дюны состояли из углеводородного песка. Сформировал их постоянный ветер, дующий с запада на восток. Под ветром — длинные, пологие, плавные склоны, а с наветренной стороны — крутые обрывы. Солнце — бледный, размытый атмосферой фонарь в кольцах гало, свет с трудом просачивался сквозь густой оранжевый смог, застлавший небо. Вечера были немыслимо долги, солнце медленно тянулось к западному горизонту.

Наконец из тумана выплыла гряда низких холмов — предгорья рваных северных хребтов, обители водо–аммиачного льда, разрубленного ветвящимися руслами пересохших рек и усеянного тысячами озер, одни — чуть больше мелкой лужи, другие — не уступали Великим озерам Америки.

Была середина зимы. Накопленный после летних дождей метан испарялся с поверхности озер, оставляя этан, разбавленный бензолом и сложными углеводородами. Было заметно, как сильно опустился уровень больших озер, мелкие же пересохли полностью. В речных руслах тоже не было жидкого метана. Мрачный рваный пейзаж расстилался до горизонта, окутанный вездесущей оранжевой дымкой, бледно поблескивали верхушки хребтов и покатых холмов — метановые дожди и ветер, несущий песок, ободрали с них закрывавшую аммиачный лед органику.

Танк–таун примостился на берегу одного из самых больших озер, Моря Люнайна. Бразильская база располагалась в нескольких километрах к северу — скопище разрозненных жилищ, переделанных из грузовых контейнеров, приподнятых на толстых подпорках и обернутых пухлой серебристой оболочкой теормоизоляции. Реактор базы постоянно выбрасывал высокий столб пара, согнутый ветром. Транспортное управление отказалось выделить шаттл специально для Шри, и той пришлось застрять на базе. Она изнывала от безделья и беспомощно металась, будто пчела в бутылке, дожидаясь рейсового корабля с припасами. Шри безуспешно пыталась узнать хоть что–нибудь о захвате дочери Авернус, упорядочила собранные материалы и нанесла визит мэру города, Гунтеру Ласки.

Старик был из первого поколения — того, что удрало с Луны во Внешнюю систему. Он первым устроил постоянное жилище на Титане. Гунтеру было сто тридцать восемь лет. Он пережил трех жен, его дети, внуки и правнуки составляли значительную долю населения Танк–тауна. Хвастливый, тщеславный, эдакий старый пират, актер собственной легенды о необыкновенной хитрости, изворотливости, идеализме и крепости потрохов. Однако в политической жизни Титана он оставался важной фигурой. Он и два его сына заключили сделку с Тремя Силами, пообещали нейтралитет и заявляли, что знают чуть ли не больше всех в системах Юпитера и Сатурна про Авернус. Но Шри мэр сказал, что про дочь, Юли, ему известно очень мало. Девочка никогда не была на Титане.

— Но точно знаю: она не такая юная, какой кажется, — сообщил старый пират. — Ты когда–нибудь встречалась с ней?

— Однажды я видела ее издали, — призналась Шри.

Это случилось за два года до войны, на церемонии открытия биома в Радужном Мосте на Каллисто. Шри спроектировала экосистемы биома и предвкушала то, как покажет их Авернус — та помогла обеспечить финансирование постройки. Но церемонию прервало появление трупа, который дроны несли над поверхностью центрального озера биома. Последовала суматоха, Авернус с дочерью сбежали. Шри гналась за ними до Европы, но не смогла продолжить погоню. Шри отозвали. О той неудаче до сих пор было неприятно вспоминать. Она все еще представлялась чуть ли не самой горькой из всех неприятностей, которые случились с профессором-доктором Шри Хон–Оуэн. Иногда казалось, что она преследует Авернус уже полжизни.

— На сколько лет тогда выглядела Юли? — спросил Гунтер. — На восемь? Девять? Могу поспорить, сейчас она выглядит не старше, хотя Авернус вытащила ее из эктогенетического бака уже двадцать лет назад. Авернус вырастила ее в своем саду, словно на необитаемом острове. Авернус любила подолгу исчезать. До того как включиться в движение за мир, до того как вернуться на публику и поселиться в Париже, Авернус была нелюдимой отшельницей. Ее никто никогда не видел. Общалась она через людей своей свиты, хотя и те вряд ли видели ее чаще остальных. Не то чтобы Авернус не выносила людей или не могла находиться рядом. Попросту люди не были нужны ей. Однако она, наверное, по–своему страдала от одиночества и потому сделала себе дочь.