– О чем вы толкуете?

– Только вы можете это осуществить. Миссис Кристи, вы должны совершить убийство, а перед этим исчезнуть.

– Вы в полном смысле слова сошли с ума, – сказала я, приподнимаясь со своего места. – Боюсь, доктор, – если вы действительно доктор, – что вам нужно обратиться к психиатру.

– Я абсолютно нормален, миссис Кристи. Не спешите, я ведь еще не сообщил вам то, что мне известно о вашем муже и Нэнси Нил.

Упоминание этого имени отняло у меня последние силы, и я снова опустилась на стул. Мне вспомнился один эпизод из детства. Мы с моей любимой няней собирали примулы. В воздухе пахло весной, небо было василькового цвета, а примулы сияли золотом, как солнце. Мы вышли из Эшфилда, пересекли железнодорожные пути и добрались до Шипхей-лейн, потом свернули в открытые ворота и оказались на лугу. Я рассматривала особенно красивую примулу, как вдруг раздался злобный крик. Фермер орал на няню: мол, какого черта она тут делает. Няня ответила, что мы просто собираем примулы. Лицо фермера стало красным как свекла, глаза чуть не выскочили из орбит, и он велел нам убираться с принадлежащей ему земли. Он заявил: если мы не уйдем сию же минуту, нас зажарят живьем. Я поверила ему и, помню, ощущала, как языки пламени уже лижут мои пятки. От страха у меня взмок лоб и к горлу подступила тошнота.

То же самое я почувствовала сейчас, когда Кёрс произнес имя Нэнси Нил.

– Может, вам выпить еще чая? Вы немного побледнели, что в данных обстоятельствах неудивительно.

– Нет. Сожалею, но мне пора домой – надо увидеться с мужем.

– Неужели? Очень сомневаюсь, что ваш муж приедет сегодня домой, а если и так, то, думаю, ненадолго.

– С чего вы это взяли?

– Пожалуй, могу сказать, что у меня есть надежный источник. Дело в том, что упомянутая Нэнси Нил – одна из моих пациенток.

– Вот как? – Я постаралась произнести это невозмутимо, но голос мой предательски дрогнул.

– Насколько помню, впервые она пришла ко мне с жалобой на плохое пищеварение. Однако вскоре выяснилось, что все дело в нервной системе. Нэнси Нил испытывала страшное беспокойство, плохо спала и так далее. Во время нашей беседы она рассказала мне все. Я стал ее доверенным лицом.

Мне хотелось уйти, но я заставила себя продолжить разговор:

– А позвольте спросить, что именно она вам сообщила?

– Она призналась, что находится в любовной связи с вашим мужем и что они собираются пожениться. Сказала, что Арчи хочет попросить у вас развода, но не знает, как вы воспримете это. По-моему, они боятся, что вы поведете себя при этом неразумно.

В горле у меня пересохло, и я говорила с трудом, но не осмеливалась сделать глоток чая – доктор наверняка заметит, как у меня дрожат руки.

– И что же вы ей посоветовали?

– Можете не волноваться, я придерживался политики невмешательства. Служил, так сказать, просто резонатором.

– Она знает, что вы следите за мной? Это она вас послала?

– Нет, что вы, ничего подобного. Ей не известно ни о моей встрече с вами, ни о моих планах.

Слово «планы» заставило меня похолодеть. Неужели он воображает, что я принимаю его слова всерьез?

– Все, что вы говорите, – абсурд. Вы не сообщили ничего нового. Мне известно, что у моего мужа была временная связь с другой женщиной. И поставим на этом точку. Это касается только моей семьи, доктор Кёрс, и останется нашим личным делом. К тому же существует такая вещь, как этический кодекс врача. Разглашение врачебной тайны, безусловно, является нарушением этого кодекса, и если вы…

– Ради бога, привлекайте меня к ответственности за это нарушение, если хотите, но должен вас предупредить, что у меня есть письма, которые мисс Нил посылала вашему мужу. Вряд ли вам доставит удовольствие, если выдержки из них будут опубликованы в какой-нибудь газетенке, для которой слово «тактичность» пустой звук.

Трудно было понять, говорит ли он правду. В его темных глазах таилось зло в чистом виде, иначе не скажешь. Я понимала, что было бы ошибкой недооценивать его или перечить ему. Но идти у него на поводу я тоже не собиралась.

– У вас есть доказательства того, что вы говорите?

– Почта доставит их вам домой в ближайшее время.

– Домой? Вы знаете, где я живу?

– Я знаю о вас все, миссис Кристи. Я получил большое удовольствие, следя за вами, за каждым вашим шагом. Как уже было сказано, я всесторонне изучал вас – не только ваши книги, но и вашу жизнь. Если вы сомневаетесь, можете убедиться в этом, задавая мне вопросы.

Но мне никакие вопросы не шли в голову, да и произнести я ничего не могла из-за того, что перехватило горло.

– Ну хорошо, я сам продемонстрирую вам свою осведомленность, – продолжил Кёрс, поглаживая свою ухоженную бороду. – Я знаю, например, что вы разбираетесь в ядах, потому что во время войны работали в добровольческом медицинском отряде.

– Это была самая обыкновенная работа, доктор Кёрс, и сведения об этом вы могли почерпнуть из любого общедоступного источника.

– Вы правы, миссис Кристи. Но вряд ли в любом общедоступном источнике можно узнать о вашей работе с супругами Эллис. Я думаю, вы многому у них научились, особенно у миссис Эллис, не так ли?

Услышав это, я потеряла дар речи.

– А как насчет еще одного знакомого – химика, который имел привычку носить в кармане порцию кураре? Вам, несомненно, известен стрихнос ядоносный – довольно красивое вьющееся растение родом из Южной Америки. Туземцы издавна научились добывать из него быстродействующий яд и смазывали им наконечники стрел, которыми стреляли из духовых трубок. Раненый человек через несколько минут умирал от удушья. Как вы отнеслись бы, миссис Кристи, к тому, что я, подобно тому химику, прячу в кармане кураре?

Мне опять хотелось назвать его сумасшедшим, но что-то остановило меня. Я решила пойти из кафе прямо в полицейский участок и заявить, что по улицам ходит душевнобольной, выдающий себя за врача из Рикмансворта. Его задержат, отправят в психолечебницу, и делу конец.

– Но у меня свои методы. Двадцатилетний стаж врача общей практики не прошел для меня даром. Многие из моих пациентов часто бывают в Лондоне, а некоторые занимают довольно высокое положение и обладают влиянием. Если действовать с умом, то можно выяснить подноготную практически любого человека.

– Понятно, – отозвалась я удрученно.

– Я, к примеру, знаю очень многое о вашем любимом непутевом брате Луисе Монтане Миллере, которого вы зовете Монти. Что он делал после войны? Пил, предпочтительно виски, не гнушался наркотиками… Я думаю, газетчики ухватятся за информацию о неблаговидных делах в семействе автора детективных романов. Читатели наверняка решат, что вам не приходится далеко ходить за материалом. И как знать, подобная публичность может пойти вам на пользу – в том случае, если вы изберете этот путь. Правда, я в этом очень сомневаюсь.

Я больше не могла это вынести.

– Боюсь, мне действительно пора домой, – сказала я, поднимаясь.

– Хорошо, миссис Кристи. Хотя, право, очень жаль прерывать нашу беседу. Я еще многое должен обсудить с вами. Но вскоре мы встретимся еще раз.

– Вот как? – произнесла я, вновь почувствовав металлический запашок его дыхания.

– О да, вне всякого сомнения. А пока что живите, будто ничего не произошло. Завтра вечером, как обычно, поезжайте вместе со своей секретаршей в Аскот. – (А это откуда ему известно?) – И я на вашем месте не побежал бы прямо сейчас в полицию. Согласно оставленным мной инструкциям, в случае моего задержания или ареста бумаги, содержащие определенную информацию, поступят определенным редакторам различных изданий.

– В таком случае до свидания, – бросила я, собираясь уйти.

– И еще одно, – сказал он. – Планы, о которых я говорил, должны быть осуществлены. Их составление заставило меня поломать голову – вы и сами поймете это.

Хотя вид Кёрса вызывал у меня отвращение, оторваться от его взгляда было трудно.