Прилегающие к куполу районы были разворочены и перекопаны. В десяти километрах к северо–востоку сооружали военный космопорт. Соединявшее его с поселением четырехполосное шоссе шло мимо укрепленных бункеров, полей спутниковых антенн и башен радиосвязи командного центра, управляющего движением и отслеживающего корабли по всей системе Сатурна, мимо ледяных хребтов, преображенных фантазией дальних в животных, героев и сказочные замки, теперь, правда, изрядно побитые военными учениями и стрельбой по мишеням. Затем показался купол, аккуратно вписанный в покатый край метеоритного кратера. Под ним высоко над землей висели в паутине из алмазных панелей и фуллереновых композитов огромные люстры, словно слепящие — ярче солнца — дыры в кромешно–черном небе. Зеленая кайма леса у кромки купола казалась психоделическим обманом зрения на фоне пепельной пустыни Дионы. Прекрасное жилище — но такое хрупкое. Единственная ракета или умело направленный метеорит могли разрушить купол, и все живое если бы и не погибло от взрыва, то замерзло бы от ворвавшегося внутрь лютого космического холода.

Арвам со штабом занимали особняк среди местных садов, рощиц, прудов и лугов. Строение выглядело так, будто росло по частям. Башни, арки и флигеля, выполненные в дюжине разнородных стилей, наобум состыковали друг с другом и связали кривыми, опасными на вид проходами, эскалаторами, верандами. Генеральский кабинет — большая белая комната, наполненная спортивным инвентарем, включая штангу с набором блинов и беговое колесо. А еще — несколько планшетов для записей, исцарапанный стол, заваленный всевозможными ружьями и пистолетами, и длинная низкая клетка. В ней ходил туда–сюда на цыпочках карликовый тигр, хлестал по бокам хвостом, скалил клыки на адъютантов и секретарей, ненароком подходивших близко. Посреди этого правильно организованного хаоса лежал на кушетке полуголый генерал Арвам Пейшоту. Массажист втирал масло ему в плечи. Из–за ничтожной гравитации Дионы Арвам был привязан к кушетке ремнями, а ноги массажиста цеплялись за вделанные в пол петли.

Генерал пребывал в хорошем настроении. Он приветливо поздоровался со Шри, спросил, хочет ли она выпить чего–нибудь после долгого путешествия.

— Мы только что отыскали запасец прекрасного белого вина в оазисе в двухстах километрах отсюда. Налить вам бокал?

— Где она? Я могу ее видеть?

Арвам улыбнулся, уперев подбородок в сцепленные руки, холодно и резко посмотрел на генетика.

— Всегда прямо к делу, никакой поблажки. Надо же. То я не слышу о вас месяцами, и невозможно наладить связь. А то вы вдруг появляетесь здесь и требуете.

— Я пришла помочь вам.

— Если вы знаете что–то, чего не знаем мы, — напишите мемо. Уверяю вас, оно будет тщательно рассмотрено людьми, которых я поставил работать над делом.

— Я знаю больше, чем кто–либо, о ее матери. Я знаю, что девочка может быть намного старше, чем кажется. Я знаю, что она — не человек. А еще я знаю, что у ваших людей ничего не получится.

Генерал закрыл глаза — массажист принялся разминать узлы мышц на плечах. Наконец Арвам выговорил:

— Профессор–доктор, дело не в вашей донкихотской миссии поймать Авернус. У нас на руках серьезная проблема оборонного значения.

— О которой вы раструбили на весь свет.

— Чтобы показать сомневающимся: от нас не скроется никто.

— Что проку с того, если девочка не заговорит, — сказала Шри. — А она ведь не говорит?

— Мои люди в точности знают, что делают. У них колются даже камни.

Арвам охнул — массажист засадил локтем между лопаток.

— Но вы можете кое–что сделать для меня прямо сейчас, раз вы уже здесь. Поговорите с командой, обследующей ее убежище, и с людьми, изучающими ее геном. Переведите то, что они скажут, на нормальный человеческий язык, и сообщите мне.

— А потом?

— А потом мы посмотрим, нужна ли нам ваша помощь. Но вам нужно сделать еще кое–что перед тем, как вы приступите к работе, — сказал Арвам и посмотрел прямо в глаза Шри. — Навестите сына.

Встреча вышла не слишком приятной. Шри не видела Берри полгода. Она была слишком занята разгадыванием секрета фенотипических джунглей на Янусе и обследованием садов Титана. Гувернантке, стройной девушке в военной униформе, пришлось подталкивать мальчика к матери. Тот, раздраженный и злой, напрягся, когда Шри обняла его, и только бурчал да пожимал плечами в ответ на расспросы. Он вырос на три сантиметра, раздался в плечах и груди. Полумальчик–полумужчина с буйной черной шевелюрой, бледной кожей. Он искоса поглядывал на мать и тут же отворачивался. Хитрый и робкий подросток.

Шри отпустила гувернантку и отправилась гулять с сыном по лесу, опоясывающему купол. Повсюду были веревки, чтобы хвататься при движении. Но Берри уже полностью приспособился к низкой гравитации Дионы — одна шестая гравитации Титана, одна тридцатая — Земли — и скакал впереди, точно газель. Он показал маме стадо миниатюрных косматых животных, пасущихся среди высокой травы в каштановой роще, фазана–альбиноса, вереницу утят, ковыляющих вслед за матерью–уткой, заросший тростником пруд, где на притопленном бревне сидели черепашки, а над испещренной рябью водой метались огромные стрекозы.

Шри подумала о том, что заботливо распланированный лес выдает ностальгию по Земле и потому — скудость воображения создателей. Но ради сына Шри восторгалась этой крошечной пародией на рай, карликовыми животными, выведенными, чтобы быть симпатичными покорными игрушками, садами, разбитыми по учебнику, и фальшивой глухоманью. Берри, как обычно, капризничал и хулиганил. Он гонялся за коровами размером с собаку и разогнал их по всему лесу, кидал в фазана камни и растоптал бы утят, если бы Шри не удержала его. Маме пришлось лезть в пруд вслед за сыном, когда он захотел изловить черепашку.

Шри подавила желание отругать сына, но решила всерьез переговорить с гувернанткой. Берри нуждался в дисциплине, в строгом распорядке, а девушка, очевидно, ленилась воспитывать мальчика.

Тем временем Берри повел маму по долгой тропинке через рощу карликовых дубов и белых сосен к заросшему травой хребту, откуда открывался чудесный вид на утопающий в зелени поселок. Берри показал деревянный помост над высоким обрывом с верхушками деревьев внизу и сказал, что летал оттуда. Запросто. Тебя привязывают под чем–то вроде воздушного змея, ты разбегаешься, и воздух подхватывает тебя.

— Ты и в самом деле летал? — изумилась Шри.

Тот посерьезнел и ответил, что да, конечно. Другие вообще надевают костюмы с крыльями от запястий до щиколоток и летают как птицы. Так хотелось попробовать, но генерал приказал ждать, пока не Берри повзрослеет.

— Но я не хочу ждать! Я хочу стать птицей! — закричал мальчик и помчался вниз по склону, кидаясь то вправо, то влево, гудя, вопя и завывая, будто штурмовик, утюжащий вражеские позиции.

Шри успокоила сына, они вернулись, поужинали, поплескались вместе в теплом бассейне. Затем Шри позволила гувернантке уложить мальчика в постель — и прочитала девушке суровую лекцию о расхлябанности и лени. Нельзя позволять сыну рисковать жизнью! Отныне всякие полеты — запрещены.

Девушка–солдат гордо выпятила подбородок и заявила:

— Мэм, обсудите это с генералом. Он руководит образованием Берри.

Но генерал улетел на Рею, в Шамбу, встречаться с мэром города и командиром европейских сил, чтобы обсудить активное и пассивное сопротивление дальних. Потому Шри умерила гнев и приступила к заданной работе.

Шри прочла отчет об укрытии Юли на мертвом корабле дальних, об устройстве, позволившем пережить год гибернации внутри пустого топливного бака. Подумать только, тот самый Лок Ифрахим не дал девочке удрать из госпиталя. Бак, в котором она пряталась, отсоединили от корабля и доставили на поверхность Дионы. Теперь бак лежал под куполом в особо охраняемой зоне военного аэропорта — сфера шести метров диаметром, наполовину покрытая бородой вакуумного лишайника, подпертая балками и похожая на гигантскую елочную игрушку. Шри показали прорезанный люк, гнездо Юли внутри бака, уютно устроенное между антирасплескивателями. Вакуумный лишайник на баке был черный и лоснящийся, как антрацит, местами гладкий, как застывшая краска, местами вздыбленный тонкими плотными пластинками, складчатыми фигурами, похожими на вазы и траурные венки. Техник, секвенировавший псевдо-ДНК лишайника, сказал, что это быстрорастущая разновидность обычного штамма, выведенного, чтобы поглощать свет и вырабатывать электричество.