Альберт покачал головой, а потом ответил:

— Пилар, ваши коллеги иногда вспоминают Лео? Я понимаю, что официально его упоминать вряд ли будут, но в разговорах на офисной кухне? Во время ланча?

— Вспоминают, конечно. Мы все еще не скоро оправимся...

— Дорогая, вы не могли бы... передавать мне эти разговоры? Вы не поверите, сколько полезной информации можно вытащить из простой болтовни двух коллег за чашечкой кофе.

— Не знаю, мистер Лаккара, чем это вам может пригодиться. В основном, все были шокированы той волной разоблачений в связи с именем Лео, которая прокатилась в прессе после его смерти. Но я попытаюсь быть повнимательней... Ради Лео, понимаете?

Была ли она влюблена в Лео? Возможно, их связывали какие-то отношения? Альберт осадил себя, напомнил, что его это не касается. Ему достаточно того, что Пилар готова помочь.

Альберт, стараясь говорить негромко, рассказал ей о разговоре с сенатором и о своей попытке разузнать, кто покинул здание сразу же после убийства Дробински. Да, Лаккара и сам понимал, что такой человек не будет расписываться под своим настоящим именем у столика секьюрити, но, может быть, его кто-то запомнил? Пилар выглядела озадаченной. Если предположения Альберта верны, убийца постарался бы уйти из башни незамеченным, а значит, ему надо было дождаться следующего дня. Когда она озвучила эту мысль, они с Альбертом поняли, что думают об одном и том же — убийца, скорее всего, остался в офисе FBC, а сделать это он мог, только если сам был сотрудником корпорации.

— Поэтому камеры ничего не зарегистрировали! — воскликнул Альберт. Как он раньше об этом не подумал!

— У нас работает почти четыреста человек — это не считая контрактников, — вздохнула Пилар и нервным движением поправила браслет на руке, — можно, конечно, попросить у менеджмента Бейшор данные с электронных пропусков, но вряд ли вам это поможет, мистер Лаккара — по ним не определишь, только ли пришел человек на работу или вышел на минуту купить кофе...

Тот, кто убил Лео, был настоящим профессионалом. Сложно представить, чтобы таковые нашлись среди тех, кто работал на корпорацию на постоянной основе. Хотя... Альберта держать оружие в руках научила война, у него и сейчас, если понадобится, не дрогнет рука выстрелить в противника. И всё же...

— А те, кого нанимают по контракту, получают электронные пропуска?

— Все до единого.

— На какой период времени компания обычно предлагает контракт?

— От недели до нескольких месяцев. Вы же понимаете, мистер Лаккара, всё зависит от проектов. Например, когда понадобилась реклама в печатных изданиях для цикла передач о пожарах в Форткойоне, мы наняли дизайнера всего на несколько дней, так как у нашего постоянного работника уже был полный завал.

— А сколько контрактников работало на компанию, когда произошло это несчастье с Лео?

— Пятеро...

— Пилар, будет ли слишком самонадеянно с моей стороны попросить вас предоставить мне имена этих людей и их адреса? Я понимаю, что вы сильно рискуете и готов предложить вам компенсацию...

Пилар не дала договорить и крепко сжала его запястье:

— Вот уж оставьте эту идею. Я же сказала, что буду вам помогать, и не ради какой-то там вашей компенсации! Лучше скажите: у вас есть идеи, кому смерть Лео могла бы быть выгодна?

Альберт мрачно подумал, что она была бы выгодна любому, даже самому обычному, северянину. Лео покушался на святое: на историю, которая не подлежала пересмотру, на людей, которые здесь были чем-то сродни идолам.

— Будьте осторожны, — только и шепнул на прощание своей знакомой, но по её серьёзному взгляду понял, что предостережение было лишним. Пилар и сама знала, в какую опасную игру вступила.

По пути на работу Лаккара остановился попить кофе в «Сирене». Заказал латте и, присев за столик, открыл ноутбук. Задумался. Кто из сотрудников корпорации мог быть причастен к убийству Лео? Да, фотографии были шокирующие и заставляли задуматься, но никаких доказательств у Лео не было. Или были? Кто мог об этом знать? Кто мог знать о существовании этих файлов, если сам Альберт обнаружил их существование только после смерти Дробински?

— Я начал не с того конца, — пробормотал Альберт. Забыв про кофе, ввёл в поисковую систему «Кьюан Мун, фотограф». Фотография. Досье. Дата рождения. Дата смерти. Несчастный случай...

В голове было на удивление пусто. Никаких идей, догадок, предположений. Только реакции. Пальцы сами набрали адрес «Жёлтых Страниц». Нет, одна мысль всё же мелькнула, почти мольба, чтобы в базе данных не было никаких серьёзных обновлений за последние полгода. И Лаккаре повезло: на его запрос браузер выдал адрес, который Альберт тотчас ввёл в навигатор на мобильном. Тут же позвонил Барросе.

— Напился вчера, сукин сын? — прозвучал на другом конце суровый вопрос, когда Альберт сообщил, что в офисе сегодня не появится.

— Ты знаешь, Том, я не пью. Нужно повидаться с одним человеком. Думаю, тебе понравятся результаты.

Женщина, которой Лаккара в этот пасмурный день решил нанести визит, жила в двух часах езды от Оресты. Альберт съехал с основного шоссе — навигатор настоятельно советовал свернуть на просёлочную дорогу и срезать угол. Теперь его автомобиль проносился мимо опустевших полей, на которых вороньё промышляло скудными остатками жатвы.

То и дело приходилось обгонять медлительные, деловито тарахтящие тракторы. Не имея привычки к вождению на сельской дороге, Лаккара едва успел притормозить, когда перед ним из перелеска выскочил здоровенный олень. В три прыжка красавец-зверюга пересёк двухрядку и скрылся среди деревьев. Альберт озадаченно покрутил головой, хмыкнул и медленно тронулся с места, уже не рискуя гнать. Судя во всему, зверью тут вольготно живётся. Кто знает, какой ещё четвероногой твари приспичит выскочить на дорогу?

Погода, похоже, решила испортиться окончательно. Серая пелена низких слоистых облаков ещё больше уплотнилась, отяжелела, грозя вот-вот разродиться нудным затяжным дождём. Год подходил к концу и не обещал впереди ничего, кроме скорой холодной зимы.

Вскоре, следуя советам навигатора, Альберт свернул с просёлочной дороги в лес и ещё с полчаса, матерясь про себя, полз по грунтовке, надеясь, что гаджет всё-таки не ошибся. Но, вопреки его опасениям, непролазного оврага впереди не оказалось, и через несколько минут он подъехал к небольшому дому — старому, выкрашенному в бледно-голубой с белым цвет. К крыльцу вела неширокая, выложенная камнями дорожка, вдоль которой стояли горшки с крупными соцветиями бело-жёлтых хризантем. Лаккара заглушил мотор и вышел из машины. Поёжился. Запахнул пальто и, спрятав в карманы руки, не спеша пошёл к дому. Возможно, хозяйка уже заметила незваного визитёра и сейчас наблюдает — пусть видит, что он пришёл с миром. Лаккара поднялся по ступеням крыльца, огляделся в поисках звонка и, не найдя такового, постучал. От порыва ветра тоскливо зазвенела подвеска воздушных колокольчиков. Альберт недовольно поморщился — не любил он эту дурацкую «музыку ветра». Почему в Левантидах такой перезвон можно было услышать только в смурный осенний полдень, когда на улице ни души? Специально, что ли, любят северяне нагнать тоску?

Выждав с полминуты, Лаккара заподозрил, что дома никого нет — или же он настолько незван, что принять его не захотели? Однако уезжать ни с чем как-то не улыбалось. Постучав ещё раз и снова не получив ответа, он спустился с крыльца и прислушался. Откуда-то из-за дома доносился приглушённый отрывистый звук, напоминающий удары топора по дереву. На него Альберт и пошёл и, обогнув дом, обнаружил на заднем дворе, метрах в тридцати от себя, невысокую, крепко сбитую женщину, колющую дрова. Заметила она Лаккару не сразу, но, увидев, замерла и поднесла ко лбу руку — не то вытирая пот, не то прикрывая лицо.

Пока он шёл, женщина стояла, не двигаясь и не сводя с него напряжённого взгляда. В нескольких шагах до неё Лаккара остановился, давая возможность рассмотреть себя и убедиться, что он не представляет опасности. Женщина выглядела вполне спокойной, однако топор из рук так и не выпустила — ждала, предоставляя визитёру возможность заговорить первым.