— Вы написали мне, просили о встрече.

Толстяк выглядел растерянным:

— Я думал, вы — левантидиец...

Альберт уловил слабый акцент и ухватился за него, избегая разговора о себе:

— А вы откуда?

— Синеуэй...

Северо-восток от Тангроса. Самая маленькая из провинций, но с самым большим количеством безработных. Полнейшая безнадега.

— Вы не мне писали... Простите, как вас называть?

Толстяк пожал плечами, словно говоря: «Да что уж там».

— Питер Хенри.

— Питер, мне придётся вам сначала кое-что рассказать. Человек, которому вы написали, — мёртв. Его семья позволила мне воспользоваться аккаунтом на его сайте, чтобы выяснить... истинные причины смерти.

Хенри отпил глоток пива, на усах осталось немного пены. Он облизнулся, словно старый жирный кот, слизывающий с морды сметану. Деловито, чтобы ни капли не пропало.

— Так вы — аппиец, — новый знакомый, казалось, всё не мог переварить новость. — Ну, может, так и лучше.

— Вы написали, что у вас есть какая-то информация...

— Вы при машине? Здесь мы говорить не сможем. Купите мне пива?

Лаккара заказал две пол-литровые банки и, когда бармен, неодобрительно глянув и на толстяка, и на аппийца, со стуком поставил их перед мужчинами, заметил:

— Нам здесь не очень рады. Действительно, поговорим у меня в машине.

Когда они забрались в салон лаккаровского автомобиля, Хенри спросил:

— А вы уверены, что в вашей машине нет жучков?

Нет, Альберт ни в чём не был уверен. Но пока они ещё только шли к автомобилю, под благовидным предлогом он достал телефон, нажал на кнопку диктофона и положил устройство в карман. Теперь каждое слово будет записано. Не самый честный приём, в прежние времена Лаккара с этим бы согласился...

В салоне Хенри откупорил банку, отпил..

— Как вам погодка сегодня, а?

— Ненавижу ветер.

— Вот и я — ненавижу. А что вы будете делать с моей историей?

— Я ещё не знаю, о чём ваша история, — честно признался Альберт.

Хенри тоненько захихикал.

— Ваш друг искал свидетелей, знаете? Ну, очевидцев того, что произошло в Катамарке. А когда не нашёл, стал искать исполнителей.

— Хенри, не будем ходить вокруг да около. Что вы хотели рассказать Дробински и что вы готовы рассказать мне?

Толстяк посмотрел на Лаккару круглыми, по-кукольному бессмысленными глазами. Спросил:

— А у вас такого не было? Сначала вы не хотите убивать, бросаете оружие, говорите, что перед вами безоружные люди... Ваши товарищи, те, с кем вы начинали службу, забавляются... Некоторых из них специально отбирали... по результатам тестов... им эти корчащиеся в агонии тела — забава. А вы так не можете...

У Альберта заныло в груди.

— Потом вы стреляете в своего первого... Потом опять... Когда ваших жертв уже пять десятков, вам становится всё равно. Вы безумны, и они безумны. У вас всегда есть оправдание, вы следовали приказу. Но к концу дня для вас это уже спорт.

— О чём вы, Питер?

— Вы же хотели знать, что произошло в Катамарке? Я вам сейчас расскажу. Я — один из немногих, кто остался в живых. И, пожалуй, единственный, кто будет говорить... Потому что нам платят хорошо за молчание. Тем, кому удалось избежать смерти... Вы знаете, как умён был этот дьявол Уэллс?

***

— Недоумки, а? Кретины одноклеточные! Одна извилина на всех, и та — в жопе, да ещё и мхом заросла!

Грузный седой мужчина в военной форме перешёл на мат. Инспектор Мартин сидел в кресле, красный как тулуп Санта-Клауса — только без праздника на душе. Его собеседник топнул ногой и запустил пепельницей в стену. Мартину было понятно, что только остатки благоразумия мешают этому человеку швырнуть что-нибудь увесистое в голову инспектора.

— Вы утверждали, Мартин, что Лаккара — не опасен, и убирать его нет никакой необходимости!

Выскочившая из настенных часов кукушка противным взвизгом давно не смазанных пружин заставила Мартина вздрогнуть.

— Он был у нас под колпаком. Если бы не эта сука Фрейзер... Ликвидировать Лаккару сразу после Дробински было опасно, могли возникнуть вопросы. Мы вели его...

— И в какой момент потеряли?

Избегая встречаться взглядом с хозяином кабинета, Мартин старательно рассматривал серые разводы на чёрном абажуре настольной лампы.

— Если бы не Фрейзер... — пробубнил он, но эта фраза ещё больше вывела из себя человека.

— Да мне плевать, понятно вам? — заорал он, нимало не беспокоясь, что его могут услышать в приёмной. — Я хочу, чтобы он сдох! Я хочу, чтобы этот ублюдок был мёртв! Фрейзер — это не ваша проблема. Фрейзер — это моя проблема! А вот Лаккара — да, бляди, ваша!

— Так точно, сэр... Ему устроят несчастный случай.

— Отлично. Потому что в противном случае несчастный случай устроят вам, Мартин.

***

Миновав громоздкое здание Военного Музея, стены которого распарывали небо над мостом, будто взметнувшаяся от взрыва земля, Пилар посмотрела на часы. Автобус будет минут через пять, она успеет. Переложила пластиковый пакет из одной руки в другую и подумала, что напрасно взяла ещё и молоко. Ручки кулька могли не выдержать веса.

Мимо мелькали машины, но прохожих на улице не было. Только через минуту её обогнал какой-то безумный велосипедист. «Вот уж эти помешанные на экологии — подумалось ей, — снег, видимость плохая, а он всё на велике». Словно в ответ на её мысли, велосипедист неудачно увернулся от проезжавшего мимо автомобиля, колесо налетело на бордюр, и железный конь рухнул на асфальт. Человек приглушённо вскрикнул.

— Мистер, вы в порядке? — Пилар подбежала к нему и попыталась помочь. При её поддержке мужчина поднялся, но попытка встать на обе ноги причинила ему такую боль, что он застонал сквозь стиснутые зубы.

— Хренасе, я, кажется, ногу сломал.

— Подождите, я вызову такси...

— Вот уж беспокойство! Я тут за углом живу. Может, и не перелом вовсе. Послушайте, это не очень нагло с моей стороны попросить вас... ну, помочь мне добраться до дома?

Пилар даже не колебалась.

— Да-да, конечно! Обопритесь на моё плечо... Где, говорите, вы живёте?

Джиллиан уснула на диване, вытянув ноги и положив ступни на колени Валерана. Он уже знал, что ни один фильм до конца она не досматривает, и утром ему придётся рассказывать засоне, освободили Оранжевые свой город от захватчиков с планеты Араксоны или нет. Собственно, освободят, куда денутся. Завтра можно будет отделаться короткой фразой — Джиллиан это вполне устроит.

Валеран переключил на канал новостей. Там обсуждали последнее «Акелла промахнулся» от премьера Эллисона. Нет, ну кто бы мог подумать, что выплаты выше рыночной стоимости за так называемую зелёную энергию и приватизация значительного количества гидроэлектростанций не ударят по карману потребителя? Спасибо, ребята. У Валерана теперь появились и личные счёты – расторжение договорённостей с энергокорпорациями, в том числе и с «МакВиторс Майнинг», изрядно потрепало стюартовские инвестиции. «Наше правительство допустило ошибку. Это была моя ошибка, и я сделаю всё, чтобы...» — да, Эллисону пришлось публично извиняться за непродуманное решение. Он надеется, что его поймут и простят... Ага, пусть надеется. Валеран усмехнулся. Но вообще, было обидно. Эллисон своё собственное дерьмо до конца срока не разгребёт. Значит, разгребать будет следующий премьер.

Грег недавно опять звонил. С теми же идеями. И что, лезть в этот капкан?

Джилли заворочалась. Всё, надо её будить, иначе они так просидят до рассвета. Точнее, он просидит, пока эта красавица будет дрыхнуть.

Но Джиллиан уже проснулась сама.

— Сколько сейчас? — промурлыкала она, потягиваясь.

— Скоро полночь...

Джилли повернулась на бок, подложила ладошки под щёку и посмотрела Валерану в лицо. Вздохнула:

— Давай заведём собаку? Мм?.. Немецкую овчарку?

Вот собаки ему ещё и не хватало. Он вообще только женщину хотел, эту конкретно женщину. Но к Джиллиан прилагался целый зоопарк, плюс жирная, здоровая, кусачая и наглая скотина, отдавившая Валерану ноги при первом же знакомстве, которую Джилли нежно называла Мышонком. Не просто называла: выдыхала эту кличку с обожанием, и «колобок» с ржанием, в полный карьер летел к ней с другого конца левады, «козля» и повизгивая, как поросёнок. Зверюга переходила на рысь только в нескольких метрах до хозяйки, но Валеран, когда увидел это впервые, решил, что сейчас весь род Уэллсов и прервётся. Ещё одно животное заводить?