— Кристен, — начал он, — а вы были в курсе расследований вашего отца? Он с вами делился?

Девушка пожала плечами и присела на край дивана.

— Да он был повернут на всех этих расследованиях. Расскажите ему любую, самую безумную теорию заговора, и папа в два счёта найдёт в ней зерно истины, а потом и доказательства к ней. Вся его жизнь была в этом... Если не работал над репортажами, висел часами на своём сайте...

Про сайт Альберт ничего не знал.

— Ещё бы, — вздохнула Кристин, — они там такое писали! Этот сайт ни один федеральный поисковик не индексировал.

— А вы имеете к нему доступ?

Мать с дочерью переглянулись. Надин скрестила ноги в лодыжках, поджала губы и покачала головой. Но у младшей Дробински были свои соображение насчёт того, чем следовало делиться с приятелем отца.

— Вы сможете восстановить его доброе имя? — спросила она Альберта.

— Я могу попытаться...

Девушка вздохнула и опустила глаза:

— Я не могу появиться на занятиях без того, чтобы не выслушать.... Ох, знали бы вы, что мне приходится каждые день слышать! Одни жалеют, другие притворяются, что жалеют, третьи смеются в открытую. Друзья сначала не обращали внимания, что мы не из Оресты. А сейчас припомнили всё...

Кристен решилась.

— Я вам дам адрес сайта, записывайте... И ещё кое-что: пароль и имя.

— У вас был доступ к его профилю?

Тут в разговор вмешалась Надин:

— Мистер Лаккара, прошу вас, поймите нас правильно... Лео... Кристин, ты же знаешь, какой был наш папочка... Всегда нужно было держать ушки востро, ведь какая-нибудь прошмандовочка увела бы... И на что бы мы жили?

— Люди в таких случаях работают, — заметил Альберт спокойно, но по тому, как вытянулось лицо мадам Дробински, понял, что удар пришёлся в цель. Лаккара не знал, чем именно раздражало его семейство Лео, хотя испытал что-то сродни сочувствию, когда подумал, с каким отношением приходится теперь сталкиваться Кристен. Пятен на репутации в Оресте не прощали.

Похоже, Кристен его отношение к себе почувствовала. Надин насупилась и отвернулась, а дочь вышла на минуту, чтобы вернуться с вдвое сложенным листком.

— Держите. Надеюсь, у вас всё получится.

Домой Лаккара добрался уже часам к восьми. Он снимал квартиру в жилом комплексе на пересечении Лайон и Лурье, недалеко от даунтауна. Не любил суеты и шума и уже подумывал, что, когда закончится срок этой аренды, подыщет себе жильё ещё дальше от центра, где-нибудь за рекой.

Надо было перекусить. Альберт поставил на разогрев обед из морозилки, подсел к компьютеру и вбил адрес сайта в окошко браузера.

Дальше... про обед Лаккара забыл. Лео использовал свой сайт, чтобы найти исполнителей, уничтожавших мирных жителей Катамарки. Логично предположил, что невозможно заставить всех участников такой масштабной карательной акции молчать. Кто-то должен был проговориться. На сайт приходили люди, делились догадками, принимали участие в обсуждениях — но не все были доброжелательно настроены. В адрес Лео звучали и угрозы, хотя Альберт подозревал, что ни одна из них не была реальной. Но это было не главное. Когда Альберт ввел имя и пароль Лео и получил доступ к его личным сообщениям, одно из них сразу же привлекло его внимание. «Давайте встретимся, — писал журналисту неизвестный под ником Джей, — у меня для вас есть что-то интересное ». Сообщение пришло за несколько дней до смерти Дробински, но Лео на него не ответил. Не успел? Забыл? Посчитал несерьёзным? Альберт задумался на пару секунд, потом решил действовать. «Когда вам удобно? — написал он незнакомцу. Кликнул на кнопку «Отослать». Ещё минут пятнадцать ждал, не откликнется ли «Джей» — он, похоже, был на сайте. Но по другую сторону паутины молчали...

А в понедельник Лаккару вызвали к сенатору. Обычно день Барросы начинался со встречи со своим помощником, во время которой оговаривалось расписание на следующий день. Сенатору напоминали, какие встречи у него запланированы на сегодня и давали корреспонденцию на подпись. В этот день в Сенате сессия начиналась в девять часов, — а очень часто о начале сессии сенаторов уведомляли накануне, и время могло измениться, — но Барроса отменил все дела на утро.

— Даю повод журналистам разглагольствовать на тему. Чем не скандал — аппийский сенатор пропустил аж целых двенадцать сессий из шестидесяти шести, состоявшихся в этом году. — Он откинулся на спинку кресла, закинул ногу на ногу, сверля консультанта взглядом. Глаза у Барросы были... нехорошие. Маленькие, чёрные, въедливые, они впивались в собеседника, как десмодовые летучие мыши. Вызвал на ковёр?

— Да-а, не перестаешь ты меня удивлять, — продолжил сенатор. — Не хочешь поделиться секретом, как тебе удается оставаться таким непробиваемым.... — Тут Альберт напрягся, решив, что услышит слово «идиотом», но Барроса, выдержав лёгкую паузу, ухмыльнулся добродушно, — идеалистом. Ты чего в пекло лезешь? Повторное расследование по Катамарке? Аппийец во главе комиссии по примирению и согласию? Втягиваешь меня в политический скандал?

— Причём тут ты, Том?

Барроса помолчал, почесал кончик носа.

— Сколько у тебя просмотров?

— Около двухсот.

— Не густо. Даже если ты наберешь тысячу — недостаточно, чтобы твоё выступление вызвало какой-либо резонанс в обществе до того, как твой ролик потеряется в общей массе сегодняшнего видеоконтента.

— Ну, мне не резонанс нужен, положим. Мне надо, чтобы видео просмотрели нужные люди.

Альберт расслабился: Барроса вызвал его не для того, чтобы устроить выволочку. Но смотрит странно. Так он смотрел на Лаккару лет пять назад, на собеседовании перед приёмом на работу — оценивал. Прикидывал.

— Те, кто устранил Лео — прямо или косвенно, — чувствуют себя неуязвимыми. И в безопасности. Я постараюсь донести до них, что рано они расслабились. Постараюсь разозлить их и вывести из тени.

— Для этого тебе понадобится куда больше просмотров. Дробински они убрали, потому что знали, что мужик со своей бульдожьей хваткой до них докопается. А ты что, для них угрозу представляешь, что ли? Отмахнутся как от мухи...

Альберт на секунду засомневался, говорить ли, но Барроса, заметив его колебание, глянул в упор:

— Есть что-то ещё, чего я не знаю?

Лаккара пожал плечами:

— Чёрт его знает. Может, это мне от перенапряга показалось, но... Похоже, за мной уже следят. Недавно за город ездил, машина весь день на «хвосте» висела.

Сенатор недовольно нахмурился.

— Ещё не хватало! Хороша новость, ничего не скажешь. Ладно, решим. Не думаю, что это реальная проблема, но кое-что предпринять не повредит.

Ого, а Барроса что-то задумал... Но насчёт «реальной проблемы»... Какое-то непонятное чувство удерживало Альберта от рассказа о своём недавнем визите к Крис Мун.

— Вот что мы сделаем, — продолжил сенатор после небольшой паузы, — мы твоё видео раскрутим. Предоставь это мне, у меня есть нужные связи.... Я думаю, ты прав, Альберт: во главе комиссии должен встать аппийец. Я также думаю, что в Аппайях ещё существуют силы, которые могут помочь твоей идее стать реальностью...

...Когда Альберт покинул кабинет сенатора, Барроса тут же потянулся к мобильнику. Всего один звонок, и... Ни он, ни Альберт не предполагали в этот момент, какой маятник запускают.

— Андре? Передай своему боссу, что я хочу с ним поговорить... В любое удобное для него время... Да... До свидания...

— Никто не выйдет из-за стола, пока не закончит завтрак!

Старушка Логан сегодня была в ударе. Накануне самая старшая из внучек, рыжая толстолягвая Хейли, раздобрилась и подарила бабушке прилично поюзанные, но всё ещё бывшие «в тренде» беспроводные наушники. «Барабанные перепонки не взорви», — таково было напутствие старшей, но миссис Логан на рекомендацию, что называется, «положила с прибором». Песни её молодости по большей части писались ещё в прошлом столетии, сейчас старушку оглушало тяжёлым роком, и она считала, что если не слышит себя сама, то и остальные не могут и слова разобрать.