— Что ты говорила сначала? Кто отправил тебя сюда?

— Во дворце не знают, почему я теперь прислуживаю другой леди. Когда ваша служанка вызвала недовольство, мне велели ее подменить.

В тонком голосе Ксаны едва не проскользнули самодовольные нотки. Девушку грела мысль, что именно ее помощь оказалась невосполнимой, а никакая другая особа не смогла ее заменить. Но эти размышления вызвали лишь невольную ухмылку на губах. Я-то знала то, в чем Ксана не решалась признаться вслух: на новом месте она так и не сумела найти общего языка с родовитой леди, постоянно отпускающей ядовитые комментарии и получающей удовольствие от чужих мук.

Грасаль никогда не считался с моим мнением и даже сейчас не выгнал Ксану из дворца, как я просила. В глубине души я понимала — он поступил верно, но ревность все равно застила глаза, вселяя противоречивые мысли. Вернет ли искреннее раскаяние помощницы былое доверие?

— Пожалуйста, простите, Айрин. Я поступила дурно, и мне нет оправдания. Вы спасли мою жизнь, а я отплатила злом на добро.

Ксана говорила ровно то, что я желала услышать, но в ее словах не ощущалось фальши. Неподдельная искренность, такая же редкая во дворце, как золото в сточных водах, не могла не подкупить, но я все еще сомневалась, слишком хорошо помня картину, представшую перед глазами в спальне князя.

Установившееся в голове равновесие, мешающее принять окончательное решение, пошатнулось самым неожиданным образом.

Снаружи с громким топотом прошла вереница слуг, несущих украшения для зала торжества, и я вздрогнула, словно очнувшись от глубокого сна. Я не знала, кем хотела быть, но понимала, чьим подобием точно становиться страшно.

Шанталь бы лишь рассмеялась над моей медлительностью в выборе судьбы нерадивой служанки. Принцесса не позволяла себе растаять от сочувствия и скупилась на прощение. На моем месте она бы ответила однозначное «нет».

Но в отличие от ее высочества я осознавала, что ошибаются все. Только одни люди хорошо заметают следы, а преступления других — открываются на всеобщее обозрение. Позор обнажает душу, выставляя настоящее нутро.

Я и сама недавно совершила ужасную ошибку — вмешалась в заседание совета, пошла против отца и нанесла непоправимый вред. Но несмотря на это, слепо верила, что заслуживаю второй шанс. Все это время душу слизкой змеей обвивал страх. Не расскажет ли Грасаль царю о моем проступке? Не догадается ли Викар сам? Боязнь, что отец разочаруется во мне, заставляла еще больше падать вниз.

В горле ужасно пересохло. Я перевела взор на Ксану и молча кивнула, не найдя сил говорить вслух. Она тоже обманывалась, думая, что я лучше, чем есть на самом деле.

Непростой разговор тяжело сказался на служанке. Она чувствовала такую опустошенность, как после завершения насыщенного трудового дня. Я позволила Ксане вернуться в комнату. Она растерянно оглядела испорченный наряд, повертев его в руках, и, размышляя, что теперь можно сделать, повернулась в мою сторону:

— Тут работы на несколько часов, не меньше! Вы не успеете на церемонию. Нужно искать другое подходящее для случая платье.

— Его нет, — равнодушно ответила я. — Сама знаешь.

— Вы не можете явиться на свадьбу монарха в таком виде! Оставайтесь здесь. Я выясню, не поможет ли кто-то.

Я осталась в комнате в одиночестве, но не ощущала себя дурно по этому поводу. Идти никуда не хотелось. Стыд вселял позорное желание забиться в угол и спрятаться от проницательных глаз отца. После последней беседы с монархом это чувство лишь выросло в разы, не позволяя себя одолеть. Я горько вздохнула, в глубине души надеясь, что Ксана не отыщет подходящего наряда, и у меня найдется веская причина избежать торжества.

Раздался стук в дверь, заставивший вздрогнуть от страха, словно лихача, застигнутого на месте преступления. Ожидая увидеть раздраженного задержкой Дамиана Грасаля, я удивилась, столкнувшись со знакомым стражем.

— Светлого дня, миледи. Мне велели вас проводить.

Значит, советник верен своему слову оставить меня позади…

— Я еще не готова.

— Как скажете, миледи.

Я положила пальцы на ручку, но в последний момент та выскользнула из рук от внезапно поднявшегося сквозняка, и дверь сама громко захлопнулась. Вздрогнув от холода, обняла себя за плечи. По комнате кружил ветер, и маленькие искрящиеся в лучах солнца снежинки порхали вокруг, как пары на балу дебютанток. Распахнувшиеся створки окна были о стены, будто крылья по воде пытающейся взлететь утки. Уже догадываясь, что все это значит, я совсем не удивилась, обнаружив на полу появившуюся из ниоткуда коробку. Серебристые бока слепили, как снег в ясный день.

Мое лицо отражалось на поверхности посылки, словно в глади Голубого озера, расположившегося близ нашего дома в Сагассе. Бледная кожа казалась припорошенной белой пудрой, а скулы сильно выступали, придавая болезненный вид. Я резко дернула за край коробки, мучаясь в предположениях, что на этот раз задумала Шанталь, и порезала палец. Лизнув рану, уже аккуратнее принялась распаковывать посылку. С нетерпением ребенка, получившим дар в день зимнего солнцестояния, вытащила наружу дополнительно завернутое в хрустящую бумагу содержимое.

Раскрыв сверток, неподдельно ахнула, как временно замещавшая Ксану служанка, разглядывавшая кремовое платье. Вот только то, что я держала сейчас в руках, точно лишило бы ее чувств от восторга. Темная-синяя ткань смотрелась куда дороже и благороднее, подчеркивая насыщенный цвет моих глаз. Серебристая вышивка блестела по краю юбки, как будто ту припорошили свежим снегом. Приложив наряд к телу, я задумчиво оглядела отражение. Казалось, словно эту вещь создали лично для меня.

В таком платье мое появление рисковало затмить даже блистание невесты. О чем только думала Шанталь?! Я покачала головой, не скрывая довольной улыбки.

Ткань пахла свежестью зимнего воздуха. В обволакивающем дымкой аромате ощущались тонкие нотки ванили и белого мускуса. Голова кружилась от наивного восторга и нежного запаха.

Но вскоре моя улыбка резко дрогнула. Приглядевшись, я обнаружила, что серебряная вышивка на юбке и талии — вовсе не абстрактные узоры, а изображения волков — символа королевского рода Сагасса. Если я поддамся соблазну и надену платье, они дерзкой меткой поставят на мне клеймо предательницы в глазах придворных государя. Но, боги, как же оно прекрасно! Никогда не видела подобной искусной работы, даже на Шанталь.

Разве принцесса могла такое допустить? Я резко помрачнела. Нет, здесь точно нет случайной ошибки. Ее высочество точно знала, чего добивалась, преподнеся мне этот поистине королевский подарок.

Я бережно положила платье назад и горько вздохнула. В этот самый миг появилась Ксана.

— Удалось?..

— Нет, — мрачно покачала она головой и тут же просияла, обнаружив подарок принцессы. — Какая красота! Где вы только сумели раздобыть столь невероятный наряд? В этом платье вы сразите всех наповал.

— Я не надену его.

— Как это? — оторопело захлопала глазами служанка.

— Видишь эти узоры? — указала я. — Волки.

Ксана, далекая от интриг высшего света, недоуменно захлопала глазами.

— Королева Сагасса происходит из клана Ледяных волков, — подсказала я, но это никак не прояснило ситуацию в уме девушки.

— Вы боитесь принять подарка ее высочества? — наконец произнесла она, как завороженная рассматривая платье.

После моих слов Ксана догадалась о личности поразительно щедрого спасителя, но никак не могла понять, как можно отказаться от такого дара.

— Нет, — ухмыльнулась я. — Я боюсь, что преображение будет стоить мне головы.

— Да как такое возможно! — развеселилась служанка. — Никто не подумает ничего дурного, вы же… дочь царя, — шепотом договорила она. — Оставить такую вещь пылиться в шкафу — вот настоящее преступление!

Я закусила губу, борясь с искушением. Слова Ксаны вторили внутреннему голосу, велящему бросить вызов знати. Хотелось дать высшему свету понять, что я не признаю царство Льен своей родиной, пока оно само меня не примет.