Полковник все же колебался.
– Почему бы вам не встретиться с этим парнем из «Дейли мейл» и не побеседовать с ним? Я могу передать ему, что вы пока не готовы дать официальное интервью и хотите сначала обговорить условия.
– Ну что ж, я думаю, это возможно.
– Да конечно! Как только я вернусь в управление, сразу позвоню ему. И еще одно: если вы все же встретитесь с репортером из «Дейли мейл», не сообщайте ему эту новость – информацию о том, что миссис Кристи жива. Пусть это пока останется между нами.
– Хорошо, – ответил полковник, – как скажете.
Кенвард обратил внимание на то, что мысль о предстоящем интервью заставляет Кристи нервничать. Если бы он знал, что знакомый Кенварда из «Дейли мейл», Джордж Фокс, – один из самых жестких и беспощадных интервьюеров на Флит-стрит, то нервничал бы еще больше. Но суперинтендент не хотел предупреждать полковника об этом.
– Не беспокойтесь, я уверен, интервью даст позитивные результаты, – сказал Кенвард и подумал, что в этом есть доля правды. Подняв голову, он увидел цепочку людей, обыскивавших склон холма. – А сейчас почему бы нам не присоединиться к этим следопытам и не посмотреть, не обнаружили ли они что-нибудь интересное?
Глава 26
Негромко постучав в дверь, Рози вошла в мой номер с подносом, на котором был сервирован завтрак. Я заметила, что она внимательно разглядывает меня. Может быть, узнала?
– Спасибо, милая, – сказала я, наливая себе чай и открывая утренний выпуск «Дейли мейл».
Девушка задержалась в номере чуть дольше, чем требовалось, и вышла лишь после того, как я сказала: «Больше ничего не нужно». Я стала перелистывать газету, но на девятой странице остановилась. Лицо мое раскраснелось, дыхание участилось. Вот идиот! Как такое могло прийти ему в голову? И еще этот дурацкий заголовок насчет добровольного исчезновения! Я начала читать, стараясь делать это спокойно и неторопливо, но против воли глотала текст целыми абзацами.
Действительно, моя жена говорила о возможности добровольного исчезновения. Она так и сказала недавно своей сестре: «Я могла бы исчезнуть, если бы захотела, только надо это как следует подготовить». Они, по-моему, обсуждали какую-то статью в газете. Это показывает, что она интересовалась данной темой – возможно, как частью замысла новой книги.
Наверное, он имел в виду тот случай, когда мы с Мэдж обсуждали рецензию на детективный роман, в котором основу сюжета составляло инсценированное исчезновение человека. Я, кажется, и вправду бросила какую-то реплику об этом авторском приеме, но, разумеется, не связывала его со своей жизнью.
Лично я считаю, что именно так оно и было. Во всяком случае, надеюсь на это. А вообще, есть три возможных объяснения: добровольное исчезновение, потеря памяти и самоубийство.
Я придерживаюсь первой версии, хотя потеря памяти в результате нервного расстройства тоже вполне вероятна.
ЯД
Я не верю, что Агата покончила с собой. Она никогда не говорила о самоубийстве, но если бы решилась на это, то, уверен, приняла бы яд. Я не хочу сказать, что она обсуждала возможность отравления, однако в ее книгах яды упоминаются очень часто.
Я не одобрял пристрастия жены к ядам, тем не менее они ее очень интересовали. Если бы она хотела достать яд, то, безусловно, сделала бы это. Она всегда добивалась своего.
Какая наглость! И это после всего, чем я пожертвовала ради него! Живу в доме, который выбрал Арчи и который с самого начала действовал на меня угнетающе; общаюсь в основном с его друзьями по гольф-клубу, хотя переношу их с трудом; и в довершение всего должна смириться с тем, что он изменил мне с женщиной, которая если и не была моим другом (да нет, каким там другом), то, по крайней мере, входила в нашу компанию.
Против версии самоубийства говорит то соображение, что человек, который хочет свести счеты с жизнью, не станет уезжать далеко от дома и снимать пальто, прежде чем растаять в воздухе.
Это одна из причин, по которым я считаю, что моя жена не покончила с собой. Мне представляется, что, сбросив пальто и оставив его в машине, она сошла с холма и исчезла в неизвестном направлении. Я думаю, что она спустилась, потому что не любила подниматься в гору.
Последняя фраза заставила меня рассмеяться – Арчи поистине хорошо знал меня! – но смех тут же сменился тихим плачем, перешедшим в рыдания. Я разглядывала сквозь слезы фотографию Арчи в газете – ямочку на подбородке, квадратную челюсть, все его красивое лицо. Я вынуждена была признаться, что все еще любила и желала Арчи, несмотря на его слова и поступки по отношению ко мне.
Я разрешила себе поплакать минуты две, после чего вытерла слезы и сполоснула лицо холодной водой. Нельзя распускаться, особенно сегодня. Я собрала вещи, оделась и, решив, что выгляжу более или менее сносно, несмотря на бледность и красные пятна под глазами, спустилась в ресторан, чтобы позавтракать.
Во время завтрака один из служащих гостиницы подошел ко мне и отдал только что прибывшее на мое имя письмо. При виде знакомого небрежного почерка мой желудок сразу перевернулся. Пришлось глотнуть чая, чтобы собраться с силами и вскрыть конверт.
Дорогая миссис Кристи, от всей души надеюсь, что Вы весело проводите время и довольны своим пребыванием в водолечебнице.
Но боюсь, что приятный период отдыха придется прервать, поскольку неделя близится к концу. Надеюсь, что все идет по плану, как мы договаривались. Вы знаете, к каким последствиям приведет нарушение договора.
Если у Вас все готово, дайте мне знать, поместив заметку в «Таймс» – просто какое-нибудь объявление, подписанное миссис Нил. Текст можете составить сами. Повторяю то, что я уже говорил: сожгите это письмо, как и все предыдущие, полученные от меня, а также записи, которые Вы, возможно, делали в связи с нашим делом.
Желаю Вам всего наилучшего. Вряд ли мы с Вами встретимся когда-нибудь после того, как дело будет завершено. Но я всегда буду с интересом следить за Вашей карьерой – хотя бы потому, что мне любопытно, повлияют ли события последнего времени на Вашу работу.
Искренне Ваш,
д-р Патрик Кёрс.
Я пихнула письмо в сумочку и отправилась на станцию. День опять выдался холодный, и из-за студеного ветра у меня снова потекли слезы. Я почти не отдавала себе отчета в том, что собираюсь делать.
Я чувствовала себя убийцей – пусть даже таким, которого гложет совесть; в поезде я избегала взглядов попутчиков. Надвинув шляпу на глаза, я нашла пустое купе и достала записную книжку. Я понимала, что в случае малейшей ошибки буду виновна в смерти человека, совершу убийство. Я еще раз переписала все этапы процедуры, надеясь, что, зафиксировав их на бумаге, почувствую хоть какое-то облегчение. В тумбочке около моей постели в гостинице был спрятан пузырек с настойкой опия. Из ядов, имевшихся в моем распоряжении, он приносил наименьшие страдания. Мысль о пузырьке и вечном небытии подействовала на мои нервы успокаивающе, но затем мое сердце замерло от ужаса: ведь я верю в Бога и самоубийство будет означать вечное проклятие.
Я в нерешительности пыталась найти повод отказаться от выполнения того, что Кёрс задумал. Уже около дома Флоры у меня появилось желание повернуть обратно и уехать в Харрогейт, но я заставила себя продолжить начатое. Ведь, помимо всего прочего, Кёрс мог либо сам следить за каждым моим шагом, либо подослать кого-нибудь из своих приспешников. Остановившись перед дверью дома, я позвонила. Флора открыла мне дверь.
– Входите, – сказала она. – Я отпустила горничную и кухарку до конца недели, как вы советовали.
Я вошла в большую уютную прихожую. Флора, казалось, испытывала прилив энергии. Глаза ее блестели, щеки раскраснелись, она говорила и двигалась с необычайной живостью и непринужденностью. Не зная о ее общем состоянии, посторонний человек мог бы подумать, что она влюбилась. Я же подозревала, что ее возлюбленной была смерть.
