— Но... но зачем? — спросил он, глядя на Райли. — Ведь моя задача в том и состоит, чтобы я, выдав себя за полковника Гейдриха, проник на корабль и благодаря моим знаниям смог обезвредить взрывное устройство, пока корабль движется к берегам Америки. Или, если это окажется невозможным, я мог бы вывести из строя корабельные системы и тем самым вынудить их вернуться.

— Все это вы уже объяснили, — напомнил Райли. — Но что, если у вас не получится?

— Что вы хотите этим сказать?

— Если по каким-то причинам вы не сумеете обезвредить бомбу — как вы собираетесь вывести из строя корабль водоизмещением почти в восемь тысяч тонн?

— Ну, я ещё не думал об этом. Надеюсь, что-нибудь придумаю.

Алекс посмотрел на Хельмута как отец на юного слишком наивного сына.

— Если мы не потопим «Деймос», то лишь отложим их операцию на две недели, а тогда у нас может не оказаться возможности их остановить. Нет, доктор Кирхнер, мы не можем рисковать. Если нам не удастся обезвредить бомбу, придётся потопить корабль.

— Потопить? — спросил Сесар. — Но как?

— Существуют лишь два способа потопить корабль, находясь внутри, — пояснил Джек. — Подложить взрывчатку, чтобы пробить корпус, или же открыть кингстоны, чтобы внутрь хлынула вода.

— Вот именно, — поддержал капитан. — И как раз потому, что вы, доктор Кирхнер, не знаете, как это можно сделать, я с вами и отправляюсь.

Ученый невесело рассмеялся, словно над неудачной шуткой.

— Вы в самом деле хотите отправиться со мной на «Деймос»? Да вы с ума сошли! Этим вы сможете добиться лишь того, что они меня разоблачат! — и, снова невесело рассмеявшись, добавил: — Вы ведь даже не говорите по-немецки!

— Это неважно. Вы же сами сказали, что на том корсарском корабле больше тридцати немецких агентов, которым предстоит высадиться в Соединённых Штатах, разве нет? А можно ли представить лучшего нацистского шпиона в Америке, чем настоящий американец? — ткнул он пальцем себя в грудь.

Не веря своим ушам, экипаж слушал, как капитан и Хельмут горячо спорят о том, кому из них целесообразнее пожертвовать собой.

Немец постоянно качал головой, не соглашаясь с Райли и стараясь дать ему понять, что его предложение не только бесполезно, но и могло на корню загубить саму возможность обезвредить урановую бомбу, прежде чем они доберутся до берегов Нью-Гэмпшира.

— Нет, нет и нет! — снова и снова повторял Хельмут. — Уж не знаю, кем вы считаете немцев, но уверяю вас, они не идиоты. Они ни за что не поверят, что вы — секретный агент.

— Они поверят — именно потому, что вы им так скажете, — настаивал Райли, тыча в него пальцем. — Именно потому, что это полный абсурд, им даже в голову не придет ничего другого. Им останется лишь восхищаться, какие гении их политики, что догадались отправить агентом меня. В конце концов, скажете им, что я преданный член американской нацистской партии.

— Американская нацистская партия? — недоверчиво переспросил он. — А что, такая существует?

Райли скривил губы в горькой усмешке.

— Так вы не знаете? — спросил он, повернувшись к остальным и видя крайнее изумление на их лицах. — Вы в самом деле ничего не знаете? Так вот, в стране Свободы тоже есть нацистские фанатики, которые считают, что фашизм и расизм — единственное, что может спасти страну. И это ещё не говоря об экстремистах, — добавил он. — Тех самых, что устроили демонстрации в нескольких американских городах, пройдя по улицам в форме гитлерюгенда под знаменем со свастикой. Даже такие люди, как Генри Форд или семейство Буш, как и семейство Тиссен, оказывают финансовую поддержку германским нацистам и Третьему Рейху.

— Это правда, — ответил Джек с гримасой отвращения на лице. — Американские нацисты устроили митинг даже в Мэдисон-сквер в Нью-Йорке. Их там собрались тысячи.

Хельмут озадаченно посмотрел на обоих, стараясь понять, не разыгрывают ли они его.

— Нет... просто не могу поверить, — ошеломленно пробормотал он. — Я даже представить себе не мог...

— Боюсь, вам придётся в это поверить, поскольку, как ни прискорбно, это правда.

— Я вам верю, капитан, — кивнул наконец Хельмут. — Но мне предстоит убедить в этом капитана «Деймоса», а он может оказаться недоверчивым.

Райли ответил неодобрительным жестом.

— Тогда скажите ему, что хотите: скажем, что я — свихнувшийся член ку-клукс-клана или внебрачный сын Рузвельта, который сдал меня в приют. Все, что угодно, Хельмут! Вы — штандартенфюрер СС, и уже поэтому вам поверят, что бы вы ни сказали.

— Это ненужный и неоправданный риск, — упрямо возразил Хельмут, не собираясь сдаваться. — Если вас разоблачат, а рано или поздно это произойдет, то все пропало.

Райли хлопнул ладонью по столу и глубоко вздохнул.

— Доктор Кирхнер, — едва сдерживая нетерпение, ответил он. — Вы даже не представляете, как я благодарен вам за то, что вы готовы рисковать жизнью, чтобы спасти моих соотечественников, но вы должны понять, я не могу остаться на «Пингарроне» и спокойно молиться, чтобы вам удалось обезвредить атомную бомбу, в существование которой несколько дней назад мы и поверить не могли. Я должен покрыть все возможные ставки. У вас вероятность обезвредить бомбу выше всех, и все же я пойду вместе с вами на случай, если нам останется только одно — отправить этот долбаный корабль на дно. Ясно?

Учёный немного помедлил, но под конец все же кивнул.

— Поймите, Хельмут, — продолжил Алекс, чтобы окончательно убедить немца, — в любом случае, центром внимания будете вы, а я буду лишь еще одним агентом на борту. Когда они доберутся до цели, на берег высадятся не тридцать пять, а тридцать шесть агентов, и вся недолга.

— Тридцать семь, — поправил глубокий баритон Джека. — Нас будет тридцать семь. Я тоже иду с вами.

Хельмут скорчил зверскую рожу и бессильно закатил глаза к небу, всем своим видом говоря: «Не было печали, так черти накачали», а Райли повернулся к старпому.

— Не суетись, Алекс, — сказал галисиец, подняв руку и призывая капитана к молчанию. — Так или иначе, я пойду с вами. У меня те же самые доводы, что и у тебя, так что возразить тебе нечего.

— Ни за что, Джек, — ответил Райли, не обращая внимания на его слова. — Ты останешься на «Пингарроне» за капитана. Глупо и бессмысленно идти с нами и тоже рисковать жизнью. С нами ты или нет, какая разница, если в конце концов нам придется потопить «Деймос».

— Я же сказал, не суетись, — спокойно повторил Джек. — Ты не имеешь ни малейшего понятия, что произойдет на корабле, и, как знать, возможно, вам и пригодится моя помощь. К тому же, хоть я и родился в Испании, в душе такой же американец, как и ты, и эти люди не только твои, но и мои соотечественники, так что не тебе указывать, что мне делать, ясно? — серьезно добавил он и скрестил руки на груди.

Капитан «Пингаррона» отлично знал, что его старпом упрям, как мул, а потому понял, что ничто на свете не заставит его изменить решение. К тому же, может, старина Джек и прав, и его присутствие на «Деймосе» склонит чашу весов в пользу успеха.

— Ладно, Джек, это твое решение, — недовольно пробурчал Райли, в глубине души радуясь, что рядом с ним будет надежный боевой товарищ. — У нас осталось чуть меньше двадцати шести часов, — заметил он, посмотрев на наручные часы и деловито добавил. — Каковы наши координаты и скорость?

Жюли, будто очнувшись от сна, достала из кармана маленький блокнотик и стала перелистывать страницы, пока не нашла то, что искала.

— Тридцать шесть градусов и тридцать три минуты северной широты, — четким голосом объявила она. — Пятнадцать градусов и двадцать три минуты западной долготы. Мы находимся в четырехстах шестидесяти милях от точки назначения, — продолжала она, — а без ветра наша скорость вновь упала до восемнадцати узлов.

Алекс подвинул к себе карту Атлантики, при помощи угломера и угольника прикинул расстояние, постучал кончиком карандаша по столу, поцокал языком и объявил:

— Мы придём точно в срок.

— А все благодаря твоей идее с парусом. Во время шторма мы выиграли четыре или пять узлов, — ответила Жюли, и Алекс внимательно посмотрел на штурмана. — Если бы не парус, мы и близко к ним не подошли бы.