Дрозд несколько раз взмахнул крыльями, набирая высоту, а потом медленно опустился вниз и исчез в центре кладбища неподалеку от заброшенной часовни.

Неведомая, неподвластная разуму сила понудила мистера Картрайта бродить по запущенным кладбищенским дорожкам в поисках своего крылатого поводыря, пока он не споткнулся о выпачканный свежей землею заступ, брошенный на треснувшую могильную плиту:

Джим Уотерс 1709–1754

! Он сохранил голову!

Между датами и надписью был весьма реалистически изображен череп — таращил пустые глазницы в синее небо и ухмылялся. Фоном для «Адамовой головы» служили два скрещенных меча. Огаст встрепенулся, поежился, как человек, внезапно проснувшийся от глубокого и тяжелого сна, не в силах сообразить, где он, что с ним приключилось.

Напуганный дрозд вспорхнул вверх, но скоро вернулся и продолжил склевывать мелкие кусочки галеты, которые сыпала на могильную плиту рука, обтянутая белоснежной перчаткой, — она принадлежала мистеру Честеру!

Дворецкий покончил с печеньем, тщательно отряхнул кончики пальцев и с невозмутимостью, мало соответствующей месту и обстоятельствам их встречи, заметил:

Мистер Картрайт, вот вы где! Вас повсюду ищут. В Энн-Холл прибыл его милость лорд Глэдстоун. Где остальные джентльмены?

Не знаю… — горько вздохнул Огаст.

Конечно, вы знаете! — уверил его дворецкий. — Просто подумайте о них.

Но Огаст мог думать только о прожорливых языках пламени, жирных хлопьях сажи и безысходном скрежете, с которым рушились вниз перекрытия в горящем здании. Скорбный мраморный ангел, украшавший соседний склеп, уронил слезу вместе с ним. Капли вечерней росы собирались в изгибах каменных кудрей, устремлялись вниз по щеке, соединяясь с влагой, задержавшейся в складках греческого одеяния, созданных резцом скульптора, и уже тонюсенькие ручейки воды стекали вниз, на скудную почву. Кованая решетка, закрывавшая вход в склеп, давным-давно проржавела. Мох укутывал изножье статуи, а земля вокруг склепа выглядела мягкой и рыхлой.

Ангел поманил его пальцем — статуя чуть заметно качнулась: земля под ногами молодого дипломата зашевелилась и застонала, черные, мертвые пальцы выскользнули наружу из-под решетки и попытались ухватить его за штанину. Огаст в ужасе отпрянул:

Сэр… эй… сэр… — взвыли земные недра. Затем раздался глухой звук удара и металлический скрежет, голос зазвучал куда более явственно: набрал силы, мощи и наглости: — Иди сюда, придурок!

Призракам нет места на освященной кладбищенской земле: за свою богатую литературными впечатлениями жизнь Огаст прочел достаточно готических романов, чтобы затвердить это правило. Но сколько времени уходит у мертвецов на превращение в призраков, авторы скромно умалчивали. Видимо, не слишком много: голос очень напоминал… сгинувшего в огне коммандера Пинтера.

Чертовы идиоты! Вы там, сверху! Дерните решетку — кто-нибудь! — раздался еще один вопль. Огаст уже мог разглядеть в глубинах склепа отчетливое видение во внешней оболочке Эдварда Горринга. — Выпустите нас отсюда!

Не обремененный пиететом перед творениями романтиков мистер Честер наклонился к самой решетке, затем подобрал заступ, сковырнул им проржавевший замок с такой ловкостью, словно всю жизнь ничем другим не занимался, поддел заступом прутья и потянул решетку на себя. Она со скрипом открылась.

Через низкую арку входа, чертыхаясь и кашляя от пыли, выбрался капитан Пинтер, за ним воспоследовал доктор Рихтер, и наконец на поверхность выкарабкались мистер Горринг и Лесли, волочившие бездыханное тело леди Уолтроп.

Они опустили Маргарет на зеленную траву, Горринг потер плечо:

Уф… Мне стоило обручиться с какой-нибудь другой, более стройной и миниатюрной леди! — он глубоко вздохнул свежий, пропитанный запахом зелени воздух и улыбнулся: — Гасси, старина, здорово, что ты тоже вспомнил про подземные коридоры!

Мистер Картрайт растерянно промолчал.

Мы едва не загнулись…

Будущий лорд отряхнул с плеча клочья свалявшейся пыли и паутины: все они были изрядно перемазаны пылью, жидкой грязью, кирпичной крошкой, сажей и еще бог весть чем. Одежда кое-где разорвалась, кое-где обгорела. В подземельях полно всякого дерьма, заметил Горринг, кишмя кишат крысы, летучие мыши и пауки. Болтаться там — даже если неплохо помнишь карту — мало вдохновляющее занятие, но все равно лучше, чем превратиться в сильно прожаренный стейк!

Заключенным основательно повезло, что здание амбара, который позже перестроили в общественно полезные заведения, а именно в амбулаторию и полицейский участок, сохранило выход в подвалы и что этот выход находился именно в камере. Да, пришлось здорово подналечь на крышку люка, скрытую под нарами, но за долгие годы дерево основательно прогнило и в конечном счете не выдержало натиска…

Мистер Честер критически оглядел джентльменов и уведомил:

Лорд Глэдстоун сегодня прибыл в Энн-Холл. Недопустимо, чтобы их будущая милость предстал перед их милостью в столь неприглядном виде! Придется вернуться в деревню…

Доктор Рихтер кашлянул — как иностранец, он не претендовал на соблюдение протокола британского гостеприимства, но мог предложить более короткий маршрут: санитарно-гигиенический визит во вверенный его заботам санаторий.

Май, 1939 г., 15, понедельник 17–05 по Гринвичу

Плачевная участь сгореть заживо могла постигнуть и доктора Рихтера. Коллега Уолтроп любезно предоставила ему оборудование, имевшееся в амбулатории, и он, радостно предвкушая научное открытие, погрузился в изучение фрагментов костной ткани, изъятых полицией из подземных ходов. Доктор рассчитывал проверить одну гипотезу…

Он всегда питал интерес к явлениям, известным как «психические эпидемии», когда некое психическое отклонение или расстройство, поразившее одного человека, распространяется на целые массы. Что служит катализатором таких процессов? Доктор Рихтер проанализировал большее число подобных происшествий по описаниям, сохранившимся в фольклоре и летописях, медицинских изданиях и трактатах, даже в заметках современных газет, и отметил, что зачастую массовые психозы предшествуют эпидемиям. В результате он пришел к выводу, что нервное истощение открывает ворота инфекции. Местная легенда о Малютке Бетти подтверждала его предположение. Что произошло в городе, согласно легенде, изложенной сразу в нескольких письменных источниках? Некий рыцарь отказался ехать на охоту, сославшись на плохое самочувствие. На его постели, плаще и одежде обнаружили пятна крови — повышенная проницаемость сосудов. Разнообразные кровотечения — типичный признак геморрагической лихорадки, которой рыцарь мог заразиться в Северной Африке. Его слуга провел общепринятые в тот период карантинные мероприятия: окуривал помещения, на что указывает дым, который видели местные жители; готовил снадобья из кореньев и листвы — запах, который они унюхали. Обратив свой гнев на больного рыцаря, вытащив его из изолированного помещения и массово контактируя с ним во время расправы, горожане ослабили свои естественные защитные силы эмоциональной перегрузкой и не смогли противостоять болезни, малохарактерной для Европы. Так появился миф об убийственном проклятии — «кровавой лихорадке», выморившей городок. Хотя доктор Рихтер не был эпидемиологом, но рассчитывал обнаружить следы возбудителей болезни и идентифицировать их. Постоянная низкая температура, характерная для подземных сооружений, была его союзницей, он приготовил препараты, припал к окуляру микроскопа — для начала осмотрел детский скелетик со сломанными шейными позвонками и характерными раздроблениями теменных костей — и пришел к выводу, что злополучная Малютка Бетти просто свалилась в ров с высокой стены! Но когда перешел к датировке прочих фрагментов, то пришел в некоторое недоумение: в большинстве кости не имели отношения к временам мечей и еретических костров, они были не старше пятидесяти лет, некоторые и вовсе новенькие! Доктор так увлекся, что осознал опасность слишком поздно: когда в кабинет влетела леди Уолтроп и схватила череп, стоявший на полке. Ее волосы и одежда дымились, а глаза выглядели такими же пустыми и бессмысленными, как глазницы черепа: леди успела наглотаться угарного газа и свалилась без чувств.