Покидая Мельничный пруд, Уна кипела от возмущения. Несносное ничтожество! Как он посмел насмехаться над ней в присутствии журналистов? Да, она была новичком в этих делах, но знала гораздо больше, чем он подозревал, – просто не хотела раскрывать свои карты. Если бы Кенвард попросил, она могла бы снабдить его важной информацией. Прояви он чуть больше вежливости, она рассказала бы кое-какие подробности из письма, украденного в Стайлзе. Но после того, как полицейский обошелся с ней, это было исключено.

Он был все-таки сущим болваном. Чего ради так упрямо придерживаться версии о гибели миссис Кристи, когда все указывает на то, что она жива? Да к тому же у него и со здоровьем явные нелады. Наверное, было бы лучше, если бы расследование вел другой человек.

Уна вернулась к автомобилю, который она попросила на два дня у брата Эрика, сказав, что хочет навестить подругу, жившую в провинции. Девушка достала папку с записями и документами, собранными по этому делу. Сверху лежало письмо Мэдж к ее сестре Агате, в котором не только называлось имя женщины, с которой у полковника Кристи была связь, – Нэнси Нил, – но и указывалось, что она живет в Рикмансворте. Уна решила, что эту женщину надо разыскать. До сих пор ее имя не встречалось в газетах, но Уна не удивилась бы, если бы оно появилось там в ближайшее время. Если Уна представится ей как журналистка, желающая взять интервью, то мисс Нил, скорее всего, даст ей от ворот поворот. Надо попасть к ней домой под другим предлогом. Но под каким?

Она достала из бардачка дорожную карту и стала намечать путь из Ньюландс-Корнер в Рикмансворт. Маршрут проходит через графство Хартфордшир, там наверняка есть библиотека с телефонными и географическими справочниками, и будет нетрудно выяснить адрес мисс Нил. А по дороге надо придумать правдоподобное объяснение своего визита. Уна завела двигатель и двинулась через Суррей и Беркшир, возбужденная и полная энтузиазма в предвкушении приключений. Жаль, что отец не может видеть, как она независима, энергична и довольна жизнью. Если бы он был жив, то, несомненно, одобрил бы ее выбор профессии. Уна сознавала, что люди ее круга смотрят на журналистов свысока, делая исключение разве что для таких, как главный редактор «Таймс» (отец сказал бы – «никаких исключений»). Но что взять с напыщенных болванов!

Если бы Уна принадлежала к властям предержащим – была бы, например, членом парламента, как леди Астор, – то постаралась бы покончить с этим дурацким делением людей на категории. Да, она, мисс Кроу, и сама бывала иногда ужасным снобом, но подобные устаревшие взгляды надо было искоренять. Ей хотелось бы изменить и многое другое, но это было непросто, люди упрямо цеплялись за старое и привычное. Взять хотя бы грязные сплетни о мужчинах вроде Дэвисона и Бобби, сына леди Астор. Какое право имеет кто-либо совать нос в чужие спальни? Тут Уне пришло в голову, что менее суток назад она сама сделала то же самое, и, усмехнувшись, она обозвала себя жуткой лицемеркой.

В Рикмансворт она прибыла в приподнятом настроении и припарковала машину около паба «Фезерс» на Чёрч-стрит. Уна прошлась взад и вперед по живописной провинциальной улочке, обнаружила полицейский участок и пожарную часть, но библиотеки не нашла. Зато рядом с маленьким кафе находился приличный на вид магазин-ателье, и Уна решила попытать счастья там. Встав так, чтобы ее не было видно из окна магазина, она подергала около шва подол своей черной плиссированной юбки из жатой шерсти. Не получив никакого результата, девушка достала из сумки пилочку для ногтей, проделала дырку в материи и потянула. На этот раз шелковая подкладка порвалась. Уна очень любила эту юбку, но треск разрываемой ткани тоже чрезвычайно понравился ей. Удовлетворенная этим актом вандализма, девушка открыла дверь ателье и под звон колокольчика вошла.

– Доброе утро, – приветствовала ее сидевшая за прилавком краснощекая женщина уютного телосложения.

Она окинула опытным взглядом костюм Уны, оценив качество материи и покрой. Одежда не была шикарной, новой и чрезмерно дорогой, но тому, кто знает толк в нарядах, сразу становилось ясно, что заплатили за нее немало.

– Могу я чем-то помочь вам? – спросила продавщица.

– О да, я надеюсь, что сможете, – улыбнулась Уна. – Я порвала подол юбки, видите?

– Дайте-ка посмотреть, – сказала портниха, вышла из-за прилавка и опустилась на колени возле Уны.

– Сегодня немного покупателей? – спросила девушка.

– Да, слава богу. Я с ног сбилась за последние полмесяца. Женщины готовятся к Рождеству. Осталась какая-нибудь пара недель.

– В это время у всех суматоха…

– Вы здешняя?

– Нет, я приехала на несколько дней из Лондона навестить друзей и умудрилась перед самым отъездом наступить на лапу хозяйскому лабрадору.

– Не беспокойтесь, я уверена, мы приведем вашу юбку в порядок. Очень хорошая работа.

– Еще бы. Я купила ее в Париже.

– «Жан Пату»?

– «Шанель», – ответила Уна. – Не знаю, можно ли зашить так, чтобы это было незаметно?

– У нас есть одна пожилая дама, которая работала раньше во французских ателье. Руки у нее просто волшебные. Но вам придется оставить юбку у нас.

– Понятно. Но у меня нет ничего другого, кроме белого кружевного вечернего платья. Днем носить его не станешь. Вы не могли бы что-нибудь сделать прямо сейчас?

– Зашить-то я могу, но не гарантирую, что шов будет не виден.

– Ясно. – Уна нахмурилась. – Как назло, мои друзья уехали в Лондон, так что я не могу взять у них что-нибудь из одежды. Но здесь живет подруга моей кузины, мисс Нил. Вы, наверное, не знаете ее.

– Мисс Нэнси Нил? Конечно, знаю. Она наша постоянная клиентка.

– Как назло, я оставила записную книжку с ее адресом в Лондоне. У вас, случайно, нет его?

– Сейчас посмотрю, – ответила портниха и, вернувшись за прилавок, открыла деревянный ящик с картотекой. – Нил… Да, вот. Мисс Нил живет в Кроксли-Грин. Кажется, вместе с родителями.

– Да-да. Вы не помните, как называется их дом?

– Реола.

– Ах да. Странное название. Похоже на валлийское. Они из Уэльса?

– Нет, насколько мне известно. Отец ее вроде из Хэмпстеда.

– Любопытно. Но все складывается к лучшему. Я пойду к ним и попрошу мисс Нил одолжить мне что-нибудь, а потом вернусь к вам и оставлю юбку.

– Значит, вы собираетесь провести здесь несколько дней?

– Простите?

– Вы не уезжаете прямо сейчас в Лондон?

– Нет, попозже. В ваших краях у меня есть еще одни друзья, хочу навестить их.

– Передайте, пожалуйста, мисс Нил мой сердечный привет, – сказала продавщица. – Она очень милая женщина, не правда ли?

– Да, просто восхитительная.

– Я забыла, как зовут ее братьев-двойняшек?

– О, я никогда не встречалась с ними. По правде говоря, я и с самой мисс Нил едва знакома.

– А где именно в наших краях живут ваши друзья?

Болтовня портнихи, столь естественная для женщин этой профессии, все больше напоминала допрос.

– В одном из отдаленных уголков, – уклончиво ответила Уна. – Провинция – это целая вселенная, вы не находите? Едешь и едешь, а она все тянется и тянется.

– И что, это слишком далеко, чтобы обратиться за помощью к ним? – Тон женщины показался Уне подозрительным.

– К ним? О нет. У сестер Джулиет и Бейб вкус – ужаснее не бывает. Если я доверюсь им, то буду выглядеть как какая-нибудь вдовствующая герцогиня из девятнадцатого столетия.

Портниха улыбнулась и, отбросив подозрения, сказала:

– Ну, успеха вам. И не забудьте заглянуть ко мне, когда переоденетесь.

– Спасибо. Всего хорошего.

На улице Уна вздохнула с большим облегчением. Она не была готова к инквизиторскому допросу, но, кажется, выдержала его. В машине она опять сверилась с картой дорог и наметила путь в деревушку Кроксли-Грин, которая была совсем недалеко от Рикмансворта. Как проникнуть в дом мисс Нил – если не пробираться через заднюю дверь, как обыкновенный взломщик, – Уна еще не придумала. Она достала из сумочки перламутровую пудреницу и, разглядывая себя в зеркальце, усмехнулась: «Лихо научилась врать мисс Кроу». Затем подкрасила губы чуть ярче, попудрилась и тронулась с места. Миновав живописную старую мельницу перед деревней, Уна стала колесить по улицам, высматривая нужный ей дом. Она проехала ряд викторианских и эдвардианских домов, но они либо были безымянными, либо их названия скрывались за густыми зарослями лавровых кустов и тисов. Повернув за угол, она увидела почтальона и, нажав на тормоза, опустила оконное стекло.