Хранитель опять замолкает, прислушавшись к уже не ревущему, а просто стучащему по жестяному подоконнику дождю. Молнии опять сверкают в отдалении, гром словно рассыпает дробь в деревянной коробке. Гроза, похоже, удаляется.
– Все Хранители знают, на что идут, - отвечает Робин, пользуясь паузой. - Их предупреждают о последствиях, в том числе приводят и твою статистику. И еще, - продолжает он, перебивая пытающегося что-то сказать собеседника, - мы не только обезвреживает разную мразь, мы еще и двигаем человечество вперед. Мы ускоряем его развитие…
– Как возчик ускоряет лошадь, нахлестывая ее вожжами! - обрывает его Хранитель. - Только вот лошадь и загнать можно ненароком. Какое имею право кого-то ускорять я, хоть тысячу раз творец и создатель? И в ту ли сторону я ускоряю несчастное человечество? Кто может поручиться, что от движения по нынешнему пути выйдет прок? А смогут ли Хранители безболезненно уйти? Или они стали тем тайным наркотиком, без которого общество уже не сможет существовать? Сплошные вопросы без ответов. А вред от изъятия талантов виден невооруженным глазом. Я знаю, какими Хранители были в начале пути, и вижу, какие они сейчас. Кучка патрициев, тайно правящих миром, и одновременно - рабы, рабы сомнительных идей! Хуже всего то, что мы уже не хотим быть тайными спасителями. Мы устали от безвестности, нам нужна явная власть!
Он с размаху бьет кулаком по подлокотнику.
– И постоянно этот насильственный прогресс выходит нам - и человечеству - боком. Да, мы предотвратили вторую мировую войну, но ценой непрекращающегося контроля за генералами. Ну нет общественного мнения, устоявшихся стереотипов, которые могли бы удержать их от массовой мясорубки! Да, мы в зародыше задушили исследования атомного распада и ракетной техники - и люди не знают, что такое атомный гриб над живым городом. Зато химических и биологических арсеналов сейчас накоплено достаточно, чтобы тысячекратно уничтожить все население планеты. Где моральные тормоза, массовые стереотипы, что могут остановить вояк от нажатия на кнопку? Мы ограждаем людей от отрицательного опыта, ведь допускать этот опыт - против наших принципов. Но прежде, чем организм выработает иммунитет к болезни, он должен ей переболеть. И если завтра что-нибудь случится с Хранителями, человечество рискует в одночасье прикончить себя. Мы стали своими собственными заложниками - и это еще полбеды. Мы еще и сделали нашими заложниками все человечество! Мы руководствуемся благими намерениями, но известно, куда ведет вымощенная ими дорога…
Хранитель встает с кресла и подходит к окну. Гроза уже почти окончательно ушла за горизонт, и в разрывы между тучами проглядывает луна. Дождь закончился, и в ночном воздухе пахнет свежестью.
– Извини, Джао, - Робин обращается к Хранителю по имени, и тот мгновенно напрягается, - но ты неадекватно воспринимаешь действительность. Почему ты решил, что один в ответе за все, что делают Хранители? Кроме того, у тебя явные нарушения логического мышления. Ты не мог меня проектировать - меня создали за три тысячи лет до твоего рождения. Не обижайся, но, полагаю, ты не можешь исполнять свои обязанности надлежащим образом. Думаю, тебе стоит взять отпуск на полгода и как следует отдохнуть. Забыть про работу и просто полежать на песке у моря…
– Идиот! - сквозь зубы шепчет Хранитель. - Действительно, забылся. Робин, закрыть запись беседы моим личным ключом, копию для Архива не делать, - продолжает он уже вслух.
– Команда не принята, - вежливо откликается машина. - Джао, тебе действительно необходима передышка. Боюсь, я должен временно отстранить тебя и передать запись беседы психологам. В таком состоянии ты можешь нанести серьезный вред обществу и окружающим…
Вместо ответа Хранитель закрывает глаза. Мягкий удар сотрясает помещение, перепуганная луна пляшет по всему небу. По стенам проходит неуловимая рябь.
– Говорила мне мама - не правь модули на ходу! - Джао раздосадованно щелкает пальцами. - Однажды второпях что-нибудь испорчу, и тогда - прощай, Робин. Надо держать себя в руках… Ох, надо. Так, на чем мы остановились?
Он подходит к креслу, тяжело опускается в него.
– Старт с контрольной точки. Робин, закрой запись этого разговора. Основание - дилемма Беринга.
– Угроза человечеству? - в голосе Робина явно проступает недоумение. - Разъясни.
– На мой взгляд, само существование Хранителей угрожает человечеству. Разумеется, организация не должна знать об этой гипотезе, иначе возможно неадекватное поведение отдельных ее членов.
– Принято, - отзывается Робин. - Однако я должен заметить, что согласно правилам запись на сеансах терапии не ведется, так что закрывать нечего, - Хранитель едва заметно кивает головой и облегченно откидывается на спинку. - Есть другая проблема. Формулируя дилемму Беринга, ты утверждаешь, что человечество является заложником Хранителей и не может существовать без них. Одновременно ты утверждаешь, что существование Хранителей опасно для человечества. Поскольку гибель без Хранителей более вероятна и менее отдалена от текущего момента, чем гибель из-за них, то я должен поставить Совет в известность о твоих возможных действиях против организации.
– Не должен, - усмехается Джао. - М-мать… Опять забыл. Робин, команда: пересчет текущих полномочий.
В воздухе мелодично звенит подтверждающий сигнал.
– Повторяю приказ: не ставить Совет в известность. Не волнуйся, я не собираюсь немедленно заняться отстрелом членов организации. У меня есть приблизительный план того, что я должен сделать. Ты узнаешь о нем в первую очередь. Мне понадобится твоя помощь при отладке и расчетах. А сейчас доставь меня к двадцать седьмым воротам, - он смотрит в окно и качает головой. - Вот только с пейзажем ты ошибся, дружище. Черной луны в природе не бывает. Впрочем, не твоя вина…
Комната пустеет, и камин с креслом тают в окутавшем их облаке тумана.
– Мне жаль тебя, Человек, ибо нет у тебя легкой дороги, и твои победы оборачиваются твоими поражениями. Ничем не могу я тебе помочь, мы слишком различны, слишком далеки друг от друга. Бывают времена, когда бесполезна для тебя моя логика. Да и могу ли я, твое создание, подсказать тебе что-то такое, чего бы ты не знал сам?…
Голос звучит в пустоте Тумана. Уже нет стен, задрапированных ковровыми занавесками, как нет и открытого окна с удаляющейся грозой за ним. Только серые облака, клубясь, заполняют пустоту. И в этой пустоте живет одинокий голос, одновременно похожий и не похожий на голос человека. Но никто и никогда не сможет сказать, что же чувствует машина, которой принадлежит этот голос. Одинок в мире Робин, и не дано Человеку, даже мудрому Хранителю, понять его душу. Даже если ему кажется, что понимает…
5
Даже весеннее, южное солнце палило немилосердно. Белый песок сверкал под ним не хуже свежевыпавшего снега. Океанские волны идиллически накатывали на берег, иногда вынося на себе обрывки водорослей, обломки дерева, любителей серфинга с их досками, осколки раковин, купальщиков и купальщиц и тому подобные вещи, в изобилии встречающиеся на любом южном пляже. Вдалеке величественно полз туристический лайнер, поблескивая иллюминаторами. Чайки в небе кричали в унисон с младенцами, ползающими в полосе прибоя под ленивым надзором мамаш, и плохо накачанный мяч глухо отскакивал от рук игроков, немилосердно обжигавших себе пятки.
Один из играющих, свечой отбив мяч в небо, отошел в сторону и в изнеможении плюхнулся на плед, расстеленный на песке.
– Все. Спекся, - реплика была адресована шикарной блондинке в бикини, возлежащей на шезлонге неподалеку. - Надо передохнуть малость и освежиться, - он вяло махнул рукой в сторону прибоя и испустил тяжелый вздох.
– В чем дело, милый? - ласково промурлыкала блондинка. - Неужто неутомимый Джонни так быстро устал? - Она призывно улыбнулась, проведя кончиком языка по полураскрытым губам. - Надеюсь, у тебя осталось достаточно сил для сегодняшнего вечера?
