Спустя несколько минут два автомобиля растворились в ночной темноте. И только сноп света вырывался из неплотно прикрытой двери участка.

– Робин, как дела с планом? Пожалуйста, только общую оценку, голова трещит…

– Даю общую справку по проекту "Паразит". Внедрение Хранителей в государственный аппарат практически завершено. Сбор информации контролируется полностью. Принятие решений контролируется полностью. Исполнительный аппарат контролируется примерно на три четверти. Изоляция или подмена Народного Председателя возможна в любой момент. Закладки в продовольственную подсистему реализованы полностью. Закладки в транспортную подсистему реализованы полностью. Установка контроля над другими подсистемами - в процессе. По запросу Совета проводятся следующие исследования…

– Достаточно. Спасибо, Робин, но меня интересуют наши с тобой планы.

– Оценка необходимости выполнения плана "Троя" находится на уровне семидесяти восьми процентов, шкала десятичная. Оценка вероятности успеха не превышает сорока процентов, шкала десятичная. Обращаю внимание на чрезмерно низкую величину данного параметра. Это может проистекать из…

– Стоп. Спасибо, Робин, это я и так все знаю. Давай результаты мониторинга Шварцмана. На поводке он болтается уже две недели, достаточно времени для сбора статистики.

– Провожу анализ. Эмоциональное состояние объекта в настоящий момент неустойчиво. Он слегка отошел от первоначального шока и уже пытается проверять нас, скармливая дезинформацию. Квалификация его аналитиков настолько высока, что без анализа независимых источников невозможно было бы раскрыть его манипуляции с передаваемыми нам сведениями. Однако налицо нарастающий внутренний конфликт. Первый контакт оказался слишком грубым, привел к спонтанной организации незапланированного ментоблока. Он боится нас, полагая, что мы замышляем какое-то глобальное злодеяние, и разрывается между необходимостью подчиняться грубой силе и своими представлениями о порядочности. Дополнительно имеет место постоянно давление со стороны Треморова, требующего нашего полного отслеживания и уничтожения. Еще один фактор - подозрение, что его хозяин напрямую причастен к поставкам наркотиков в страну, что идет вразрез с его убеждениями.

– Надо же! Оказывается, Скайтер прав. У старого мерзавца еще сохранилась совесть… - бормочет Джао себе под нос. - Почему я сразу не подумал? Нужно скорректировать планы в его отношении. Вероятно, он нам еще пригодится. Общая оценка его состояния?

– Имеющийся конфликт внутренних интересов может привести либо к тяжелому эмоциональному срыву, либо к формированию суперконформистских установок, что сведет на нет его полезность. Рекомендуется срочная коррекция эмоционального состояния. Необходимо заметить, что Совет может не одобрить…

– Совет ничего не должен знать. Я сам проведу корректировку. Подготовь куклу… сними, пожалуй, копию с куклы Скайтера. И перешерсти архивы - мне нужна полная его подноготная, начиная с младенчества. Увлечения, интересы, школьные оценки… Задействуй материалы на ближнее окружение - друзей, родственников, в общем, кого найдешь. Выполняй.

– Программа пошла. Примерное время выполнения - сорок-шестьдесят локальных часов.

– Хорошо. И подготовь краткую выжимку по методам шоковых нагрузок Тиабо. Надо бы освежить их в памяти…

Ветер гнал по тротуару опавшие листья, взметая их над асфальтом и пригоршнями бросая в лица людям. Небо хмурилось - похоже, собирался затяжной осенний дождик. Очередь глухо волновалась. От головы к хвосту то и дело передавались противоречащие друг другу слухи. В последний раз грузчик в грязно-белом халате, лениво выглянув из-за зарешеченной двери, крикнул, что "Карацам" кончается, а "Гречишной" осталось десять ящиков. Поскольку за несколько минут до того грузчик - правда, другой - сообщил ровно противоположное, толпа взвыла. Кто-то принялся стучать по дверной решетке невесть где подобранным обрезком железной трубы. Сержант патруля одэшников свирепо ткнул одного из солдат в бок и яростно махнул рукой в сторону источника звука. Солдат пожал плечами и нехотя полез в толпу. Толпа не желала обращать на него внимания, и паренек, вяло попытавшись протиснуться между сдавленными телами, отошел обратно к сержанту. Судя по мимике, сержант произнес что-то энергичное, но настаивать на выполнении приказа не стал. Между тем, около решетки возникла небольшая свара, видимая по внезапно возникшим завихрениям в монолитной до сего момента толпе, и стук прекратился.

Плохо выбритый мужичок рядом с Михасем сплюнул в сторону, едва не попав на ногу стоящему впереди амбалистому парню с огромным животом, обтянутым сетчатой, не по сезону, майкой. Амбалистый отсутствующе глянул на мужичка и вновь устремил меланхоличный взгляд в сторону заветной двери, до которой оставалось еще человек пятьдесят.

– Издеваются над народом почем зря! - процедил мужичок то ли в пространство, то ли смотрящему в его сторону Михасю. - Сами, небось, водяру в спецраспределителях получают, и не эту дрянь, а какое-нибудь маронго сахарское, - от него ощутимо несло перегаром, покрасневшие глаза болезненно помаргивали на ярком солнечном свету. - А то, что у народа с утра душа горит - им…

Мужичонка виртуозно выматерился, в одной длинной, без запятых, фразе помянув богов суфийских, зулусских, исландских, всех духов небесных, подземных, водяных и лесных, а также покойную бабушку Народного Председателя.

Михась зло и одновременно уважительно посмотрел в сторону раздражавшего его алконавта и отвернулся. Раздражало его в этой толпе все - дурацкая толкучка, в которой ему уже отдавили ноги, но ни на йоту не ускорившая движение к прилавку, ругань со всех сторон, индифферентное лицо толстой продавщицы-кассирши, изредка мелькающее через стекло, посвистывающий в коченеющих ушах ветер, и уж тем более патрули, прогуливающиеся в отдалении от толпы, но многозначительно поглядывающие в ее сторону и поигрывающие электродубинками. Он сильно пихнул в бок еще одного рьяно пытающегося пробиться вперед любителя спиртного и попытался приподняться над толпой на цыпочках, чтобы разглядеть - что там у входа?

Внутри винного отдела начал нарастать глухой шум, похожий на бурчание чайника перед кипением. Сосед Михася, прислушиваясь, жадно вытянул вперед голову.

– Как кончилась? - внезапно завопил он тонким голосом. - Врешь, есть еще у них! Да я их, б…! Под прилавком пусть посмотрят, под прилавком!

Теперь уже вся толпа ревела, кричала, ругалась. Три сотни жестоко обманутых любителей "Гречишной" на разные лады выражали свое возмущение, предлагали пошукать под прилавком или просто жаловались на судьбу. Сержант Общественных Дел энергично замахал руками, и патрули медленно, словно нехотя, двинулись к очереди.

Михась начал торопливо протискиваться к краю толпы. Но сделать это оказалось немногим легче, чем пробиться к прилавку. Возмущенные люди размахивали в воздухе кулаками, неподалеку вспыхнула потасовка. Кто-то запустил в приблизившегося солдата пустой бутылкой из-под пива. Бутылка ударила солдата по каске, и тот, обозлившись, ткнул перед собой электродубинкой, не разбирая правых и виноватых.

Загудело, запахло паленым, кто-то заревел, как бык на бойне. "Ой, убили, гады, штож вы делаете-то!" - заголосил в той стороне женский голос. Толпа заревела и бросилась врассыпную.

Михася закрутило в человеческом водовороте. Он не видел, куда его несет, все его силы были направлены только на то, чтобы удержаться на ногах. Пару раз его притиснуло к кирпичной стене, невдалеке проплыла голова сержанта с яростно оскаленными зубами. Его каска сбилась набок, а в воздетой к небе руке жалко мотался обломок дубинки. Вдалеке, быстро приближаясь, выли сирены. Наконец Михась отчаянным напряжением сил выдрался из потока и прижался к стене в небольшом закоулке, загроможденном пустыми картонными ящиками и всяческим мусором.

Пока он пытался отдышаться, мимо прогрохотали сапоги нескольких десятков солдат, за ними, плавно покачиваясь, проплыла цистерна пожарного водомета. Переждав пару минут, он осторожно выглянул из своего укрытия. Никого. Поправив очки, Михась, независимо сунув руки в карманы, вышел на тротуар и направился в сторону дома.