Альберт улыбнулся и поднял руку в жесте приветствия.

— Миссис Мун? Меня зовут Альберт Лаккара. Не согласились бы вы уделить мне немного времени?

— Ох, надеюсь вы не из полиции, — окинув собеседника быстрым взглядом, женщина отбросила топор к поленнице и сняла перчатки.

Протянула руку:

— Крис. Просто Крис, без церемоний.

Лакккара шагнул вперёд, принял её ладонь и удивился крепкому, почти мужскому пожатию.

— Был бы из полиции, вы бы отложили топор не так охотно? — пошутил он.

Женщина вежливо улыбнулась, но развивать тему не стала, пояснив сухо:

— После гибели мужа долго покоя не давали.

Альберт сочувственно покачал головой. Заметив взгляд , брошенный им на поленницу, Крис пояснила:

— Тут ничего нет. Ни электричества, ни воды, ни почты, ни интернета. Даже пожарные до нас быстро не доберутся. Не важно, какое у вас образование — бесполезный вы тут человек, если не умеете рубить дрова.

— Занесло же вас, ёжкин кот, — заметил Лаккара и тут же спохватился. — Но красиво.

Женщина передёрнула плечами.

— Долгая история. Пойдемте в дом, что на ветру мёрзнуть.

Альберт не ждал, что Крис разговорится, но по дороге она сама начала рассказывать. Лаккаре показалось, она так соскучилась по простому общению, что была рада поговорить даже с незнакомым человеком. Оказалось, их с мужем просто обманули. Они искали, где начать совместный бизнес. Хотелось уехать подальше от города — планировали открыть небольшой мотель, водить туристов в горы. Вроде бы и дом подходил — обычный мини-отель, «кровать и завтрак», есть где остановиться гостям. Только о его существовании, как оказалось, никто не знал, и никакого бизнеса прошлый владелец не отладил. Чете Мун пришлось всё начинать с нуля. «Ну, и вот...— Крис повела рукой по подворью. — Мужа сбил поезд в начале весны, и... Даже если найдутся дураки вроде нас и купят этот дом, в столице на вырученные деньги я даже собачью будку не выторгую».

До этого они жили в Глейбе, лучшем районе Оресты. Почти даунтаун, но выглядит как сельская местность. Старинные трёхэтажные особняки — редкость в городе. Это потом вошло в моду строить двухэтажные частные дома, а в начале прошлого века третий этаж был необходим — там жила прислуга.

Открыв входную дверь, Крис перехватила рванувшего было на волю кота в послеоперационном воротнике.

— Вот же дурашка, день как очухался, а уже норовит сбежать!

Держа на руках и поглаживая нервно бьющего хвостом питомца, она провела Альберта в скромно обставленную гостиную. В доме пахло корицей и чем-то неуловимо домашним, уютным. Альберт мимолётно подумал, что она печёт печенье по давно заведённой привычке — даже тогда, когда их уже некому есть. Возможно, таким образом сохраняет для себя иллюзию семьи... Можно только представить, каково ей тут приходится — одной, в этой глуши.

Крис вежливо предложила чаю, Лаккара не менее вежливо отказался. Ему не терпелось поскорее перейти к делу, но торопить хозяйку казалось неудобным.

— Кьюан дом получил в наследство от родителей. Представляете, каково было такой дом продать? Но мы решились. Здесь покой и медведи. Но Кьюан предпочитал медведей тем призракам, которые его одолевали. В конце концов, с медведями всё просто. Мы друг друга уважаем.

Она села в кресло напротив, продолжая гладить присмиревшего кота.

— Так что вы хотели спросить?

Альберт вытащил из кейса и разложил перед женщиной отпечатанные в Бадкуре фотографии.

— Ваш муж сделал эти снимки?

Ни один мускул не дрогнул на её лице.

— Откуда они у вас?

— Вам знакомо имя Лео Дробински?

Крис сняла очки и провела рукой по коротко остриженным волосам.

— Знакомо. Я послала ему эту флешку. Мы... договорились. — Она глянула на Лаккару едва ли не с вызовом. — Да, мне нужны деньги.

Альберт примиряюще улыбнулся: никаких проблем, понимаю.

Женщина заметно расслабилась и продолжила:

— Дробински приезжал к нам за несколько недель до гибели мужа. Он и прежде уговаривал мужа отдать флешку, но Кьюан твёрдо решил, что не полезет в это дело. Он и так нарушил правила, сделав копию файлов... — Крис с усилием потёрла лоб. — Я не прислушивалась к их разговору, но слово «Катамарка» звучало постоянно. Помню эту историю. Кьюан провёл в этом проклятом месте неделю, кажется...

— Середина июня, да... Катамарка была взята федералами где-то в середине июня.

— Семнадцатого июня. Как сейчас помню.

Альберт насторожился. Что-то в датах перестало совпадать.

— Не проверял официальную дату, но... вы уверены?

— Ещё бы. Это мой день рождения. Сложно не запомнить, согласитесь. У мужа был хороший предлог сказать: «Дорогая, приеду — подарок с меня». И потом забыть об этом. — Крис задумалась на несколько секунд, потом добавила: — Хотя после того, что он там увидел — я не удивляюсь. Вы сами откуда?

Вопрос был задан мягким тоном. Крис чем-то располагала к себе, и с ней хотелось быть откровенным. От чувства враждебности, с которым Лаккаре приходилось постоянно сталкиваться в столице, ломило плечи как от тяжёлого ранца.

Услышав ответ, женщина лишь приподняла бровь:

— Ну да, аппиец. Так я и думала... Да ещё столичный мальчик... И как вам картинки? Впечатлили?

Сделав глубокий вдох, Альберт посмотрел на собеседницу и чуть прищурился.

Крис истолковала его взгляд по-своему и пожала плечами:

— Не горячитесь, я же не вас лично обвиняю. Хотя, может, у вас самого руки по локоть в крови.

Лаккара предпочёл не развивать спорную тему, лишь обронил сухо:

— Я такие, как вы выразились, картинки, видел своими глазами. И на своей земле, чёрт бы вас побрал, Крис. Но не время и не место об этом говорить.

Продолжать этот разговор стало нелегко, хотя он понимал: её муж к произошедшему не имеет никакого отношения.

— Не возражаете, если спрошу, как ваш муж... — Лаккара осёкся.

— Как его угораздило попасть под поезд? — Крис тяжело вздохнула. — Для меня до сих пор загадка. Он позвонил со станции, сказал, что встретил старого приятеля. Предупредил, что задержится, они решили выпить за встречу. Экспертиза потом подтвердила высокую степень опьянения.

— А что за товарищ?

Она пожала плечами.

— Кьюан не назвал имени. Вроде проводил того приятеля на поезд, а потом возвращался, шёл близко к краю платформы. По официальной версии, его затянуло вихревым потоком... — Женщина нервно потёрла запястье, задремавший было кот боднулся лбом, подныривая под её ладонь. — Хотела спросить... Что вы будете делать с этими фотографиями? Дробински готовил очередную сенсацию, но вы же — не журналист?

— Сделаю то же, что и Лео. Сделаю всё, чтобы их увидели.

— Зачем? Вам-то это — зачем? Вас, аппийцев, и так ненавидят, зачем напоминать людям о том, что сотворили ваши боевики?

«Вы в этом настолько уверены?» — так и подмывало спросить, но Лаккара сдержался. Спорить и накручивать себя не имело смысла. Он решительно встал с кресла, попрощался, и, уже стоя у двери, произнёс негромко:

— Спасибо, что не отказались помочь.

Заведя машину, Альберт бросил взгляд в боковое зеркало. Крис стояла на крыльце, куталась в толстую вязаную кофту и выглядела такой одинокой, что он разом остыл. Чёрт с ней. Бывало и хуже.

Нельзя было сказать, что встреча принесла какие-либо результаты. Да, теперь Лаккара знал, кто послал Лео файлы. Что это меняло? Чета Мун жила в такой глуши, что о их существовании все забыли.

Выезжая на просёлочную дорогу, Альберт выхватил взглядом знак, предупреждающий об ограничении скорости: впереди, над рекой, резкий поворот, ехать можно не больше двадцати миль в час. Принял к сведению — и снова вернулся к тому, вокруг чего вертелись мысли последние несколько дней. Фотографии, сделанные Муном, датировались между шестнадцатым и двадцатым июня.

Катамарка была взята семнадцатого июня...

Альберт ударил по тормозам — задумавшись, за малым не прозевал поворот, но вовремя притормозил. Катамарка была взята семнадцатого июня. Даты, даты не совпадают!