Когда за спиной захлопнулась дверь, отрезая мир сверкающих огней и громкой музыки, стало немного спокойнее. Дамиан Грасаль — жестокий манипулятор, не думающий ни о ком, кроме себя. Об этом никогда нельзя забывать и не допускать мысли, что князь способен на сочувствие.

Я бросила взгляд назад, убедившись, что «тюремщик» все еще следует за мной по пятам. Страж застыл с каменным лицом, не проявляя даже признаков эмоций, и сдвинулся с места, только когда я пошла. Дойдя до своей комнаты, не отказала себе в удовольствии грубо хлопнуть перед ним дверью. Я знала, что бедный мужчина ни в чем не виноват, но злость на советника застилала глаза, мешая трезво мыслить.

Я шумно выдохнула и ненадолго сняла с головы диадему, давившую на виски. Без ее привычной тяжести ощущала себя беззащитной. Синие камни призывно блестели, точно упрашивая вернуть их на место. Услышав стук в дверь, я так и поступила и быстро поправила волосы.

— Заходите!

В комнату вошла Ксана.

— Я пришла помочь вам приготовиться ко сну, миледи.

Я поняла, что служанка появилась очень кстати. Платье, надетое на мне, было таким же красивым, как и неудобным. Сама я бы точно не смогла расшнуровать тугой корсет, но Ксана ловко это сделала.

Наконец я осталась в спальне одна и села на кровать, массируя гудящие ноги. Глаза закрывались от усталости, и я боролась с зевотой, бросая тоскливые взгляды на гобелен. Может, отец захочет меня увидеть?

Я залезла с ногами на постель и уставилась в пустоту, не в силах забыть лицо Гаруна, встретившегося со смертью. Странно видеть, как дух покидает тело. Не верилось, что Калунский уже никогда не сможет заговорить, прогуляться, потанцевать да или просто, как я, сидеть, разглядывая притаившуюся за окном полную луну.

Ее серебристый свет проникал через стекло, проливаясь густой краской на комнату. Наблюдая за тем, как он падает, я обнаружила на трюмо незнакомый предмет. Удивленно подошла ближе и поднесла его к окну, разглядывая новшество. Это оказался клош на золотистой подставке, в котором заточили темно-синюю фиалку с крупными бархатистыми лепестками. Она цвела, не источая запаха, запертая в своей тюрьме. В отличие от меня, растению из нее самостоятельно не выбраться.

Я прикоснулась к стеклянной поверхности и увидела, как возле моих пальцев разошлись кругами золотистые искры. Не стоило проявлять чудес эрудиции, чтобы догадаться, кто оставил цветок — только один человек снисходительно называл меня «фиалкой».

Хрупкое растение могло жить вечность в заточении, подпитываясь магией и не увядая. Вот только и вырасти оно тоже не могло — этому препятствовало заклинание. Стеклянный потолок лишал всякой надежды на хороший исход.

Нельзя придумать подарка лучше.

— Миледи!

Я перевернулась на бок, не разлепляя глаз.

— Миледи, проснитесь!

Нехотя подняла веки, в полусне слабо понимая, кому понадобилось меня будить. Ксана виновато потупилась, наткнувшись на раздраженный взгляд, и запричитала:

— Советник обещал скоро зайти. Вам нужно привести себя в порядок. Срочно! Он сказал, что не намерен ждать.

Я откинулась назад на подушки, точно обещая кровати скоро вернуться, и прикрыла глаза, сладко позевывая. Грасаль может и подождать. В конце концов, что за срочное дело потребовало поднимать меня с утра пораньше?!

— Миледи!

— Встаю, — пробормотала я, проникаясь жалостью к служанке. Если разозлю князя, его гнев прольется и на ни в чем не повинную девушку.

Ксана нетерпеливо притоптывала ногой, подгоняя меня и размышляя, как сократить время сборов до минимума. Страшась грандиозных планов служанки, испуганно на нее покосилась. Энтузиазм девушки пугал. Мне вдруг показалось, что я могу не выжить в этой битве за драгоценные секунды.

Ксана поправила чепец и убрала выбившуюся прядь, что маятник, раскачивавшуюся перед глазами. Я вдруг заметила, как плохо она выглядит: кожа отливала голубоватой белизной, а лоб покрывала блестящая испарина. Покашляв в кулак, служанка кинула на меня укоризненный взгляд, но я не торопилась с походом в ванную комнату, беспокоясь за ее самочувствие. Борьба с недугом тяжело ей давалась, но Ксана не позволяла болезни одержать над собой верх.

— У тебя же жар! Почему ты не отпросилась у управляющего?

— Ничего серьезного, миледи! — почему-то испугалась она. — Это всего лишь легкое недомогание. Вот увидите, к вечеру мне уже станет лучше!

— Ты же обращалась к лекарю? Я немного смыслю в травах и тоже могу помочь.

— Миледи, уверяю, не нужно беспокоиться. Время на исходе. Прошу, давайте поторопимся.

Она посмотрела на меня с надеждой, что мы закроем неприятную тему и займемся сборами.

— Хорошо, — поддавшись на уговоры, вздохнула я и тут же со всей строгостью пригрозила: — Но ты сегодня же навестишь целителя! Я проверю.

Служанка грустно кивнула, вроде бы соглашаясь со мной, но ее мысли свидетельствовали об обратном. Я недовольно закусила губу, понимая, что пока не в состоянии изменить ее пренебрежительное отношение к собственному здоровью. Решено! Вечером же обязательно выясню, появилась ли за день Ксана у лекаря.

Я направилась в ванную, проигнорировав желание служанки помочь мне привести себя в порядок. Хотя управилась довольно быстро, за дверью все равно вскоре раздалось ворчливое:

— Миледи!

Да что же это такое! Чем же так напугал ее Грасаль, раз она так боится его задержать?.. К сожалению, ответ на этот вопрос я так и не узнала из дум Ксаны, все мысли которой занимала лишь жажда побыстрее расправиться с работой.

Я мысленно взмолилась богине, прося ее оставить меня живой после напора служанки, и вышла в спальню. Ксана решительно принялась за дело. Меня одели, точно фарфоровую куклу: быстро, как чулок, натянули простое платье и зашнуровали обычный, без всяких изысков корсет. Все возмущенные возгласы служанка пропускала мимо ушей, не обращая внимания, что причиняет боль.

Когда я уже сидела на табурете возле трюмо, опустошенно смотря на себя в зеркало, появился Грасаль. Ксана еще сильнее увеличила темп. Я невольно вскрикнула и вырвала из рук служанки расческу, которой она нещадно драла мои волосы.

— Можно я сама?

Ксана кинула растерянный взгляд на князя, собираясь с духом, чтобы услышать выговор, но тот не обращал на нее никого внимания. Дамиан Грасаль смотрел исключительно на меня. Его пытливый взор будто натолкнулся на нечто такое, что не приходило ему в голову раньше.

— Выйди.

Служанка так быстро сделала книксен, что я подивилась, как только не запуталась в юбках. Облегчение в душе девушки граничило со страхом, что советник передумает и все-таки ее отчитает. Но она даже не догадывалась — на самом деле князь собирается пристыдить меня.

— Ты совершенно не умеешь общаться со слугами.

— Разве для этого требуется особенный навык? — ухмыльнулась я, но Грасаль не разделил моего веселья.

— Ты много знаешь, но не умна. Учителя не могут донести того, уроки чего преподает жизнь.

— Почему вы мне это говорите?

Отсутствие интереса в моем голосе ничуть не поколебало его желания продолжить разговор.

— Чтобы ты начала следить за тем, как себя ведешь, что говоришь и думаешь. С прислугой нельзя общаться на равных. Она по определению ниже по статусу. Не проси — приказывай. Никаких «пожалуйста» и «извините».

— Вы не правы. Они такие же люди, как и мы с вами.

— Они никогда не будут такими, как мы. Челядь глупа и пустологова. Заставить слуг работать можно лишь, как ленивых ослов, — хворостиной.

— Ваши слова омерзительны, — процедила я. — Попробуйте пообщаться с окружающими людьми по-человечески и удивитесь результату.

— Спасибо за пожелание, фиалка, — холодно улыбнулся Грасаль, — но должность советника уже занята.

Я невольно перевела взгляд на цветок, закованный в стеклянный клош. Заметив, что привлекло мое внимание, князь коротко поинтересовался:

— Нравится?