Мистер Честер, лично прибывший вызволить джентльменов из затруднительного положения, и не думал «дуться»: ему не были свойственны такие глубокие душевные порывы. Зато он со стоическим спокойствием уложил в саквояж их перепачканную одежду, ловко орудуя серебряным крюком, помог джентльменам пристегнуть воротнички к чистым рубашкам и продеть запонки и даже протянул Огастесу портсигар — серебряный, но вполне достойный, старой работы.

Сигарета с тонким золотым ободком оказалась непривычно крепкой, зато сразу перебила мерзкий запах земляничного мыла, которым пользовались в доме графини. Огаст совсем не ныл, просто, как недавний прилежный студент, прослушавший курс права, он переживал, что разворошил останки без письменного разрешения родни покойника и невольно вторгся на чужую земельную собственность…

Чтобы уяснить, по каким землям пролегал их подземный маршрут, мистер Честер и Эдвард разложили подробную карту графства и принялись примерять к ней схему лабиринта. Из-за сигареты мистер Картрайт вынужден был стоять у распахнутого окна и теперь смотрел на дорогу. Пустая и пыльная, она змеилась среди пустошей, делала большой крюк на подступах к жилищу графини, а там, за холмами были видны верхушки огромных мегалитов. Если идти пешком по траве напрямик — древнее капище совсем рядом!

Огаст прикрыл глаза: он чувствовал, как легкий ветерок подхватывает прошлогоднюю сухую листву, кружит над дольменом, набирает силу, становится мощным вихрем. Воронка вращалась все быстрее и подбиралась, чтобы поглотить его душу и утащить вниз, в проклятое подземное чрево, туда, где прямо под плоским камнем находится мрачный зал и жрецы забытого культа приносят свои кровавые жертвы…

Мистер Картрайт, с вами все в порядке? Сэр? — чистый девичий голос помешал ему окончательно унестись вниз. Голос принадлежал чувствительной юной леди по имени Анна, компаньонке графини Таффлет. — Графиня просила меня передать, что ждет вас с мистером Горрингом к чаю. Леди Делия говорит, что давно так не смеялась…

Боюсь, вышло неловко… — смутился Огаст.

Мне тоже… Я очень испугалась! — девушка покраснела. Античные камнерезы мечтали бы увековечить профиль мисс Анны на камеях: она собрала волосы в простую прическу, оттенявшую ее классические черты. — Я живу здесь совсем недавно, но слышала, что прошлой весной один ненормальный сбежал из санатория для неврастеников, это неподалеку в здании Аббатства, и сжег постройку для коней во дворе!

Постройку?

Простите. Мне следовало сказать «каретный сарай», — девушка снова смутилась. Она говорила с милым, едва заметным акцентом. Огаст уже знал, что юная компаньонка вдовствующей графини мисс Львова — русская. — Графиня Таффлет надеется на ваш с мистером Горрингом скорый визит, — затем она добавила шепотом: — Здесь так тревожно!

Действительно, очень тревожно!

Молодые джентльмены покинули обиталище графини с надеждой скоро вернуться…

Май, 9, 1939 г., вторник 09–15 по Гринвичу

Знн-Холл встретил их оживлением и суетой: механик у гаража протирал тряпицей новенький, казенного вида джип, а мистер Лесли, считавшийся старшим лакеем, бросившись к управляющему с максимально допустимой приличиями скоростью, отчитался: — Мистер Честер! Прибыл капитан Пинтер и просил предоставить ему просторное, светлое помещение. Я имел смелость предложить трофейный зал…

— Достойный выбор, — снизошел до одобрения мистер Честер.

— А еще мистер Пинтер требует немедленно собрать всех джентльменов… — на простодушной физиономии Лесли отразились сомнения в праве гостя самочинно распоряжаться другими джентльменами.

— Не вижу препятствий! — ободрил его управляющий.

Все трое поднялись наверх — рука дворецкого в белоснежной перчатке толкнула тяжелые дубовые створки: измотанные, оголодавшие джентльмены вошли в зал…

Такое помещение есть в любом старом английском особняке, хотя называться может по-разному: охотничьим, рыцарским или даже оружейным залом. По стенам непременно будут развешаны звериные го-

ловы со стеклянными глазами, ветвистыми рогами или пышными гривами вперемешку с дедовскими доспехами и колониальными диковинками. Впрочем, трофейный зал Энн-Холла имел свою специфику: его центр занимало одряхлевшее чучело гиппопотама. Грустный кукольный взгляд животного был устремлен прямиком в окно, на девонширские пустоши, поэтому посетителей встречала часть бегемота, противоположная голове, зато с хвостом, завершавшимся мастерски изготовленной шелковой кисточкой.

В угол был втиснут египетский саркофаг, рядом на двух крепких цепях покачивался бивень мамонта. Африканские ритуальные маски недобро скалились между палашами с золотыми насечками, ятаганами и старомодными ружьями.

Вдоль стен располагались длинные стеклянные витрины, в которых годами пылились артефакты, извлеченные из археологических раскопов: вот уже более трех веков коллекционирование оставалась любимым хобби в роду Колдингеймов.

Присесть было решительно негде!

По этой прозаической причине их потенциальный коллега, мистер Сингх, бродил среди раритетов, сложив руки на груди. Он был одного возраста с Огастом и Эджи — ему тоже недавно исполнилось двадцать четыре года, — но выглядел зрелым, даже солидным мужем. Возможно, из-за смуглой кожи и холеной окладистой бородки или из-за полувоенного покроя его френча; мистер Сингх был больше похож на оживший колониальный трофей, чем на чиновника таможенной службы. Все его доступные для обзора пальцы были унизаны перстнями с неимоверно крупными камнями, на груди теснились экзотические знаки отличия и ордена, яркие и нарядные, как елочные игрушки, а голову венчал высокий тюрбан. За мистером Сингхом неотступно следовали два слуги-сикха в таких же тюрбанах, с бородами, свернутыми в валик и убранными в специальные сеточки. Изредка сикхи тихонечко переговаривались между собой.

Как спалось, джентльмены? — вежливо осведомился мистер Сингх.

Замечательно! — выдохнул Эдвард.

Вы ничего не слышали ночью?

Нет!

Мне показалось… — индийский гость говорил на хорошем английском, но простом и пресном, как галета из флотского пайка, — что внизу плачет девушка. Бетти, кажется.

Под прикрытием бегемотовой туши Эдвард лягнул приятеля ногой, намекая, что именно его ночные вопли внесли разлад в душу мистера Сингха. Огаст уже намеревался вернуть пинок будущему лорду, но тут тень бомбейского таможенника, скользившая по бордовым шпалерам, перестала повторять его движения и зажила собственной жизнью: стала отплясывать на стене шига-джигу[11]! Огаст застыл с неприлично приоткрытым ртом, а мистер Сингх повернулся к управляющему:

Мистер Честер, скажите, в доме есть леди по имени Бетти?

Нет, сэр. Наши гости исключительно джентльмены.

Возможно, есть прислуга с таким именем?

Вся прислуга женского пола проживает в деревне.

Но я слышал!

Всего лишь акустическая иллюзия…

Я не подвержен галлюцинациям! — насупился мистер Сингх.

Взгляните сюда, — мистер Честер высоко поднял руку и пошевелил пальцами, но тень на стене превратилась в голову волка с огромной распахнутой пастью! Сердце Огаста сжалось и пропустило несколько ударов — ему пришлось одной рукой схватиться за туловище бегемота, а другой — за спортивное предплечье Эдварда, чтобы не рухнуть на пол.

Оптическая иллюзия, — равнодушно констатировал мистер Честер. — Для окон использовали особое стекло, оно преломляет солнечные лучи так, что тень искажается. В здании масса подобных приспособлений. Наличие призраков в старом доме повышает его оценочную стоимость. Так считали в прошлом столетии, и хозяева позаботились создать здесь готическую атмосферу. Вот и все.

Действительно, просто! — заметил незнакомый голос.

В зал стремительно вошел коренастый джентльмен и представился:

Коммандер Пинтер! Можете называть меня «капитан».

Пока звучали формальные приветствия, Огаст разглядывал своего временного начальника: тот был невысок или пиджак сидел на нем мешковато, как обычно выглядят костюмы, купленные в универсальном магазине, а не сшитые на заказ. Ботинки тоже мало соответствовали сезону и обстоятельствам. Зато капитан Пинтер обладал зычным голосом и походкой уверенного в себе человека.