– Фамилия, имя, отчество?

– Грудецкий Джон Петрович. Да ты же сам знаешь, капитан.

– Подследственный, говорить будете только о том, что я спрашиваю. И не тыкайте, мы с вами не в пивнушке. Место жительства?

– Бульвар Народного самоуправления, дом пять, квартира семнадцать.

Пухлый короткий человечек непринужденно откинулся на спинку казенного стула. Капитан окинул его неприязненным взглядом и вернулся к протоколу. Зажрался, сволочь! На пятьдесят тысяч украл, да еще и изображает из себя невинную овечку, скотина! Ничего, впаяют тебе срок, на нарах не таким довольным будешь…

– Происхождение?

– Из служащих, - проворовавшийся завскладом ехидно пробуровил капитана узкими глазками. - Папаша в магазине кассиром работал, мать завхозом полжизни проболталась. А что, если бы из рабочих вышел, срок бы скостили?

– Я вам в последний раз говорю - помалкивайте, пока не спрашивают! - взревел капитан, привставая и с размаху грохая по столу ладонью. - Что, конвой вызвать, чтобы рот вам затыкать?

– Все-все, молчу! - замахал руками человечек. - Не сердитесь, капитан! - Ехидная улыбочка сползла с его лица, но и выражения страха на нем не возникло. Несколько секунд следователь яростно смотрел на него, потом выдохнул и сел.

– Так, продолжим, - протянул он прежним скучным голосом. - Место работы?

– Заведующий складом номер семь городского управления торговли.

– …торговли. Ага. Ну, гражданин Джон Петрович, рассказывайте.

– О чем же? - завскладом вздернул брови домиком. - Я много чего знаю. Вот, полгода назад на Тибет летал. Море - пальчики оближешь! Островитяночки в мини-юбках - м-м-м!… Рассказать?

– Опять паясничаете? - с тихой угрозой осведомился следователь.

– Да что вы, что вы, гражданин начальник! - аж отпрянул человечек. - Вы е сами сказали - рассказывайте. Вот я и спрашиваю - о ч…

– А вы не догадываетесь? - настал черед следователя ехидно приподнимать брови. - Как воровали, как и кому продавали, куда дели деньги… Мы все знаем!

– А зачем тогда спрашиваете? - спокойно осведомился человечек. - Возьмите да запишите сами. Не проще ли, чем из меня клещами вытягивать? На противоречиях ловить? Или что у вас там еще из приемчиков запасено?

Следователь ощутил приступ омерзения. Он подавил могучее желание как следует съездить этому подонку по роже… а когда упадет вместе со стулом - насколько раз сапогом по почкам, по рукам, по голове… Успеется. Он вспомнил скептическую мину на прокурорском лице. "Имей в виду, капитан, это твоя головная боль, от и до. Он-то все равно выкрутится, а вот ты… Не знаю, не знаю." Капитан набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул.

– Из приемчиков у меня много чего имеется, - просипел он. - Да таких, что мало вам, гражданин Грудецкий, не покажется. Я так понимаю, со следствием вы сотрудничать отказываетесь? Так и записать?

– Да так и запишите, - пожал плечами завскладом. - А я тоже напишу, когда отсюда выйду. Прямо прокурору напишу, как в нашей народной тюрьме с честными людьми поступают! Мне даже обвинения не предъявили, только ордером на арест издалека махнули, в руки не дав! Откуда я знаю, вдруг там про кого другого написано? Смотрите, гражданин следователь, у нас правосудие еще никто не отменял. В том числе и для таких, как вы.

– Ах, обвинение… - хмыкнул капитан. - Ну что же, гражданин Гордецкий, пусть будет обвинение. Уж извините, запамятовал. Вы обвиняетесь… - он сделал вид, что роется в бумажках на столе, - вы обвиняетесь в хищении пятидесяти тысяч…

– Скольки-скольки? - внезапно сморщился человечек. - Пятидесяти? Да ты что, капитан, издеваешься? Ты что, решил меня перед людьми опозорить? Да я столько за три месяца делаю! Это тебе с полутора сотнями оклада полста штук миллионами кажутся, а люди меня за такое засмеют. Ты знаешь, сколько директор управления в год заколачивает? Да ты пополам от зависти треснешь, если я тебе скажу!

– Вы что, признаете свою вину? - сдавленным голосом осведомился следователь. Он покрепче ухватился за ручку и занес ее над бумагой. - Учтите, если дадите добровольные показания, суд учтет…

– Так, понятно, - завскладом попытался привстать со стула, но поймал угрожающий взгляд капитана и опустился назад. - Слушай, капитан, я так понял, тебе не дали, вот ты и злобствуешь. Ну что ты за человек такой, а? Пришел бы ко мне по-хорошему, посидели бы за бутылочкой, поговорили бы. Жизнь у тебя тяжелая, догадываюсь. Ну так и мы люди понимающие, не оставили бы, поспособствовали бы чем можем…

– Да как вы смеете… - Капитан подскочил на месте, выбежал из-за стола и занес руку для удара. - Ах ты, гнида…

– А вот это не стоит, - хмыкнул человечек. - Тогда уже я договариваться не захочу. А вот ты здесь ровно до завтрашнего дня продержишься, а потом покатишься колобком. Парень, из наших рук областной прокурор питается, да и городской все понимает. Слушай, сядь, и поговорим спокойно, как деловые люди. Да сядь же, хватит мне на нервы давить! - внезапно рявкнул он.

Тяжело дыша, капитан опустил руку, но на место не вернулся. Он присел на краешек своего стола и нервно захлопал по карманам, нащупывая сигареты. Вспомнив, что курить по совету врачей он бросил еще в прошлом месяце, с досадой стукнул кулаком по столу.

– Слушай, капитан, - примирительно заговорил человечек. - Ну не кипятись ты! Мне с тобой ссориться не резон, да и тебе со мной - тоже. Да ты бы хоть представился, что ли, а то разговариваем, как не люди…

– Дамир Ямалутдинович, - буркнул следователь и тут же пожалел об этом. Чего это он вдруг разоткровенничался с обвиняемым?

– А по фамилии?

– Штепа.

– Штепа… Штепа… Ах, Штепа! Ну да, наслышаны! - чему-то вдруг обрадовался человечек. - Последний честный в Управлении по хищениям, как же. Знаешь, уважают тебя, капитан, за твою принципиальность. Так и говорят - Штепу за бублик не купишь! Это ж надо - одна дочь как раз в возраст входит, когда сережки да колечки нужны становятся, другая в садике, жена хроническим бронхитом который год страдает, дома сидит, ползарплаты на лекарства отдаешь, сам пешком из экономии ходишь, и все равно принципиальный? Сколько раз тебе денег предлагали, капитан? Четыре раза? Пять? Молодец ты, да! Не поступаешься…

– Сколько раз мне взятку предлагали - не твое дело! - сквозь зубы процедил следователь. - В последний раз спрашиваю, подследственный: будете чистосердечное признание писать?

– Давай начистоту, капитан, - завскладом наклонился вперед. - Ничего я писать не буду. И тебе не советую. За последний год я двести пятьдесят тысяч наварил. Думаешь, я все себе оставил? Нет уж, шутки! Мне хорошо если тридцатник перепал. Остальное все дальше уходит, - он возвел глаза к потолку, - куда дальше. Ну ладно, меня ты посадишь, если сильно захочешь, но и то вряд ли. Я тебе ни слова не скажу - мне жить еще хочется. Дадут мне три года общего режима, через месяц переведут на поселение, еще через полгода выпустят по амнистии, а там новое местечко подберут. Надежные люди везде нужны. А вот тебе не простят. До пенсии ты даже не капитаном - младшим лейтенантом на деревенском участке тянуть будешь, за что опустить - найдут. Пока ты завмагов за кило колбасы тягаешь, на тебя сквозь пальцы смотрят. Но сейчас ты замахнулся не на свой кусок, капитан. Не проглотить тебе его.

– Угрожаете, подследственный? - капитан чувствовал, как мелко трясутся пальцы. По спине потекла струйка холодного пота. Двести пятьдесят тысяч в год? Один завскладом? Сколько это по городу? А по стране? И областной прокурор прикормлен? Ведь не врет, гад, нюхом чую… Что же это за дела такие?

– Да что ты, капитан! - искренне возмутился завскладом. - Я тебе честно объясняю, что не за свое ты взялся. Ладно бы ты заказ отрабатывал, чтобы было кому тебя прикрыть, но ведь один ты! Сам по себе! Тебя ж раскатают в тонкий блин и даже не поморщатся. Да и мне с должности слетать не хочется. Слушай, ты думаешь, у меня выбор есть? - Завскладом доверительно понизил голос. - Да если я воровать не буду, меня завтра же в обувной магазин кладовщиком переведут, кеды да тапочки пересчитывать. А на мое место поставят другого, сговорчивого. Это система, капитан, понимаешь, система! Ну да, я живу хорошо. По твоим меркам - богатей, не хуже проклятых сахарских капиталистов. А на деле-то я чуть больше, чем ноль без палочки. Шестерка на побегушках. Как говорят, так и делаю. Ну, кусок чуть слаще, чем ты, в рот кладу. Ну, дача у меня кирпичная, в два этажа, с гаражом на два места. Это что, богатство? Знал бы ты, как люди живут, м-м!… - Он вздохнул. - Нам с тобой и не снилось…