— Мне очень жаль... — только и смог сказать галисиец, рассматривая носки своих ботинок.

— Мы знаем, вы сделали все, что могли, — сказал Хельмут, протягивая ему руку, которую Джек пожал, в отчаянии кусая губы и по-прежнему не поднимая глаз.

— Это ваш единственный шанс, — сказал он, по-прежнему глядя под ноги. — Если вы не сдадитесь, они потопят судно, и мы все погибнем. А так хотя бы вы останетесь живы.

— А что... что будет с вами? — спросила Эльза, дрожа от страха в ожидании ответа. — С Жюли, с капитаном... с тобой?

Джек молча поднял глаза, пристально глядя немке в лицо и не зная, что ответить.

— Вам пора, — пробормотал он, указывая на дверь. — У нас мало времени.

Словно не слыша слов Джека, Эльза положила руку ему на плечо, погладила по шее и крепко обняла. Этим объятием она давала понять, что прощает его — и прощается. В других обстоятельствах Джек посчитал бы этот жест авансом, готовностью перейти к следующему этапу.

Когда немка наконец отпустила галисийца, в ее зелёных глазах застыла безнадёжность.

— Все будет хорошо, — соврал старший помощник, погладив ее по щеке.

Все трое прекрасно понимали, что это лишь пустые слова, а на самом деле ничего хорошего ждать не приходится. Но они знали также, что несомненно случится с «Пингарроном» в ближайшие минуты, что бы им ни обещали. Поэтому немцы кивнули, сделав вид, что поверили.

— Хорошо, — сказал Хельмут, слегка откашлявшись, словно пытаясь этим себя подбодрить. — Пойдемте.

Закрепив на носу пенсне, он вышел из каюты.

Когда они вышли на палубу, Жюли и Сесара там уже не было, и Джек молча возблагодарил Бога, что они послушались его совета и успели незамеченными прыгнуть в воду.

— Превосходно! — воскликнул, увидев их, офицер гестапо, хлопнув затянутыми в перчатки ладонями. — Наконец-то я вас нашёл! Когда мне поручали вернуть вас в Германию, мне даже в голову не приходило, что это доставит мне столько хлопот! Но теперь я вас настиг, иначе и быть не могло. — Указав на резиновую лодку, где уже сидели четверо солдат, он добавил: — А теперь прошу вас подождать, пока мои люди доставят вас на субмарину.

— Так значит, это вы и есть! — подозрительно прищурившись, произнёс Хельмут. — Слыхал я про фанатика-альбиноса, гауптштурмфюрера гестапо, которого прозвали Белым Демоном. А я-то думал, что это выдумка для запугивания инакомыслящих.

Услышав эти слова, Юрген Хёгель гордо улыбнулся:

— Вынужден сообщить, что вы ошибаетесь, — ответил он. — Это прозвище придумал себе я сам... и сделал все, чтобы прославить его на всю страну. Вам нравится?

— А ещё вас называют монстром, — огрызнулся ученый.

Гауптштурмфюрер Хёгель выглядел по-прежнему довольным, похоже, он совсем не обиделся.

— Я всего лишь выполняю приказы, — цинично ответил он. — А впрочем, как только вы окажетесь на борту подлодки, у нас будет достаточно времени, чтобы обсудить мои методы работы... а также выяснить, действенны они или нет.

Джек неотрывно смотрел на Эльзу, которая с вызовом глядела на офицера гестапо. Он уже понял, что ожидающая девушку участь едва ли лучше его собственной.

Он тут же пожалел о своём решении выдать их гестаповцам, глядя, как четверо солдат гребут в направлении судна, а в голове у него колотилось множество самых безумных планов, как избежать трагического конца, который казался неизбежным.

Но тут робкий и боязливый доктор Кирхнер проявил неожиданную решимость. Выхватив из кармана брюк пистолет, он молча приставил его к затылку Эльзы.

Сам не понимая почему, Джек отшатнулся, словно это могло помочь ему лучше рассмотреть внезапный жест доктора.

— Что... Что вы делаете? — ошеломленно спросил он.

— Это все, что мне остается, — сказал Хельмут, сжимая дрожащими руками «кольт» Алекса, видимо, украденный из его каюты. — Я не мог допустить, чтобы кто-то из нас попал к ним в руки, — он кивнул в сторону подводной лодки. — На карту поставлены жизни миллионов.

— Но это же... Это же безумие! Должен же быть какой-то другой выход!..

— Другого выхода нет, Джек, — произнесла Эльза, удивив его еще больше — если, конечно, такое было возможно. — Если им удастся нас вернуть, они заставят Хельмута и моего отца создать это ужасное оружие, а я не хочу обременять свою совесть.

Джек бросился на Хельмута, собираясь вырвать у него пистолет, но тот опередил его, выставив вперед Эльзу и по-прежнему целясь ей в голову.

— Не пытайтесь меня остановить, — произнес Хельмут, нащупывая пальцем курок. Лицо его внезапно изменилось, стало решительным и жестким. — Поверьте, так будет лучше для всех.

— Прошу тебя, Джек! — взмолилась Эльза, пока дуло пистолета упиралось ей в висок. — Не добавляй нам лишних трудностей!

— К черту ваши трудности! — рявкнул галисиец. — К чертям собачьим! Даже не думайте сделать подобную глупость!

Глаза немки неотрывно уставились на лодку, которая с каждой секундой все приближалась.

— Другого выхода нет, — безнадёжно произнесла она.

— Уберите палец со спуска! — крикнул Джек, тыча пальцем в Хельмута, который с трудом удерживал тяжелый пистолет.

— Ну, что же вы, стреляйте! — глумливо крикнул нацист с подлодки, по-садистски улыбаясь. — Стреляйте, если у вас хватит духу!

— Заткнись, ублюдок! — рявкнул галисиец, повернувшись к нему.

Гауптштурмфюрер гестапо снова рассмеялся.

— Думаю, вы не будете таким дерзким, когда наша пушка разнесет ваше судно.

— Пошел в задницу! — огрызнулся Джек.

И, повернувшись в сторону двоих самоубийц, он решил предпринять последнюю отчаянную попытку их отговорить.

— Вы совершаете ошибку! — беспомощно воскликнул он. — Ну как вы не понимаете? Ведь должен же быть другой выход!

Эльза закрыла глаза и покачала головой.

— Но я же... я люблю тебя!.. — выпалил Джек последний аргумент. — Я люблю тебя, Эльза! Прошу тебя, не делай этого!..

Немка взглянула на галисийца зелёными глазами, полными безнадёжной тоски. В этих глазах застыли слезы.

— Мне жаль, — прошептала она, погладив его по щеке. — Мне очень жаль.

Джек взял ее хрупкую белую руку и крепко сжал в порыве безнадежного отчаяния, когда же он вновь посмотрел ей в лицо, то увидел в глазах немки неотвратимую решимость и понял, что не может ничего сделать.

— Стреляй, Хельмут, — сказала она, повернувшись к другу своего отца, и сама приставила ко лбу дуло пистолета.

— Нет! — выкрикнул Джек.

Но прежде чем он успел что-то сделать, Хельмут спустил курок.

Щелк!

Спусковой крючок щелкнул, но стальной боек не попал по капсюлю, и пуля не вылетела из ствола.

Учёный глупо уставился на пистолет в руке, не в силах понять, что произошло. Растерянно моргая, он посмотрел на старшего помощника «Пингаррона», нависавшего над ним с перекошенным от гнева лицом.

Забыв о пережитом страхе, галисиец сбил его с ног, прижав к железным плитам палубы, и с громким пыхтением пытался вырвать у него пистолет.

— Чертов мерзавец! — Джек схватил его за лацканы и с силой встряхнул, как грушу. — Вы нажали на спуск! Вы чуть ее не убили!

— Не я! — запротестовал Хельмут, растерянно глядя на «кольт «. Я ничего не сделал. Я...

— Вы не сняли его с предохранителя! Но все равно: вы собирались ее убить! — повторил Джек, поднимаясь на ноги и продолжая трясти перепуганного немца, больше чем когда-либо похожего на мышонка. — Вы нажали на чертов спусковой крючок!

— Но как же...

И в тот самый миг, когда моряк устраивал ему разнос, не желая слушать возражений, страшный взрыв сотряс воздух. Джек инстинктивно бросился на палубу, увлекая за собой Хельмута.

Ударная волна тряхнула «Пингаррон» от носа до кормы, и Джек понял, что гауптштурмфюрер Хёгель решил больше не ждать и выстрелил в них из пушки.

В голове у него стучала единственная мысль:

«Все кончено».

Он поднял голову, готовясь увидеть развороченную надстройку «Пингаррона», объятую пламенем.