— Мы хорошо осведомлены, кем является этот Дэмьен Дойл, — перебил меня детектив, — ограбление лишь одно из многочисленных дел, к которым он приложил руку за эти годы. Однако нам никогда не удавалось привлечь его хотя бы по какому-либо из дел. Его никто и никогда не выдаёт.

Он стал потирать подбородок, покрытый щетиной.

— Слушай, Дэйзи, если ты расскажешь мне что-нибудь, я смогу тебе помочь. Может быть, ты и не хотела этого делать, тебя лишь заставила нужда. Возможно, деньги казались слишком соблазнительными, чтобы пройти мимо них. Назови того человека или тех людей, кто помог тебе совершить ограбление. И скажи мне, где сейчас находятся украшения. После, я могу помочь тебе.

Он хочет, чтобы я указала на Дэмьена, а также призналась в том, что я была сообщником в этом ограблении. Но я солгу, если поступлю так. Я не знаю наверняка, кто совершил ограбление. Я нутром чую, что Джейсон украл мою карточку, но я не могу это доказать. И, если я скажу, что это был Дэмьен, это будет считаться признанием в том, чего я не совершала.

Я могу попасть в тюрьму.

Качая головой и опустив взгляд на стол, я вновь запустила пальцы в волосы и стала их подёргивать.

Мне нечего ему сказать, потому что я ничего не знаю, кроме своей собственной правды.

И, я не лгунья.

О, Боже. Не могу поверить в происходящее.

Подняв глаза, я взглянула на часы. Четверть четвертого. Занятия в школе скоро закончатся.

— Мой брат, Джесс. У него скоро закончатся уроки. Мне нужно быть дома к его приходу. Он будет беспокоиться, если меня не будет.

— Не волнуйся. За Джессом присмотрят.

 Что он имеет в виду, за Джессом присмотрят?

Я только раскрываю рот, чтобы спросить его, как в этот момент открывается дверь. На пороге стоит полицейский в форме.

Детектив встаёт со стула и говорит мне:

— Я сейчас вернусь.

Я наблюдаю за ним через стекло в двери, пока он разговаривает с офицером. По выражениям их лиц невозможно понять, о чём они разговаривают.

Сердце в моей груди бешено бьётся. Мне никогда ещё не было так страшно.

Дверь открывается. Возвращается детектив, а следом за ним входит офицер в форме.

Детектив вновь садится за стол передо мной, а офицер остаётся стоять.

— Дэйзи, пока ты находилась здесь, полиция обыскивала твою квартиру... И она нашла одно из украденных украшений.

Нет.

Этого не может быть.

— Я ничего не крала, — вскрикиваю я, поднимаясь со стула, — я этого не делала!

Ко мне быстро направляется офицер в форме. Не успела я и глазом моргнуть, как меня задерживают, сковывая мои руки за спиной. Я стараюсь освободиться, умоляю его отпустить меня.

Затем я слышу голос детектива, который говорит:

— Дэйзи Мэй Смит, Вы арестованы по подозрению в ограблении. Вы имеете право хранить молчание, но Вашей защите может навредить, если Вы не будете отвечать на вопросы, на которые позже будете ссылаться в суде. Всё сказанное Вами может быть приведено в качестве доказательства и использовано против Вас.

О, Господи. Меня арестовывают. За преступление, которого я не совершала.

Неописуемый ужас, какого я ещё в жизни не испытывала, сковал всю меня.

Глава 1

Наши дни

Смотрю на своё отражение в маленьком зеркальце.

Длинные темные волосы убраны назад в конский хвост. Лицо чистое, совсем без макияжа. Я бросаю взгляд на свою одежду. Джинсы и голубая футболка, на ногах черные балетки.

Одежда и обувь, которая была на мне, когда я попала в тюрьму.

Джинсы и футболка стали мне немного великоваты. Я предвидела, что потеряю вес, находясь здесь. Из-за ежедневных занятий в тренажёрном зале и стресса, я сбросила несколько килограмм. Не то чтобы раньше я была полной, но сейчас я выгляжу слишком худой. Мне не помешало бы вновь набрать вес.

— Готова?

Отведя взгляд от своего отражения, я посмотрела на офицера Роман, стоящую в дверях.

— Готова.

О, как я готова.

Я никогда прежде не была так готова к чему-либо.

Окинув взглядом камеру, в которой я провела прошлую ночь, я последовала по коридору за офицером. Руки мои были свободны — забирать мне было нечего.

В камеру для освобождаемых меня перевели лишь вчера, так что свою последнюю ночь в тюрьме я провела не в той камере, где находилась прошлые полтора года. Не то чтобы я была огорчена этим. Скорее, наоборот.

Я просто-напросто в экстазе.

Меня выпускают на свободу.

Восемнадцать месяцев я грезила об этом моменте. Отсчитывала минуты, часы, дни, молясь о том, что меня освободят условно-досрочно по истечении полутора лет из присужденных трех лет заключения.

Условно-досрочное освобождение подразумевает, что я буду находиться на испытательном сроке и буду обязана соблюдать условия, поставленные надзорным инспектором. Но, по крайней мере, я не буду находиться здесь.

Я выхожу из этой преисподней.

Я стараюсь сдерживать облегчение, которое испытываю.

Не буду давать волю чувствам до тех пор, пока я не выберусь отсюда и не вернусь в реальный мир.

Мир, в котором я верну назад свою жизнь. Мир, в котором я могу вернуться к единственному человеку, который когда-либо имел значение для меня.

Мой брат, Джесс.

Я говорю мой брат, но на самом деле он мой ребёнок. Когда мне было шестнадцать, а Джессу — шесть, наша никчёмная наркозависимая мать забила на нас, исчезла со всеми деньгами, что мы имели, и оставила брата на моё попечение. Но, по правде говоря, я растила его с самого рождения, потому что единственное, о чём беспокоилась моя мать — это она сама, наркотики, а также тот, с кем она в то время трахалась.

Когда она сбежала, я бросила школу и устроилась работать на завод, чтобы добывать деньги на пропитание и одежду для Джесса и оплачивать аренду и счета. Не самая шикарная работёнка, но зарплаты хватало. Еле-еле. Мы ограничивали себя во всём. Я покупала самую дешёвую еду и ходила в супермаркет прямо перед закрытием, чтобы купить продукты со скидкой, такие как, например, консервы в повреждённой упаковке. Иногда они нарочно закупали такие консервы. Одежду я покупала в секонд-хэндах. Я делала всё, что могла, чтобы хоть как-то протянуть до зарплаты.