Список включал также больницы, железнодорожные и автовокзалы, кинотеатры, стадионы, столовые и другие места большого скопления людей — по большей части, закрытые помещения, где концентрация вируса в воздухе будет максимальной.

Только один агент, вооруженный пульверизатором с субстратом, может за несколько часов заразить тысячи человек. А эти тысячи в тот же день заразят еще множество других. И так далее, все больше и больше.

— Уже через неделю будут инфицированы десятки тысяч человек, — произнес Хельмут хриплым от ужаса голосом. — А две недели спустя, когда первые больные начнут умирать, а медики обнаружат, что эта новая напасть — вовсе никакой не грипп, уже миллионы людей окажутся зараженными, так что не будет никакой возможности объявить в стране карантин, поскольку зараза успеет распространиться до самых отдаленных ее уголков. А спустя три месяца после начала эпидемии... — он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел куда-то поверх переборки трюма. — Спустя три месяца... — повторил он, так и не сумев закончить фразу.

Потрясенный Джек не сводил глаз с бумаг, который Хельмут перелистывал с поистине менторской медлительностью. На лице галисийца застыло недоверие, и с каждой секундой оно становилось все явственнее. «Должно быть, такое же лицо сейчас у меня», — подумал Алекс.

— Минуточку, доктор, — запротестовал Джек, не в силах больше этого слушать. — Достаточно.

— Что случилось? — спросил Райли.

— Что случилось? — переспросил Джек. — Случилось то, что я просто не верю в то, что он говорит, — ответил Джек, тыча пальцем в сидящего перед ним человека. — Или ты сам не видишь, Алекс? Это же просто еще одна из глупых нацистских выдумок, вроде гребаной бомбы. Ты видишь здесь хоть что-нибудь? — спросил он, оглядываясь по сторонам. — Мне нет дела, что написано в этих бумагах, я не верю ни единому слову.

Капитан «Пингаррона» кивнул, признавая правоту друга.

— Действительно, доктор, — сказал он, обращаясь к немцу. — Я согласен с Джеком. Я тоже не могу поверить в существование болезни, убивающей людей, вызывая кровотечение, и которая распространяется, как обычный грипп. Более того, даже если бы она действительно существовала, даже такие безумцы, как нацисты, не решились бы использовать ее в качестве оружия. Разве они не понимают, что болезнь в конце концов перекинется на них самих?

Хельмут положил папку на стол и глубоко задумался.

— Мне понятны ваши сомнения, капитан, — ответил он, вытирая пот носовым платком. — К сожалению, я не могу доказать правдивость этих сведений, но, видимо, они считают, что американский континент достаточно изолирован, чтобы болезнь до них не добралась — тем более, во время войны. Самолеты через океан не летают, да и водное сообщение изрядно подорвано. А учитывая скорость распространения вируса и скоротечность болезни, крайне маловероятно, что кто-либо из зараженных успеет добраться до Европы, не говоря уже об Азии или Океании.

— Маловероятно, но отнюдь не исключено, — возразил Райли.

— Согласен, — кивнул Хельмут, — не исключено. Но все же не забывайте, что если «Аусштербен» все-таки доберется до Европы, пострадают прежде всего страны Союзников, а не немцы. В конце концов, они уже много лет работают с этим вирусом, так что наверняка учли эту вероятность и, возможно, нашли способ от него защититься. — Кто знает, — задумчиво протянул он, — быть может, у них даже есть вакцина.

— Таким образом, если вирус действительно существует и если он пересечет Атлантику, — произнес Джек, — это только поможет им выиграть войну в Европе.

— И это ещё не самое худшее, — добавил Хельмут. — Если этот вирус доберётся до опустошённой войной Европы, он распространится по всему континенту, и погибнут миллионы людей.

— Десятки миллионов, — поправил Алекс, онемев от ужаса. — А уж когда он перекинется на Африку и Азию... умрут сотни миллионов.

В трюме воцарилось напряженное молчание, прежде чем Хельмут решился поделиться последними выводами.

— И боюсь, — сказал Хельмут, у которого от волнения слова застревали в горле, — что целью операции «Апокалипсис» является, во-первых, стремление уничтожить Соединённые Штаты прежде, чем они вступят в войну с Германией, — он с трудом вздохнул, словно в трюме не хватало воздуха. — А во-вторых, сократить население Земли... Возможно, даже уничтожить его почти полностью.

После бесконечно долгой паузы он вновь заговорил; на лице у него проступило такое выражение, словно он узнал поистине ужасную новость и теперь у него нет другого выхода, кроме как поделиться ею.

— Если из-за этого вируса, — продолжал он упавшим голосом, — население Земли резко сократится, для Германии, которая от него почти не пострадает, окажется детской забавой захватить весь мир. Нацизм распространится по всей Земле, до самых отдаленных ее уголков, — добавил он, ужасаясь собственным мыслям, — и арийская раса воцарится на планете, уничтожив все остальные народы или превратив их в бесправных рабов. Так исполнится мечта Адольфа Гитлера, — закончил он, виновато опустив голову. — Всемирный Третий Рейх.

Райли потребовалось несколько минут, чтобы привести в порядок свои мысли, прежде чем он смог вновь заговорить, глядя в карие глаза доктора.

— Однажды вы уже ошиблись, — с упрёком произнёс он. — Может быть, вы и на этот раз ошибаетесь.

— Вы правы, — робко согласился учёный. — Возможно, я снова ошибаюсь. Возможно, все это — не более чем плод моего больного воображения, но... подумайте сами. Мы на корсарском корабле, идущем под британским флагом, — начал он загибать пальцы правой руки. — Корабль идёт к берегам вашей страны, чтобы осуществить некую тайную операцию, и в ней участвуют тридцать агентов, которым предстоит высадиться в густонаселенном районе, — он тяжело опустил руку на папку с бумагами. — И если добавить в это уравнение смертоносный вирус... все части головоломки сложатся.

Джек чуть не поперхнулся на полуслове.

— Вы хотите сказать, что шпионы, которые сегодня завтракали вместе с нами, — произнёс он, указывая на дверь, — заражены этим самым вирусом, и их задача — завезти его в Соединённые Штаты, чтобы затем он распространился по всему миру?

Хельмут неловко закашлялся.

— А для того, чтобы заразиться, достаточно просто поговорить с больным, поскольку вирус передаётся воздушно-капельным путём... То есть, я так думаю.

— В таком случае, быть может, нас тоже уже заразили, или нет? — похолодев от ужаса, прошептал Джек.

Однако на вопрос галисийца ответил вовсе не Хельмут.

— Минуточку, — перебил Алекс, подняв кверху палец. — Какой, вы сказали, у этого вируса инкубационный период?

— От пяти до двенадцати... Ну конечно же! — воскликнул Хельмут и постучал себя по виску, внезапно догадавшись, что тот имеет в виду. — Если бы их заразили раньше, признаки болезни могли бы проявиться ещё до того, как они сойдут на берег, правильно? То есть, вы хотите сказать, что никто из них ещё не заражён «Аусштербеном».

— А это значит, — подхватил Райли, — что они должны хранить вакцину этого проклятого вируса где-то на корабле, чтобы ввести ее непосредственно перед самой высадкой.

Все трое молча переглянулись, вспомнив, что находятся в зловещей амбулатории, и на дверях висела табличка, предупреждающая о смертельной опасности.

Их головы одновременно повернулись к самому обычному белому холодильнику не более метра высотой, безобидно гудевшему в трёх шагах, внутри которого притаилась судьба человечества.

С большой осторожностью Райли открыл дверцу холодильника, как будто там находилась та самая бомба.

Внутри обнаружилось около трех десятков небольших, герметично закрытых алюминиевых ящиков, заполнивших все пространство холодильника. Алекс и Джек ободряюще, хоть и с опаской, кивнули, а Хельмут протянул руку к одному ящику и осторожно потащил его на себя, понимая, что, если его уронит, этот поступок может оказаться последним в его жизни.