Кас предложил пойти в постель, и я согласилась.

И мы продолжили наш сексуальный сеанс здесь. На самом деле у нас не было секса, потому что предполагалось, что у меня месячные. Но, Господи, я так этого хотела.

Я так сильно хотела его. И все еще хочу.

После того как мы кончили, он сгреб меня в объятия и держал так, словно не хотел отпускать.

И я не хотела его отпускать.

Но должна была.

Мне нужно знать правду.

Делая тихий короткий вдох, сползаю с кровати, мои обнаженные ступни касаются толстого ковра.

Я бросаю нервный взгляд назад на Каса. Задержав дыхание, смотрю на силуэт его крепкой спины. Его дыхание глубокое и ровное. Он крепко спит.

А я делаю это.

Глядя на приоткрытую дверь, я на цыпочках выхожу из его спальни.

Бесшумно спускаюсь по лестнице. Свет на открытой веранде отбрасывает свечение в коридор.

Чувствуя холод, я дрожу и обнимаю себя руками. На мне только футболка Каса и трусики. Чувство такое, будто мне стоит быть одетой в черный кошачий костюм или во что-то похоже уродливое, но не в старую футболку Каса, пахнущую им, с изображением группы. И это очень отвлекает, потому что мне нравится его запах. Это пробуждает теплоту и приносит в мое сознание горячие мысли, и это заставляет меня чувствовать себя полнейшей сукой, шныряющей по его дому.

Тогда я напоминаю себе, что не делала бы этого, если бы не он со своей ложью. Я бы лежала наверху в его объятиях, вероятно, прямо сейчас занимаясь сексом, если бы он выбрал откровенность.

Но он поступил иначе, и вот они мы.

Ладно, вот она я.

Я крадусь по коридору в его кабинет.

Тихо закрываю за собой дверь, а затем прохожу через комнату и включаю лампу на его столе.

Не теряя ни секунды, начинаю поиски ключа с ящиков стола.

Я нахожу один, но он маленький и больше подходит для чего-то вроде навесного замка. Но, кроме него, здесь нет другого ключа, который открыл бы ту дверь.

Положив руки на бедра, я осматриваю комнату.

Если бы я была Касом, то где бы держала ключ от тайной двери?

Я бы держала его при себе.

Я быстро вспоминаю, в чем он был наверху со мной. Джинсы и рубашка, которые он положил в корзину для грязного белья, так что в них однозначно нет ключа.

Мой взгляд зацепился за пиджак, висящий с внутренней стороны двери. Кас был одет в него, когда мы ездили за рецептом для лошади к ветеринару.

Я подхожу к пиджаку. Запускаю руки в оба кармана. Моя ладонь оборачивается вокруг связки с ключами в правом кармане.

Я вытягиваю их. Ключи от его машины. Я смотрю на них, лежащие на моей ладони. Здесь ключ от внедорожника, брелок от гаража, от Ренж Ровера... и другой ключ.

Ключ от похожего замка.

Твою мать.

Кровь начинает гонять по моим венам.

О, Боже мой! Тот самый ключ. Бьюсь об заклад, это тот самый ключ.

Я направляюсь к книжному стеллажу с ключом в руке.

Отодвигаю стеллаж, открывая дверь. Выуживаю подходящий ключ и трясущейся рукой вставляю ключ в замок. Поворачиваю и...

Щелчок.

Черт. Я внутри.

Я правда внутри.

Оставляя ключ в замке, я берусь за ручку и поворачиваю ее.

Но останавливаюсь прежде, чем открываю.

Уверена ли я, что хочу сделать это?

Больше я ни в чем не уверена. Но в чем точно убеждена, так это в том, что мне нужно знать, что он скрывает.

На глубоком вдохе я толкаю дверь.

Мигает свет, заставляя меня подпрыгнуть. Должно быть, это один из тех сенсорных светильников. Мои глаза привыкают к свету, и я вижу, что стою в дверном проеме гардеробной.

И в этой гардеробной... фотографии.

Мои.

— Какого... черта? — шепчу я.

Мое сердце начинает стучать быстрее, когда я ступаю глубже в комнату.

Здесь мои фотографии. Со дня, когда я покинула тюрьму. Я стою снаружи тюрьмы с сумкой в руке.

Почему у Каса моя фотография?

Мой взгляд начинает осматривать остальные висящие на стене снимки.

Я и Сиси обнимаемся в тот же день.

Я на пробежке.

Я и Сиси вечером в клубе.

Я в поместье Мэтис общаюсь с Купером.

Я в поезде.

Я с Джессом в день, когда мы поехали на пляж.

И...

Господи.

Моя рука скользит по фото.

На нем я с Джейсоном, но оно не с того дня. Этот снимок старый, снятый, когда мы были вместе незадолго до ареста.

Фотография однозначно была сделана издалека и без нашего ведома.

Джейсон и я обнимаемся. Я улыбаюсь ему, а он – мне.

— О, Боже. — Шепчу я.

Я поворачиваюсь, глаза сканируют комнату. Каждая стена покрыта чем-нибудь: фотографиями, новостными вырезками о моем аресте, суде и заключение.

Иисус, у него даже есть мои фото заключения.

Подойдя ближе, я пробегаюсь пальцами по снимку.

Я продвигаюсь дальше и вижу карту с отмеченными пунктами.

Один маркер стоит на моей квартире.

Какого черта?

Не понимаю. Зачем Касу это все?

Я прохожу дальше и ударяюсь бедром о стол.

Нет, это стол и...

— Ох, блядь. — Выдыхаю я, прижимая к груди руку, пока мое сердце выскакивает из горла, заставляя меня задыхаться.

На столе лежит пистолет. За пистолетом рядком лежат четыре ножа разных размеров. Каждый выглядит так же смертоносно, как и остальные.

О, Боже. О, Боже. О, Боже.

Пальцами я хватаюсь за край стола, пялясь на оружие так, словно оно собирается ожить и атаковать меня.

Как только оказываюсь за столом, я поворачиваюсь к последней стене. Здесь фотографии Хейли.

Я фокусируюсь на одной из них. На ней Хейли и Кас. Он выглядит намного моложе.

Выглядит счастливым.

Мою грудь разрывает от боли.

Я отступаю, просматривая фотографии Хейли с новостными статьями о ее убийстве.

Я не понимаю, что все это такое. Что это означает?

Почему наши с Джейсоном снимки соседствуют здесь с фотографиями Хейли?

Стоя в центре комнаты, я медленно поворачиваюсь, пытаясь воспринять это, и, мои глаза задерживаются на фото. Я не видела его прежде, потому что мой взгляд был прикован к оружию, лежащему на столе.

Но сейчас я смотрю, и взгляд мой тяжелый.

Потому что это фотография Дэмьена Дойла.

С другой стороны от этого снимка висят фотографии двух мужчин, которых я не узнаю.

Я подхожу ближе, и в желудке холодеет.

Лица неузнанных мною мужчин на фотографии перечеркнуты красным крестом.

Только лицо Дэмьена не перечеркнуто.

Почему...

О, Боже.

Ох, мать твою, нет.

Словно молния, осознание ударяет меня.

В моем желудке начинает формироваться болезненное чувство пустоты.

Три мужчины.

Хейли. Кас.

Изнасилование. Убийство.

Означают ли красные линии то... что они... умерли?

Ох, блядь.

Дэмьен жив.

Иисус. Гребаный. Христос.

Господи. Нет.

Я поворачиваюсь более, чем готовая покинуть эту комнату, и мое сердце практически выпрыгивает из груди.

Кас стоит в дверном проеме.

Его грудь обнажена, одет он в черные пижамные штаны, в которых отправлялся спать.

— Здесь есть комната, от которой я могу держать тебя подальше? — он не улыбается.

И я близка к тому, чтобы описаться.

Он пробегает глазами по комнате и вздыхает. Складывает руки на груди и прислоняется к дверному косяку.

Его непроницаемый взгляд встречается с моим. Затем он приоткрывает рот и спокойно произносит:

— Итак, полагаю, у тебя есть вопросы.

Глава 37

Вопросы?

Есть ли у меня вопросы?

Конечно, у меня есть долбаные вопросы!

Но прямо сейчас я пытаюсь не описаться и нуждаюсь в том, чтобы перезапустить свое сердце и вернуть его к нормальному ритму, потому что оно решило прекратить работать слаженно.

Я приоткрываю рот. Во рту сухо, как будто я провела несколько дней в пустыне.

Я... Я даже не знаю, с чего начать.

Кас смотрит на меня своими красивыми черными глазами непроницаемым взглядом, не дающим мне никакой информации.