— Так что не в порядке с маленькой мисс? — без обиняков спросил Эванс, закрывая металлическую дверь. — Она из этих... которые на диете постоянно, что ли?

— Много чего не в порядке с маленькой мисс, — произнес Дэвид, подражая говору Клайва, — и — нет, диеты тут ни при чём.

Клайв нахмурился, пробормотал «О, чёрт...» и отвёл взгляд... Дядя Джо курил всю жизнь. Когда тетушка Нелл замечала, что, если он не бросит дымить сам, рак его заставит, он только отмахивался. «Знаешь, каков процент смертности среди некурящих? — шутил он. — Все сто процентов!» Когда в ноябре появились хрипы и кашель, ни к какому врачу дядя Джо, понятное дело, не пошёл. Во-первых, визит к врачу был ему не по карману, так как надо было копить на новую крышу, а во-вторых, он был уверен, что чудодейственный чай тетушки Нелл излечит от всех хворей. Уверенность длилась до середины января, а потом всё-таки пришлось... И было — поздно... Но дядя Джо хорошо пожил на свете: не каждый доживает до семидесяти лет и умирает в своей постели, окружённый детьми, внуками, братьями и племянниками. Да ещё и на руках у любимой жены, с которой прожил душа в душу больше сорока лет. Многие ровесники Клайва не дожили и до тридцати, остались лежать под маковыми полями Аппай. А эта девушка — совсем ребёнок, и — тоже?

Уэллс заметил, как исказилось лицо собеседника, и поспешил продолжить, догадавшись о его мыслях:

— Нет-нет, это не то, что вы подумали, Эванс. Мягко говоря, все её проблемы в голове. Если честно, я думаю, что психолог уже состояние на ней сколотил, а ей только хуже становится.

— В голове — это как? — удивился Клайв. У всех девчонок были проблемы в голове, по его мнению. Беспроблемных он ещё не встречал, поэтому фраза требовала пояснения.

— Ей... — Дэвид помедлил, потом продолжил, — ей досталось сильно.

Уэллс выглядел напряжённым, разговор на эту тему давался ему с трудом, поэтому Клайв уточнять не стал и сменил тему:

— Так она — ваша сестрёнка?

— По отцу. У нас тринадцать лет разницы.

— И что, она совсем не ест?

— Очень мало. И поэтому постоянно теряет вес. Спит по 20-30 минут в день, причём только в движущемся автомобиле.

— Ну, если это будет продолжаться, то опасную игрушку вы ей купили, сэр. Через полтора года мышастый вымахает в большого и сильного зверя. У вашей сестры должно хватить силёнок, чтобы с ним справляться. Вы бы купили ей что-то попроще. Какую-нибудь старую кобылу, которая детей в терапевтических центрах катает... А то и просто... котёночка.

— Через полтора года... — Дэвид запнулся и провёл рукой по лбу, подбирая слова, — полтора года она, может, и не протянет... А потом — она не хочет котёночка. Она всю жизнь хотела лошадь. Вот есть какое-то притяжение между этими девчонками и лошадьми...

— М-м-м, не думаю, что миссис Логан обрадуется, если её жеребёнок станет орудием самоубийства... — мрачно пошутил Клайв, но, перехватив взгляд Дэвида, быстро сменил тон: — Не справится ваша сестрёнка с ним. Никак. Может, только пока маленький он. Понимаете, растить лошадь — это уметь надо. Столько дров можно наломать! А для дурно воспитанной лошади иногда одна дорога и остаётся — на мясо.

— Поэтому мне нужна ваша помощь, Эванс. Мне нужно, чтобы на первых порах рядом с ней был знающий человек. Деньги для нас не проблема...

Дэвид тяжело вздохнул:

— Послушайте, Клайв, я всё перепробовал. Вы будете смеяться, но жеребёнок — это моя последняя надежда возродить в ней интерес к жизни. Мне нужно, чтобы у неё цель какая-то появилась — как-то так... Мой брак разваливается, у меня двухлетний ребёнок, которого я практически не вижу, потому что провожу почти всё время с сестрой. Да, можно нанять сиделку, но с чужими людьми ей становится только хуже. Уже не знаю, что ещё я могу сделать...

Клайв покачал головой:

— У меня и так хватает работы. Я поговорю с миссис Логан. Может, кто-то из её внучек захочет помочь вашей сестре, сэр...

Дэвид тихо рассмеялся:

— Клайв, вы, наверное, знаете, кем был мой отец?

Эванс кивнул.

— Понимаете, Джилли выросла в семье потомственных военных, и даже наш старик не всегда с ней справлялся. Она не избалованная и не капризная — тут у вас проблем не будет. Просто она немного упрямая и своевольная...

— Насколько «немного»? — Эванс насторожился.

— Упрямая и своевольная, как чёрт... — признался Дэвид, и мужчины рассмеялись. — Женщину она и в грош ставить не будет. Мужчину старше неё послушает. Но, конечно, тут как вы себя поставите...

Клайв не выдержал и смерил Уэллса насмешливым взглядом:

— Я жеребцов воспитываю, и они у меня как котята. Только....

— Ну и отлично! — не дал ему договорить Уэллс. — Я буду вам платить столько, сколько вы здесь никогда не заработаете.

Дэвид назвал сумму, и Клайв присвистнул от удивления. Предложение оказалось заманчивым. С такими деньгами он наконец-то рассчитается с займом за колледж да и престарелым родителям сможет посылать побольше. Медицинские счета растут с каждым годом, и ему становится всё сложнее их оплачивать. А тут, можно сказать, такая удача сама идёт в руки...

— Как вы наше хозяйство нашли-то?

— Просматривал объявления по купле-продаже лошадей последние полгода. Искал нужную информацию в интернете. Не хотелось покупать для Джилли какого-нибудь огромного спортивного монстра. Я искал небольшую лошадь, и чем симпатичнее, тем лучше. Чтобы Джилли сразу влюбилась, что ли... Такая любовь — лечит.

— А парня вы ей найти не пробовали? — ляпнул Клайв с наилучшими намерениями и без малейшего намёка на издёвку. — Говорят, такая любовь тоже лечит, и даже быстрее. И уж точно безопаснее.

— А вот это уж не ваше дело, Эванс! — ощетинился Уэллс. — Вы мне хотели ветеринарный паспорт показать? Вот и показывайте.

Клайв примиряюще поднял руки, потом открыл ящик пошарпанного офисного шкафа, купленного прошлой весной на какой-то распродаже, и вытащил оттуда тонкую папку.

— Суставы у него в порядке. Вакцинацию вам пока делать тоже не надо. Здоровый малыш, без проблем.

— Вы принимаете моё предложение, Клайв?

Эванс посмотрел в окно. Девушка сидела на земле, прислонившись к забору. Роксана паслась в нескольких метрах от неё, а жеребенок растянулся рядом с новой хозяйкой и сладко посапывал. Эта картина вызвала у Клайва улыбку. Он вспомнил, как Энерзон, которому надоедало наматывать круги на утренней разминке, неторопливо шествовал к клочку травы в углу плаца, таща за собой кордового, и ничто не могло заставить его сменить траекторию.

— Своевольная и упрямая, говорите? Ну, похоже, эти двое нашли друг друга. — Потом его лицо посерьёзнело, и он спросил: — Так отчего она... такая?

— Война, — сухо, без эмоций ответил Дэвид.

Клайв его понял.

Стиснув челюсти, Альберт Лаккара застыл в коридоре перед главным офисом FBC — федеральной широковещательной корпорации. Неотложное дело задержало его вчера на работе дольше обычного, Лаккара передвинул встречу на сегодняшнее утро, и вот теперь стоит у дверей, а мимо проносят накрытое белой простынёй тело Лео Дробински. Чёрт, да как же так? Не решаясь ни с кем заговорить или зайти, наконец, в приёмную, ошарашенный новостью Альберт не сводил глаз с носилок, пока полицейские ждали кабину лифта.

Стало понятно, почему секьюрити внизу пропустили его. Альберт заметил, как быстро они переглянулись, и ощутил нехороший холодок вдоль позвоночника. Но он списал всё на излишнюю мнительность и, даже увидев череду полицейских машин за стеклянным дверями парадного входа, не мог предположить, что его это настолько коснётся.

У журналиста такого полёта, как Лео Дробински, врагов, конечно, хватало. Он пришёл в FBC на последнем курсе университета и сразу зарекомендовал себя как хваткий репортёр. Слава или кресло менеджера его не интересовали, маленькая зарплата не волновала, да и влиятельные люди, чьи махинации он периодически вытаскивал на свет божий, не могли его запугать. Зато ярко выраженного чувства справедливости хватило бы на десяток журналистов. Тут они с Альбертом сошлись — при том, что Лаккара, движимый национальной гордостью, граничившей с национализмом, редко устанавливал дружеские отношения с левантидийцами.