Глаза жгло, наверняка от черной подводки на глазах, которая размокнув, раздражала глаза. Хиран честно пыталась вслушиваться в страшные слова, которые произносил ее муж, но почему-то они то и дело сливались в монотонный гул. Но за то она отчетливо улавливала боль мужчины и горечь разочарования, что сейчас хорошо просматривались в чертах лица, в опущенных плечах, в сжатых кулаках. Он на мгновение отвернулся, а когда снова посмотрел на Хиран, то она накинула на голову конец свадебного сари, и отвернулась, боясь, что Колин увидит ее слезы.

― Не плачь, Хиран. Оно того не стоит. Я этого не стою, принцесса. Ты чудесная. Ты как мечта. Я только хочу сказать, что возможно, ты просто этого не разглядела. Ты не видишь того, что очевидно. Меня не за что любить. Все свое детство я занимался тем, что воровал в супермаркетах пиво и сигареты для матери, которой было на меня плевать, да таскал крекеры с барных стоек кафе и баров. У меня есть этот гараж, эта убогая квартира. И я не вижу ничего хорошего в том, что будет завтра. Я вообще не собирался подпускать к себе кого-то так близко. Я не доверяю себе, не доверяю людям и тем более женщинам. Ты - исключение. Это сумасшествие, искушение, перед которым я не смог устоять. Понятие не имею, как ты это делаешь. Что в тебе такого, отчего я за несколько дней наделал столько невообразимых вещей.

Мы муж и жена, но я все еще считаю, что это плохая идея. Но ты не должна плакать или волноваться. Я позабочусь о тебе и никому не дам в обиду. Ты останешься столько, сколько захочешь. Но когда захочешь уйти, я не стану тебя держать. Не потому что не желаю видеть тебя рядом с собой, а потому что у меня нет права удерживать тебя.

Он смотрел на нее колючим взглядом, а Хиран не могла произнести ни слова. Слишком мало времени, чтобы во всем разобраться и что-то понять. Слишком противоречивым казалось все сказанное мужем. Она совсем, совсем не знала своего мужа. Но для нее это не имело значения. Потому что у нее теперь была вся жизнь, чтобы узнать его. А если она не сможет в этой жизни, то у них в запасе есть еще семь. И ему не придется ее удерживать, потому что она и сама никуда не собиралась.

Он говорил странные, пугающие и в то же время нелепые вещи. Ей было страшно представлять себе, каким было детство мужа. Но он вырос и стал сильным. Он стал хорошим человеком. Плохие люди не могут быть преданными друзьями. А Колин был.

Он как собственное имя. И неверно он сказал, что оно ему не подходит. Очень подходит. Голубь. Эта птица не такая благородная и изысканная как лебедь, но, несмотря на это является символом мира и на любовных открытках именно она олицетворяет нежность и доброту.

А Хиран очень нужна была его доброта и нежность. И возможно, когда она станет ему хорошей женой, и любовь…

Молчание длилось слишком долго. А Колин ждал. А потом, его плечи поникли, и он оттолкнулся от стола и направился к выходу.

― Я выйду, ― пугающе спокойно сказал он, не глядя на нее. ― Наверное, ты хочешь переодеться…

Хиран неуклюже вскочила с дивана, запутавшись в складках сари, споткнулась, едва удержав равновесие.

― Меня зовут Хирани Нараян Бхаскар Притвирадж, в замужестве Тейт! – ее голос сломался, она всхлипнула. Но расправила плечи, когда Колин обернулся. И ей было уже все равно, что слезы текут по лицу. ― Я отвергнутая невеста, от которой возможно, отказалась семья. У меня нет ничего, кроме того, что я принесла с собой. Ты женился на мне. Для индийской женщины муж это Бог. А жена для мужа – хранительница его жизни и души. И мне решать, достойна ли эта душа моей. И я очень хочу любить и почитать своего Бога, Колин – джи. Но не потому что так положено. А потому что мой муж этого достоин. И потому что для него я… - исключение. – Хиран упрямо вытерла слезы. ― И быть может это я не достойна … Я плохая дочь, я нарушила все правила, пошла против отца. Я вышла замуж за американца, которого знаю всего неделю. И я легкомысленная, потому что еще недавно собиралась стать женой другого, а кажется, уже полюбила… тебя.

Он был рядом в тот момент, когда Хиран едва успела закрыть лицо ладонями. Он не позволил ей спрятаться. Мягко отвел ее руки, обхватил лицо ладонями и поцеловал заплаканные глаза, потом щеки и наконец, губы. Потом одной рукой обнял за талию, заставляя всем телом прильнуть к себе.

― Я хочу, чтобы все это было по-настоящему, ― прошептал Колин ей в губы. ― Я хочу, чтобы ты осталась. Семь жизней, да? Не надо, моя принцесса. Отдай мне только эту. Больше не надо.

Она хотела возразить, но он не позволил. Подхватил ее на руки и вернулся к дивану. Только в этот раз не оставил ее сидеть на нем одну, а сел вместе с ней, не спуская с рук, и продолжая целовать. Его дыхание сбивалась и Хиран чувствовала дрожь, волной пробегающую по его телу, а под своей рукой на его груди она ощущала быстрые удары сердца мужа, и ее собственное сбивалось с ритма. Хиран нравилось, когда Колин ее целовал. И хотелось больше. Пусть бы он целовал ее так долго, чтобы обо всем забыть. И она желала прижаться к нему еще сильнее, но он держал ее так нежно. И тогда она сама подвинулась немного на его коленях, обняла за шею. Муж шумно втянул в себя воздух, мышцы на его руках напряглись и сильные руки сжались.

― Хиран…

Ей стало жарко от хриплого голоса мужа. И от своего имени на его губах. «Хиран». Не «принцесса». А он уже снова целовал ее, как она хотела. Так, чтобы не хватало дыхания. И было страшно. Что все прекратиться. Потому что она уже забыла, что было когда-то. У нее было только сейчас. И ей было все равно, что было когда-то у мужа. Теперь у него есть она.

Они не разделимы. Колин пришел к ней, когда она больше всего нуждалась в нем. Но теперь Хиран знала, что и она нужна ему.

26 глава

Хиран сказала, что по традиции в первую брачную ночь муж должен открыть лицо своей жены, сняв с нее свадебное покрывало. И Колин позволил ей соскользнуть со своих колен, оставив его наблюдать, как она отошла на пару шагов, подхватила длинный край сари и накинула на голову, так низко, что не стало видно глаз. Только кончик носа, с поблескивающим на нем золотым колечком и губы, припухшие, влажные, манящие.

Она стояла перед ним ослепительно красивая, и ярко красный цвет наряда, блеск вышивки и украшений не могли обмануть Колина. Он знал, что под всей этой ослепляющей мишурой скрывается чистейший бриллиант, сокровище, случайно попавшее ему в руки. От макушки до пальчиков на ногах Хиран была драгоценностью. И не потому, что ее звали «Бриллиант» и не потому, что у ее отца был огромный счет в банке. А потому что она отдала ему свое сердце, просто так. И все жизни положила к его ногам в обмен на одну ничего не стоящую душу. Потому что она смело встретила удар со стороны жениха и с достоинством приняла его предательство. Она смиренно слушала, как от нее отказывается близкий человек, не отступив от принятого решения. Но зато она плакала о нем. О сыне никчемных людей, который признал поражение и перестал сражаться с течением. И ее слезы о нем проливались прямо в душу, задевая что-то изнутри, что-то, что Колин больше не хотел тревожить. А оно вопреки его желанию билось теперь с удвоенной силой только от одного взгляда на Хиран.

И никогда еще Колин не желал с такой силой прикоснуться к женщине и в то же время оттягивал этот момент, получая удовольствие только глядя на нее. На подрагивающие пальцы, на грудь, вздымающуюся в тревожном дыхании. На легкую, полупрозрачную ткань сари, под которой виднелся плоский живот Хиран, с темной ямкой пупка и Колин мог дать голову на отсечение, что в нем поблескивала еще одна замысловато-украшенная сережка. И словно молния в его мысли ворвался образ, как он коснется холодного металла языком, прежде чем попробует на вкус смуглую кожу. Всего один образ обжог тело охватившим желанием и повлек за собой множество картинок того, как он мог бы касаться ее и ласкать.