Лиф платья, украшенный россыпью бриллиантов, приковывал взор. Я провела пальцами по груди, точно примеряя, как они будут смотреться.

— Вы хотя бы примерьте… — прошептала Ксана, такая же очарованная, как и я.

Я кинула на нее быстрый взгляд. «Надену и тут же сниму!» — пошла на уступку тайным желаниям, настырно пролезшим в думы. Служанка с энтузиазмом помогла мне облачиться в величественный наряд.

— Точно по вам сшили… — выдохнула Ксана.

Платье сидело идеально, и я в нем чувствовала себя настоящей королевой — статной, уверенной, властной. Весь мир словно лежал в моих руках. Ну кого заботит чье-то мнение? В конце концов, волки населяют не только материк, отделенный от царства Льен Вльнистым морем.

Сапфиры в диадеме на мгновение ярко вспыхнули, и в смотрящих с отражения глазах появился опасный блеск.

— Миледи? — напомнил о себе вновь появившийся страж. — Нужно немедленно отправляться! Время уже на исходе.

Он-то и поставил последнюю точку во внутренних дебатах. Под восхищенным взглядом Ксаны я подхватила юбки и поспешила на встречу с царем.

Я успела как раз вовремя. Викар уже стоял возле его святейшества, дожидаясь нареченную. Шанталь, как и положено всякой невесте, опаздывала. Взор отца будто бы равнодушно скользил по придворным, но я знала: за внешним спокойствием государя прячется страх. Лишь сапфировая диадема раскрывала секрет могущественного царя, нервничающего перед женитьбой.

Множество взглядов устремились на меня, только я появилась в зале. Все смотрели по-разному: кто-то удивленно, другие — укоризненно качали головой, не скрывая восхищения. Отвращение и ненависть плескались в упоенном очаровании, как кубики льда в бокале с вином. Но за всеми этими взорами явственнее всего ощущался один — человека, чьи мысли закрывала плотная стена. Я чувствовала, как, не в силах с собой бороться, он завороженно оглядел мою фигуру и как горячее желание сменилось на не менее жаркую ярость, когда он понял: серебристые нити переплелись на темно-синий ткани вовсе не в изображениях нейтральных узоров.

Я напряглась, не позволяя себе оборачиваться и утонуть в зеленых глазах. В теле плясало возбуждение, словно от напитка, привезенного в Сагасс с Парящих островов. Руки покалывало невидимыми иглами, в голове стоял хмельной туман.

Я вытерла со лба испарину. Невыносимая духота раздирала легкие, мешая вздохнуть. Сердце часто билось в груди. В ушах стучало, будто поблизости маршировала невидимая армия, громко топающая по мрамору железными сапогами.

Толпа смешалась в разноцветные пятна. Я пошатнулась, когда одно из них приблизилось, позволяя разглядеть лицо. Покойная царица улыбалась, обнажая белые, как морской жемчуг, зубы. Илис стояла напротив меня, так близко, что я могла ощутить цветочный аромат ее духов.

— Вы живая…

Я не сразу поняла, что заговорила вслух. Облизнув пересохшие губы, уставилась на прародительницу, испытывая небывалую слабость. Силы резко покинули тело, и я еле держалась, чтобы не упасть.

Царица, облаченная в бордовое платье, с превосходством смотрела на придворных и чуть насмешливо на меня. Она подняла руку и указала вниз.

— Что… Что это значит?..

Борьба с дурнотой мешала трезво мыслить. Илис покачала головой, и в тот же миг исчезла, словно и не появлялась, а я пошатнулась и рухнула в мужские объятья. Знакомый голос защекотал шею:

— За дерзость платят кровью.

В тот же миг все прекратилось. Я растерянно моргнула и отпрянула от князя, твердо вставая на ноги. Оглядевшись вокруг, с трудом поняла, где нахожусь. Что за безумие? Галлюцинации уже обретают кровь и плоть…

— Вряд ли Викар оценит подобную выходку. Немедленно возвращайся в покои, пока он не заметил, что ты натворила.

— О чем вы? — спросила я, протирая виски, чтобы окончательно сбросить оковы наваждения.

Сапфировую диадему окутывал ареол таинственности. Сначала изменился цвет моих глаз, став таким ярким, что ни у кого не встретишь, а теперь я и вовсе видела то, чего просто не могло быть. Странные видения сводили с ума. Неужели рассудок помутился?

— Платье, — прошипел Грасаль. — Чего ты хотела добиться? Как думаешь, стоит ли уважения царь, презираемый даже собственной дочерью?

Я широко раскрыла глаза, точно впервые рассматривая серебристых волков, украшающих наряд. Величественные и прекрасные, они делали платье по-настоящему особенным. Мне захотелось покачать головой и сказать: «Я не делала этого». Но все говорило об обратном.

Отца ужасно ранит подобный поступок! Это настоящее предательство. Надев подарок Шанталь, я публично унизила царя. Боги! Как это произошло?..

Я помнила, как восторженно разглядывала искусную работу заморских мастеров и как решила покрасоваться перед зеркалом. Но я ведь не собиралась заявиться в столь дерзком виде на торжество! И все-таки пошла на это… Берегиня, кажется, я тронулась умом.

— Покинь зал. Сейчас же.

Слова Грасаля вторили мыслям, звучавшим в моей голове. Я сглотнула вставший в горле ком и быстро кивнула, делая шаг к выходу. Принялась аккуратно продираться через толпу придворных, но было уже поздно: заиграла торжественная музыка, и в проходе появилась Шанталь. На ее губах расцвела скромная улыбка, глаза, будто бы смущенно, без труда отыскали государя, застывшего возле алтаря. Викар остолбенел, сраженный ее красотой.

Статно плывущая по залу, точно лебедь по озеру, принцесса приковывала к себе взгляды. Ее платье бросало вызов обществу Льен, хотя и не вызывало отторжения. Это была ровно та дерзость, что восхищает, а не злит. Впрочем, особам королевским кровей тоже позволено больше, чем бастардам.

Красный кружевной лиф обегал тело невесты как вторая кожа. Воздушная белая юбка, отделенная широким поясом, свободно спускалась книзу, где снова окрашивалась в ализариновый оттенок. Контраст цветов смотрелся на удивление гармонично, словно они не противостояли друг другу, а, наоборот, дополняли: роскошь алого смотрелась особенного благородно в окружении сдержанных светлых тонов.

Видимо, именно этого эффекта и добивалась Шанталь, разбавив обязательный для невест царства Льен красный свежестью зимней палитры. Это напоминало: его святейшество скрепит не обычный союз двух влюбленных, а два государства, лежащих по разные стороны моря.

Шанталь гордилась своими корнями, но не ставила их выше благополучия Льен. Будущая царица вызывала неподдельное уважение и желание подражать.

Я знала, что уже совсем скоро по коридорам дворца начнут гулять дамы, разряженные в ткани противоположных цветов, а пока ее высочество первая, кто отважилась на подобный эксперимент. Все верили, что настал период лучших времен. Викар и Шанталь смотрелись вместе так хорошо, словно Треокий создал их друг для друга. Их правление обещало ознаменовать новую эпоху. Все застыли в ожидании, к чему это приведет.

А я с ужасом посмотрела на захлопнувшиеся позади будущей царицы двери. Ловушка закрылась, и дичь попалась в клетку. Мне не выбраться из нее, не лишившись всего того, что дорого.

Дамиан Грасаль разглядывал меня, точно видя впервые. Его уважение рухнуло в один миг. Я по-настоящему разочаровала князя, но это не так беспокоило, как то, что я упала в собственных глазах. Как только могла поддаться на провокацию принцессы? Теперь в один миг рухнуло то, что выстраивалось не один день. Отец, возможно, простит, но народ — нет. Контраст цветов — не единственная резкая противоположность, приготовленная ее высочеством на торжество. Мое низвержение — часть ее будущего триумфа.

Я с тоской наблюдала, как магия скрепляет союз двух держав. Все произошло как будто молниеносно, не оставляя времени для отступления. Сердце как заведенное стучало в груди: я понимала, что уже ничего не изменить, — отец и Шанталь произнесли клятвы перед ликами богов.

Сагасское волшебство невероятно проявило себя во время церемонии, заставив всех присутствующих ахнуть от непритворного восторга. Когда принцесса мягким, как воркование белой голубки, голосом сказала: