Гейл Грейсон неохотно пересекла комнату. Сразу было видно, что она очень торопилась покинуть дом. Поверх короткой ночной рубашки надеты поношенная мужская рубаха и еще более поношенные джинсы. На босых ногах черные туфли на высоком каблуке. Когда она садилась, Хэлфорд заметил на пальцах ссадины.

Он придвинул свой стул совсем близко к ней.

— Расскажите мне, что случилось.

Гейл дважды глубоко вздохнула и сжала ладони в кулаки.

— Вчера, после полудня — я точно не знаю, когда это было, по-моему, после ленча — Кэти Пру не смогла найти свои фломастеры. Я на это не обратила никакого внимания — у нас дома постоянно что-то теряется, но рано или поздно все равно где-то обнаруживается. Но к вечеру она не смогла найти свою любимую игрушку. Мы все переворошили в доме, но напрасно. Кэти Пру очень возбудилась, но не как обычно, а много, много хуже. А я все равно думала, что это она куда-то засунула динозавра и забыла.

Гейл прижала кулаки к животу и перевела дыхание. Голос ее дрожал.

— Мне все же надо было прислушаться к дочке. Она почти всегда бывает права. Накануне я стирала белье и сегодня утром хотела повесить его сушиться. Оно исчезло. Все до последней вещицы. Я не стала искать того, кто его взял, возможно, притаился он где-то рядом — схватила Кэти Пру и приехала сюда.

— Когда вы в последний раз видели это белье?

— Вчера, примерно в десять вечера. Я еще тогда проверила, хорошо ли работает машина, а то она иногда барахлит. Но все было в порядке.

— А во сколько вы обнаружили пропажу белья?

— Где-то около десяти.

— Но вы сказали, что фломастеры и игрушка исчезли вчера днем, задолго до белья.

Гейл скрестила руки на груди, обхватив ладонями локти.

— Это верно. — Ее вдруг затрясло. — Но он же не мог находиться в доме все это время. Кэти Пру и я искали всюду. Он не мог быть там. Вы думаете, он был там всю ночь?

Хэлфорд встал, взял свой пиджак и набросил ей на плечи. Гейл натянула его до подбородка.

Все, что было раньше, когда она разговаривала с Хэлфордом: вызов, строптивость, раздраженность, угрюмость — все это ушло. Остался один только ужас.

— Нет. Кто бы это ни был — а возможно, он был не один, — он мог вернуться в дом ночью. Но все время вряд ли там находился. И если хотите знать мое мнение, Гейл, то они не имели намерения нанести вам какой-то физический вред. Они хотели вас напугать. Хотели, чтобы вы от страха места себе не находили.

— Зачем?

— Давайте подумаем. Как раньше было в деревнях? Помните охоту на ведьм?

Она побледнела, и Хэлфорд на секунду даже испугался, что женщина упадет в обморок. Он положил ей руку на голову, но Гейл выпрямилась и стряхнула руку.

— Со мной все в порядке. — Она посмотрела на Кэти Пру. Та весело играла с Бейлором, пытаясь ткнуть его ложкой в грудь. — Все в порядке.

— В таком случае, — Хэлфорд встал, — мы с Бейлором сейчас отправимся к вашему дому и посмотрим, что там происходит. Я хочу, чтобы вы поехали с нами. С Кэти Пру останется Маура. Вы не возражаете?

— Не знаю. — Она посмотрела на дочку и вздохнула, приглаживая нерасчесанные волосы. — Хорошо. — И повернулась к Мауре: — Я не хочу только, чтобы вы оставляли с ней кого-нибудь еще. Если что-то случится и вам нужно будет срочно уйти, привезите ее ко мне домой.

Маура кивнула.

— Конечно. И не беспокойтесь, мы с Кэти Пру уже подружились.

До дома доехали быстро. Бейлор вел малолитражку Гейл. Они проехали по безлюдным улицам — все сейчас были на воскресной службе в церкви, — и, не успела еще машина остановиться у дома Гейл, как Хэлфорд выскочил и побежал к воротам.

Все кусты и увядшие цветы — все, что росло в саду, было вырвано с корнем и набросано в кучу у стены дома. Окно кабинета было выбито. По земле, как осенние листья, были разбросаны белые листы бумаги. Все книга, все ее записи, результаты исследований, которыми Гейл занималась не один год, были растерзаны и сброшены в яму в углу сада. Сверху лежал разбитый вдребезги компьютер. Из проломленного экрана торчал темно-зеленый корень какого-то растения.

Хэлфорд услышал за спиной шаги, а затем и сдавленный шепот:

— Нет… нет… нет…

Входная дверь была полуоткрыта, но все равно на ней легко читалась надпись. «Тот негодяй, что писал эту гадость, — с горечью подумал Хэлфорд, — либо плохо знал историю Америки, либо у этого мерзавца было изощренное чувство юмора». Через всю дверь крупными красными буквами было написано: «АМЕРИКАНСКАЯ СУКА — ЯНКИ ИЗ ДИКСИ[18]».

В некогда опрятном и тихом домике Грейсонов теперь царил хаос. Яркие рисунки Кэти Пру, которые были развешаны на стенах холла, валялись на полу, картины выбиты из рам и разодраны осколками стекла. На их месте всю белую стену холла занимал нарисованный огромный пенис, извергающий алое семя. Он служил указательным знаком, направляя внимание туда, где вандалы особенно постарались.

Хэлфорд остановился в центре гостиной. Эти лохмотья на полу были недавно белыми шторами. Подушки со всех диванов и кресел сорваны, вспороты, нутро их выворочено и сброшено в кучу у камина. Городской пейзаж, висевший над каминной доской, остался на месте. Он болтался, пробитый в нескольких местах ножкой стула. Ничего не ускользнуло от острого внимания негодяев. Уж на что скамейка, простая, деревянная, и та валялась вся в глубоких неровных выбоинах. Стеганые накидки и ковры были варварски разодраны. Все рукоделие Гейл, какое только было, растерзано и разбросано по комнате.

На другом конце комнаты Бейлор поднял деревянный алтарь, стоявший раньше у прялки. Она была расколота на куски.

— Господи, — прошептал он. — Что же это такое?

В комнату просочился резкий запах сгоревшего кофе. Хэлфорд рванулся на кухню. Вся посуда перебита. Кофеварка тоже, но включена в сеть. Все стены заляпаны кофейной гущей. Он быстро выдернул из розетки вилку. На кухонном столе было вывалено и перемешано все содержимое холодильника и шкафов. Яйца, бананы, помидоры, крупа — все хорошо перемешано. Холодильник открыт. На полу валялось то, что не поместилось на столе. Бронзовую статуэтку мальчика, достающего занозу из ноги, — она стояла на каминной полке в гостиной — с силой швырнули в стену, пробив штукатурку и оставив глубокую вмятину. Хэлфорд подошел к окну и костяшками пальцев постучал по тому, что осталось от окон XVII века. Тех самых, с бутылочными стеклами. Он предположил, что выбивали их головой бронзового мальчика.

Хэлфорд взбежал наверх. Здесь вроде бы ничего тронуто не было. Так-так, прикинул он, если Гейл все точно изложила, в распоряжении вандалов было от силы сорок пять минут. Скорее всего они ждали, когда начнется воскресная служба в церкви, надеясь, что мало кто из жителей окрестных домов в это время окажется дома. В общем, времени у них было предостаточно, чтобы наделать целую кучу гадостей, но не настолько много, чтобы все тщательно обрыскать.

То, что здесь трудился не один мерзавец, совершенно ясно. Надо было успеть испоганить весь сад и очень неплохо поработать в доме. Детектив спустился вниз и остановился, заметив нечто весьма любопытное. На шести стойках лестницы — где по две, а где по одной — были написаны красные буквы. Они были не такими четкими, как на двери, но разобрать было можно: ШЛЮХА-УБИЙЦА.

Он забежал в кабинет и проверил, не сидит ли где-нибудь сгорбившись один из них. Письменный стол был перевернут вверх ножками, ящики раскиданы. Здесь так же, как и на улице, весь пол усыпан бумагами. Книжные шкафы стояли почти пустые — книги разодраны и разбросаны.

Хэлфорд вышел из дома. Бледная Гейл Грейсон стояла на дорожке все еще в его пиджаке. Она надела его в рукава и, глядя на сад, периодически то засовывала, то вынимала руки из карманов.

— Вы можете войти в дом, — сказал Хэлфорд. — Только постарайтесь пока ничего не переставлять или убирать. — Он подождал, пока она подойдет к двери. — Хорошая новость: наверху ничего не тронуто. Но ко всему остальному вам следует себя подготовить.